Литмир - Электронная Библиотека

– Заехал с утра, сэр…

Лучше признаться в малом…

– Вот видишь…

– Что здесь, сэр?

– Целый патруль положили, десять человек.

– Как так?

– Вот и я бы хотел знать – как так! – снова повышает голос Риджвей. – Как так, что наши доблестные томми[12] позволяют себя расстреливать, как в тире! В мои времена в армии всякого дерьма хватало – но такого не было!

– Полное дерьмо…

– Вот именно. Снайпер, похоже, сработал. Сейчас ищут снайперскую позицию…

Как раз под эти слова – сильный, раскатистый хлопок наверху, что-то падает, колотится об асфальт. Миг – и я уже на земле, заодно сбиваю с ног Риджвея и стоявшего ближе ко мне Питерса. Со всех сторон раздаются крики, топот, взвывает заполошно сирена – поздно! Поднимаю голову – на крыше того дома, с которого я стрелял – зияет выбитая взрывом дыра, граната взорвалась и снесла в этом месте всю черепицу. Она и падала сейчас на асфальт, подобно граду…

– Быстро реагируешь, Кросс, – усмехается поднимающийся Риджвей, – почти как в армии. Молодец…

– Спасибо, сэр…

И тут рвет планку у Питерса. Тимоти Питерс, совсем молодой пацан, меньше года назад пришедший к нам, в особый отдел, из армии – служил он тоже здесь, в Белфасте. Тридцати еще нет, здоровенный, с простым деревенским лицом, со светлыми волосами, внезапно он с каким-то то ли всхлипом, то ли с воем, бросается на капот фургона, бьет по нему обоими кулаками так, что бумаги летят во все стороны, а на металле остаются едва заметные вмятины…

– Суки!!! Су-у-у-ки!!! А-а-а-ы-ы-ы-ы!!! За что же они так!!! Зубами рвать буду!!! Зубами!!!!

Ты даже не представляешь, Тим, – за что… Но поверь – есть за что, если бы ты тогда побывал в Бейруте, вопросов бы не задавал. Правильно говорил Цакая – если не хочешь мстить за себя, отомсти за тех, кто не сможет отомстить за себя сам, отомсти за тех, кто погиб. Вот я и мщу. Не знаю, сколько Господь отвел мне еще жизни, но отомстил я уже за многое. Воистину – touts will be shot…

Картинки из прошлого

03 августа 1992 года.
Бейрут, проспект генерала Корнилова

– Занимайте позицию в глубине комнаты, не суйтесь к окнам. И тихо, затихаритесь так, чтобы наступили – не заметили. Позицию подберите, чтобы через проломы стрелять. Куклой посветите, только осторожно, башку не подставьте. Я целеуказание дам трассерами – и работайте, не стесняйтесь…

– Есть.

– Двигаемся. Пошли!

Город, которого нет…

Бои в городе идут уже третьи сутки, и только сейчас я понял – переламываем. Переламываем хребет всем скопившимся в городе уродам, потому что нас с каждой минутой все больше, а их – все меньше. Переламываем…

Третьи сутки воюем, но никто не уходит, даже раненые стараются остаться в строю, в тыл приходится отправлять силой. У стадиона, у разгромленного здания МВД, основной опорный пункт, там все зачищено наглухо, и стоит бронетехника – даже самоходные гаубицы. Остальная часть города, особенно мусульманские кварталы, представляет собой слоеный пирог – где наши, где не наши – непонятно. Террористы лучше знают город, у них проводники из местных, они знают все подземные и тайные ходы-выходы, они готовы убивать, не задумываясь, их не волнуют потери мирняка, но их все меньше, а нас – все больше. Да и подготовка у нас – армейская.

