Старейшины Озерного клана, смекнув, что к чему, объявили, что мальчик останется жить у них в качестве гаранта добрососедских отношений. Кэлахир-старший, скрипнув зубами, вынужден был согласиться – вековые правила связывали его по рукам и ногам. Но потребовал, чтобы ребенок воспитывался должным образом, пообещав вырезать в клане Озера всех до седьмого колена включительно, если с его внуком хоть что-то случится.

С тех пор минуло много лет. Кэлахир-младший вырос, овладев всеми необходимыми навыками благородного Перворожденного: изысканными манерами и изящной речью, искусством боевой магии, техникой владения всеми видами эльфийского оружия. Причем он сумел освоить не только школу клана Озера, но и фамильную методу Огнерожденных – дед частенько приходил навещать его, обучая внука всему, что знал и умел сам. В знак признания его мастерства Кэлахир получил сначала меч опекавшего его рода, а затем и драгоценный клинок Энионов. И достались ему мечи не просто так, а после сложнейшего испытания. Нельзя сказать, что он проявил себя в нем выдающимся мастером – все же примесь человеческой крови сказывалась, но, пожалуй, среди людей ему уж точно равных бы не нашлось.

Впрочем, к людям Кэлахир относился настороженно – детские воспоминания о матери давно стерлись из памяти, а вот ненависть к наглым захватчикам «исконно эльфийских земель» он впитывал каждый день. В глубине души он считал себя больше эльфом, чем человеком, хотя и знал правду о своем происхождении. Кэлахир участвовал даже в нескольких разведывательных вылазках на человеческую территорию, и его клинки отнюдь не скучали в ножнах, обильно орошаясь кровью «родственников». Но и для Дивного народа он так и не стал до конца своим. Даже его грозный дед лишь тяжело вздохнул и отвернулся, увидев во время очередной встречи на лице внука первые морщины. Вечно молодое лицо старого эльфа невольно скривилось в гримасе, которая, конечно же, не ускользнула от внимательного взгляда внука.

Той же ночью он бежал. Бежал от презрения и жалости. Бежал навстречу неизвестности и ненависти. На берегу затерянного в лесах озера Кэлахир Тур-Энион – дед все-таки разрешил ему взять имя рода – принес страшную клятву отомстить всем и вся. И боги – так он думал – услышали его…

И вот теперь он шел по следу того, кто должен был стать непобедимым орудием его мести! Мести всем тем, чья кровь струилась в его венах – людям, эльфам… всем, ибо в давних пророчествах было сказано:

…и когда в мир явится Пришелец, и кровь половинчатая смешается с кровью истинною, кровью древнею… тогда Ангелы поднесут ему сверкающий Меч, что отмерит судьбу всего мира…

И скоро этот судьбоносный Меч окажется в его, Кэлахира, руках! В его – и ни в чьих других!

– Вставать, Аллексей, надо идти подальше. Нас уже поджидать. – Певучий голос юной эльфийки разбудил капитана, заставив разом вспомнить все удивительные события вчерашнего дня. Безумного, прямо скажем, дня! Открыв глаза, Алексей несколько секунд глядел в склонившееся над ним улыбающееся лицо Яллаттан, затем, прогнав остатки сна, заставил себя подняться на ноги. От вчерашней головной боли и головокружения не осталось и следа, и он с удовольствием поплескался в ручье, рискнув даже раздеться до пояса – «рискнув», поскольку не знал, как на это прореагирует спутница.

– Но сначала надо немного переесть… э… перекушать. Позавтраковать! – сообщила юная спутница, с интересом – пожалуй, можно даже сказать, с женским интересом – скользнув взглядом по загорелому спецназовскому торсу. Неожиданно глаза Яллаттан расширились, и девушка указала пальцем на его плечо:

– Что есть это?

– Не понял? – Капитан удивленно скосил глаза, пытаясь понять, что могло напугать девушку на его украшенном свежим шрамом бицепсе, с которого он только что смыл последние остатки засохшей крови.

