Едва сдерживаемая ярость превратила глухой бархатный голос в грозные раскаты грома. В черных глазах сверкали молнии. Но Кларе было не страшно. Чуть склонив голову набок, она спокойно смотрела на итальянца, в котором все буквально клокотало и неистовствовало.

– Извини, я не знала…

Значит, его отец – цыган. Понятно, откуда появился изменчивый, пламенный характер. Надо обязательно при случае подробнее расспросить Леонардо, только, конечно, не сейчас, когда он, похоже, готов изничтожить ее. Девушка старательно пыталась убедить себя, что ее интерес к семье Висконти вызван исключительно любопытством.

Тем временем Леонардо резко встал, с грохотом отодвинул стул.

– Хватит! Мне надоело! Я иду спать. – Он схватил Клару за руку. – Ты идешь со мной. Я приказываю. Понятно? И только попробуй возразить. За последствия не ручаюсь…

Ему надоело! А ей? Он не подумал? Или для Леонардо Висконти важны его собственные интересы, а то, что она мучается вторые сутки, – абсолютная ерунда?

Мужчина распахнул дверь и почти втолкнул Клару в спальню.

Напрасно он полагает, что ее легко запугать. Она не намерена терпеть его дикие выходки. С упрямым блеском в глазах девушка высвободила руки от сжимавших ее жестких пальцев и приоткрыла рот, чтобы завить о решительном отказе провести ночь в одной постели, но увидела грозное предостережение в его глазах. Она поняла, что нужно немного поумерить воинственность, хотя Клара его не очень-то и испугалась.

Девушка отважно встретила горящий взгляд Леонардо и не отвела глаз, хотя раньше не осмелилась бы на подобный поступок. Их взгляды скрестились: сияющие холодным светом аквамарины и черные угли, тлеющие огнем злобы.

Клара Хартли не боялась Леонардо. Никогда еще синьор Висконти не казался ей столь уязвленным. Ее сердце, обычно ожесточавшееся в минуты подобных столкновений, на сей раз прониклось жалостью к агрессивному, ощетинившемуся, подобно дикому зверю, мужчине. Вместо того чтобы нападать и обороняться, девушке захотелось нежно обвить его шею, прижаться к его чуть колючей щеке и успокоить мечущегося Леонардо, словно маленького ребенка, пообещав, что все кончится хорошо. А лучше без всяких слов просто поцеловать гневно стиснутые губы.

И что за мысли приходят в мою голову? – удивлялась Клара. Она подошла к кровати и взяла подушку. Затем осторожно и очень мягко сказала:

– Я буду спать в гостиной на диване. Там вполне удобно. Могу ли я воспользоваться ванной? Кто первым пойдет, ты или я?

Судя по всему, у хозяина другие планы. Он выхватил подушку из ее рук и в сердцах кинул на прежнее место.

– Я же предупреждал, никаких споров, никаких возражений! Ни-че-го!

– Но…

– Ни слова!

Поцеловать? Смешно! Какая поразительная мягкосердечность! Сейчас ей следует просто нахлестать его по физиономии.

Уперев руки в бока, гордо вскинув голову и глядя прямо Леонардо в глаза, Клара заявила:

– Конечно, ты гораздо сильнее меня, но ты не имеешь права, повторяю, не имеешь права командовать мною.

Она видела, как его губы побелели. Точеные аристократические ноздри задрожали от возмущения. Но несмотря на признаки крайней ярости, бушующей в мужчине, девушка почему-то была уверена, что он не причинит ей боли…

– Твое требование спать вместе вчера ночью понятно. Ты хотел предотвратить еще одну попытку к самоубийству. Не хотелось бы тебя огорчать, но ты сильно ошибся на мой счет. Мне просто не спалось, я вышла на крышу, чтобы подышать свежим воздухом, а не для того, чтобы броситься вниз. Я не слабохарактерная.

Клара прервала разговор, раздумывая, своевременно ли она его затеяла, учитывая и без того далеко не радужное расположение духа хозяина замка. Узнать, как запросто его дурачили, – такие открытия мало кому приятны. Но заметив, как черты лица Леонардо постепенно разглаживаются и на нем появляется другое выражение, очень напоминающее презрение, она рискнула продолжить:

– Ты ошибся, и я тут же воспользовалась твоим промахом, затеяв игру, которая, как я надеялась, поможет мне обрести свободу. Однако просчиталась. Дело в том, что я надеялась на твою совесть, которой, как оказалось, у тебя нет. В общем, вчерашняя истеричная женщина не Клара Хартли, а плод твоего воображения и моих артистических способностей. А значит, больше нет необходимости в круглосуточной слежке, и мы можем спать отдельно.