Город уже погиб, его бессмысленно спасать, он сейчас – просто груда руин, почти безжизненная. Выбитые окна, проломленные, опаленные пламенем стены, чадный дым, кое-где еще дотлевают угли. Вонь – к сегодняшнему дню запах такой, что выворачивает наизнанку. Трупов столько, что не счесть, они везде – на улицах, в домах, в машинах, просто куски гниющего мяса, во многих местах заваленного кусками бетона и обломками кирпича. Открыто, не обращая внимания на людей, шныряют обнаглевшие, отожравшиеся крысы…

Безопасные коридоры от порта и аэропорта к центру пробиты, по ним несколько раз в день под солидным прикрытием брони гоняют колонны. Сам порт и оба аэропорта давно захвачены нами, их уже не обстреливают. Потери при проводке колонн по городу есть, но приемлемые, вся техника, в том числе транспортная – бронированная, только из гранатомета и пробьешь. На стадионе я был последний раз вчера – пополнили боезапас, перекусили немного, подлечились, сдали раненых – видел, в каком виде эти машины. Пулями – исхлестаны, просто живого места нет. Но это в первый день такие обстрелы колонн были, сейчас уже не суются. Сейчас многие пытаются выйти, прорваться из кольца, в котором они обложены, как стая озверевших от человеческой крови волков. Но уходить некуда, морем и по воздуху прибывают все новые и новые части, сжимают кольцо…

Командует штурмом и зачисткой города генерал Волгарь, бывший десантник, прибывший на место позавчера, штаб – в старом аэропорту. Установка дана – боевиков живыми из города не выпускать, спасать мирняк, где еще можно спасти, направлять его к центру – оттуда, когда в обратный путь идут колонны, вывозят беженцев в порт или аэропорт. Боевиков не так уж много, живыми они не сдаются, да и не берет их никто, живыми. В центре, на бывшем стадионе – фильтр, он же – госпиталь первой помощи. Врачи работают рука об руку с контрразведчиками. Так и действует эта дорога – дорога жизни, самая настоящая…

Авиация по городу мало работает, артиллерия тоже очень ограниченно. В городе до сих пор остались ПЗРК – вчера вертолеты еще подбивали, два или три кажется, даже сбили. Еще проблема – не зацепить своих. Брони тоже немного, в основном она держит какие-то районы. Поскольку город наш, наносить ковровые ракетно-бомбовые удары никто и не думает. В городе действует спецназ, у них артиллерийские разведчики – корректировщики огня в составе групп – наводят на цели тяжелые минометы и артиллерийские системы с управляемыми боеприпасами, работающие из центра города и из аэропорта. Остальные – такие, как мы, действуют мелкими группами по восемь-десять человек. Бьемся днем и ночью, просачиваемся внутрь занятых боевиками районов. Командования практически никакого нет, взаимодействие тоже хреновое, только по рации опознаться – и все. Группы в основном смешанные – из тех, кто остался в живых, без бронетехники. Волгарь, полевик, а не генштабист, хорошо понимает, что командовать тут все равно невозможно, поэтому отдал приказ – не мешать, снабжать боеприпасами из центра, опрашивать на предмет развединформации. Даже самооборонщики, опять-таки из тех, кто в живых остался, воюют – мстят. Вчера Козлова видел – выжил-таки, семью с колонной в порт отправил, сам остался на стадионе, помогает, чем может. Много мусульман воюет, что творили боевики с теми из мирняка, кого захватывали в плен и потом выясняли, что это мусульманин, лояльный властям, страшно даже представить. Для этих лояльный мусульманский мирняк, отказавшийся взять в руки оружие и убить русского соседа, с которым прожил бок о бок десять лет – муртады и мунафики, подлежащие смерти после пыток. Для тех, кто остался после этого в живых, боевики – кровники навеки. Пощады ждать не стоит – ни от тех, ни от других.

В городе действует уже полная десантная дивизия, части военно-морского спецназа, не меньше полка из командования специальных операций, еще какие-то части перекрывают пути отхода, есть и жандармерия – тоже не меньше дивизии. Террористов планомерно оттесняют к горам, где все склоны простреливаются, где все перевалы уже оседлали десантники и где им не будет выхода, кроме как на тот свет. Но террористы сопротивляются – и, черт возьми, сопротивляются успешно.

Нас осталось пятеро – всего пятеро, экипаж и плюс еще один человек. Подранены все, но никто и не думает уходить. Потери, кстати, на удивление низкие для городских боев, кто был, тот подтвердит. Но дело в том, что у нас нет штурмовых задач, типа: к восемнадцати ноль-ноль занять такое-то здание. Мы просто воюем, как можем – одного за другим выбиваем снайперов, гранатометчиков, пулеметчиков, расчеты ПЗРК – убиваем, пока не убили нас, обескровливаем противника. Нас все равно больше, это наша земля, за нами – великая Россия, и значит, мы победим.

вернуться

12

Томми – солдат.

9
{"b":"159706","o":1}