– Знак воина Древних! – едва ли не благоговейно прошептала-пояснила эльфийка, подходя ближе и осторожно касаясь пальчиком старой, еще времен срочной службы в ВДВ, татуировки. Спецназу, конечно, подобные украшения не особо рекомендованы, но Алексею как-то удалось пронести памятную наколку через все последующие годы службы. Капитан хмыкнул – однако! Это что ж, древние воины в этом мире носили на бицепсе вэдэвэшный дембельский знак? Уж не в будущее ли он, часом, залетел?

Девушка же меж тем продолжала его удивлять – прекрасные глаза распахнулись еще шире и – теперь уж точно с ужасом – уставились на второе плечо:

– Метка «Воинов Забвения»…

Алексей задумчиво скосил взгляд на вторую руку: похоже, что «меткой-каких-то-там-воинов» у местных считалась наколка с группой крови и резус-фактором. Дурдом. Может, у них тут какие эсэсовцы в прошлом присутствовали – тем тоже, помнится, на плечо группу с резусом кололи… или не на плечо, а под левой подмышкой? Капитан встряхнул головой, решив не заморачиваться на мелочах, и молча принялся натягивать влажную, только что выстиранную футболку. Несмотря на то что Яллаттан ждала ответа, он просто не знал, что ей сказать. Ну не объяснять же, на самом деле, что такое ВДВ, дембельская наколка или совместимость по группам крови?! Тем более что в принципе-то она права: он воин, и эти… гм… знаки говорят именно об этом. Имел бы за плечами пару-тройку ходок в места не столь отдаленные – носил бы совсем другие татуировки, а так…

Последняя мысль рассмешила, и капитан, поежившись в прилипшей к коже мокрой футболке, сообщил:

– Ну, в общем-то, да, ты права. Это знак великих воинов, только вот, боюсь, не тех, о которых ты… короче, ладно. Я тебе потом как-нибудь объясню, договорились? Что ты там насчет завтрака говорила?

Яллаттан с сомнением нахмурила брови, похоже, оставшись при своем мнении относительно обнаруженного «знака». Однако ни спорить, ни еще о чем-либо спрашивать не стала, вернувшись к ревизии содержимого рюкзачка, куда, по меркам Алексея, вряд ли удалось бы запихнуть даже буханку хлеба. Которой, впрочем, там и не оказалось – наружу появилась завернутая в холщовую тряпочку лепешка, выпеченная из серой муки, да еще и совершенно засохшая. Прежде чем капитан успел мысленно посетовать на скудность эльфийского пищевого рациона, девушка, аккуратно завернув хлебец обратно и положив на ладонь, провела над ним второй рукой, что-то негромко прошептав на своем певучем языке.

Алексей, уже успевший натянуть в один рукав камуфляжную куртку, замер. Произнесенное Яллаттан заклинание – а что же еще, как не заклинание? – неожиданно и сильно отозвалось в нем. Это было, словно на неизмеримо-короткий миг он вдруг ощутил вокруг себя некое изменение. Или даже не так, не изменение, а едва заметную дрожь, крошечную судорогу чего-то непостижимого, возможно, тех самых эфемерных «тонких материй», о которых любят рассуждать фантасты и поэты, – как еще это объяснить или передать словами, он не знал. Зато, кажется, знал – или, скорее, вспомнил – кое-что другое. Очень и очень важное. И это кое-что не давало ему покоя.

Девушка же как ни в чем не бывало развернула тряпицу, явив взору румяную, будто только что из печи, лепешку. Запахло полузабытым ароматом детства, ароматом свежеиспеченного хлеба – первые восемь лет жизни, пока отца не перевели служить в другое место, они жили рядом с хлебозаводом.

– Простая магия, – пояснила довольная эффектом Яллаттан (о том, что оный «эффект» относился, скорее, к его собственным ощущениям, Алексей пока умолчал), – можно делать свежий еда из несвежий. Ты тоже научиться, уже скоро. Бери, – она отломила большую часть лепешки и протянула ему, – надо немножко перекушать. Это наша еда, эльфийский, очень полезно, один-два кусочка в день – и больше ничего не надо. Сытно.

Капитан натянул куртку, взял предложенный кусок и, опустившись на траву рядом с ней, откусил. Да, настоящий свежевыпеченный хлеб, причем очень даже вкусный! Только… мало. Девушка с улыбкой протянула вторую половинку лепешки:

– Тебе надо поесть большой… больше!

– А ты? – смутился капитан, не решаясь взять «добавку».