– Твоя речь похожа на выдержку из деловой переписки. – Висконти стоял, скрестив руки на впечатляюще широкой груди. – Ответь, пожалуйста, где гарантии, что ты не ведешь очередную игру? Ты умоляла открыть двери, и я, – он сделал жест рукой, – распахнул их. Я пошел тебе навстречу. Теперь твоя очередь. Следующий шаг за тобой, хочешь ты этого или нет.

Его тон не оставлял сомнений: Леонардо не просил, отдавал приказ холодным голосом, в котором звучал металл.

– Теперь я тем более не могу доверять тебе. А потому ты ляжешь спать рядом со мной.

– Но ты же оставлял меня одну практически на полдня, и ничего не случилось.

– Да, но только потому, что приказал Клаудии присматривать за тобой. Я сказал, что возможно, моя возлюбленная заскучает в одиночестве. И если бы она что-то заподозрила, то непременно известила меня, я бы бросил работу и примчался развлекать загрустившую красавицу. Но никаких сообщений я не получил, а когда я вернулся, прислуга доложила, что ты хорошо пообедала, а потом мирно уснула в нашей спальне…

– Дьявол! – в негодовании выговорила Клара.

Девушка представила, что подумала о ней пожилая служанка, услышав указания хозяина. Хорошенькая, но абсолютно пустоголовая куколка, которой сразу становится скучно, едва мужчина перестает ходить перед ней на «задних лапках» или исчезает из ее поля зрения.

– Точно. Теперь ты наконец поняла, с кем имеешь дело, и прекрати дразнить меня. – Леонардо нетерпеливо махнул рукой. – Иди в ванную, а затем в постель. И будь умной девочкой, не заставляй меня насильно заталкивать тебя или привязывать к матрацу.

Представив такую живописную картину, Клара подумала, что благоразумней не создавать лишних неприятностей, идя напролом, а добиться своего, используя обходные пути. Ничего не ответив, она повернулась и спокойно направилась в ванную.

В конец концов, когда-нибудь он заснет, размышляла девушка, усердно чистя зубы, тогда-то и можно ускользнуть в другую комнату. Конечно, синьор Висконти может заставить лечь в постель, но провести с ним еще одну ночь?… Нет, лучше вовсе не спать…

Когда Клара надевала порванную ночную сорочку, ей было не до веселья. Леонардо даже не предложил взамен что-нибудь из гардероба Глории. Она сердито вздохнула. Придерживая разорванный подол, Клара вошла в спальню, испытывая робость и одновременно крайнее любопытство. Но Висконти не удостоил ее вниманием. Не сказав ни слова, он закрыл за собой дверь в ванную.

Пользуясь его отсутствием, девушка быстро проскользнула в гостиную, схватила несколько диванных подушек и, вернувшись в спальню, выложила их в ряд, разделив постель на две равные части. И потом со спокойной душой нырнула под легкое покрывало. Конечно, серьезную преграду подушки не создадут, но когда враг вознамерится пересечь границу, Клара заранее подготовится к обороне.

Она закрыла глаза и спрятала лицо в мягкую подушку, не забывая о бдительности, поэтому внимательно прислушивалась, не вышел ли Леонардо из ванной.

Учитывая, что в неприятнейшую историю она попала по вине Билла, Клара решила, что при случае она собственными руками вытряхнет всю дурь из головы отца. Затем она поразмышляла о том, куда вдруг подевались ее хваленое самообладание и рассудительность. Впервые в жизни уравновешенную и уверенную в силах женщину начали одолевать непонятные чувства и сомнения, с которыми она не в состоянии справиться. Что же происходит? Рассердившись на себя, Клара ударила кулаком по подушке.

Раньше она никогда не теряла контроля над собой, какие бы трудности ни вставали на ее пути, будь то проблемы, связанные с неуправляемым характером отца, или чересчур требовательными клиентами, или невыносимо педантичными банкирами. Но стоило внезапно появиться смуглому итальянскому дьяволу, как ее словно подменили! И тот факт, что он держит Клару в неволе как заложницу, – отнюдь не основная причина произошедшей перемены. Виноваты его необыкновенные глаза и голос, обладающие неодолимой, почти гипнотической властью. А уж что говорить об его великолепном теле, которое непреодолимо притягивает, словно магнит, о нежных прикосновениях сильных рук способных заставить ее трепетать от возбуждения. Нет, только мужчина с горячей цыганской кровью и может разжечь в ней пламя, неистовую силу, которую, как она наивно полагала, ей не дано в ином случае испытать. Нужно сосредоточиться и если не потушить, то хотя бы постараться скрыть от посторонних глаз пылающий в ней огонь.