— Только что прибыл курьер, — ворчливо произнес Креон. — Армия будет здесь послезавтра.

Этот плотного сложения человек со шрамами на лице занимал второй по значению пост в гарнизоне, оставленном в городе после отъезда царя Эфидема.

Гиппоник моргнул.

— Все экспедиционные силы целиком?

— За вычетом мертвых, — отозвался Креон.

— А что будет с остальной частью страны? — спросил потрясенный Гиппоник: он владел землями и в отдаленных районах тоже. — Если большинство наших воинов будут закупорены в одном этом городе, войска Антиоха смогут беспрепятственно грабить и жечь все в любом уголке страны.

«Сначала грабить, потом жечь!» — вспомнил Эверард затасканную шутку двадцатого века. Хотя шутка совсем не казалась веселой, когда до ее воплощения в действительность оставалось полшага, но так устроен человек, что он склонен хвататься за любую спасительную соломинку юмора.

— Не волнуйтесь, — успокоил их Зоил.

Перед встречей Гиппоник объяснил Эверарду, что у этого гостя, главного казначея, связи во всем государстве. Мрачное выражение лица Зоила сменилось хитроватой улыбкой.

— Наш правитель хорошо знает, что делает. Когда его силы сосредоточены здесь, врагу придется оставаться поблизости. Кроме того, мы можем выслать отряды для захвата неприятеля с тыла, по частям. Верно, Креон?

— Не все так просто, особенно если кампания затянется. — Взгляд военачальника, брошенный на соседа, словно бы говорил: «Вы, гражданские, всегда считаете себя великими стратегами». — На самом деле Антиох ведет игру осторожно. В этом легко убедиться. Как бы там ни было, наша армия по-прежнему в состоянии боевой готовности, а Антиох забрался слишком далеко от дома.

Эверард, хранивший в присутствии сановников почтительное молчание, отважился задать вопрос:

— А что случилось, господин? Не могли бы вы обрисовать ситуацию, основываясь на донесениях?

Креон ответил слегка снисходительным, но вполне дружелюбным тоном — в конце концов, они оба имели военный опыт:

— Сирийцы прошли маршем вдоль южного берега реки Ариус. — Во времена Эверарда, в будущем, эту местность на картах обозначали как Хари Руд. — Далее на их пути лежала, пустыня, которую им пришлось пересечь. Эфидем, конечно, знал о приближении Антиоха. Он давно поджидал его.

«Естественно, — подумал Эверард. — Война зрела на протяжении долгих шести десятилетий, начиная с того момента, когда правитель Бактрии восстал против династии Селевкидов и провозгласил независимость своей провинции, а себя назвал царем».

Примерно тогда же поднялись на борьбу и парфяне. По происхождению они были почти чистокровными иранцами — арийцами в истинном смысле этого понятия — и считали себя наследниками Персидской империи, покоренной Александром, а затем поделенной его военачальниками между собой. После долгого противостояния с соперниками на Западе преемники царя Селевка вдруг обнаружили у себя за спиной новую угрозу.

В настоящее время они правили Киликией (юг центральной Турции во времена Эверарда) и прилегающей к Средиземному морю частью Латакии. Оттуда их власть распространилась на большую часть Сирии, Месопотамию (Ирак) и Персию (Иран) — где в форме прямого правления, где в виде вассального подданства. Все перечисленные страны смешались в одно слово — «Сирия», хотя их верховными правителями были греко-македонцы с примесью ближневосточных кровей, а подданные весьма отличались друг от друга. Царь Антиох III сумел воссоединить их после того, как гражданские воины и ряд других военных авантюр едва не разрушили государство. Затем он отправился в Парфию (северо-восточный Иран) и на какое-то время обуздал повстанцев. Теперь Антиох двигался к Бактрии и Согдиане. А его честолюбивые планы простирались еще дальше на юг, в Индию…

— Его разведчики и шпионы без дела не сидели, — продолжал Креон. — Он занял прочные позиции у реки, которую, как ему было известно, намеревались использовать сирийцы. И должен заметить, Антиох коварен, бесстрашен и тверд. На вечерней заре он отправил отборный отряд через…

Армия Бактрии, подобно парфянской, преимущественно состояла из кавалерии. Конница не только была ближе азиатским традициям, но и наиболее успешно действовала в этой местности. Правда, такая армия становилась почти беспомощной в ночное время, и конники всегда отступали на безопасное, по их представлению, расстояние от неприятеля.

— …и отбросил наши передовые части на основные позиции. Следом пошли его ударные силы. Эфидем счел разумным отступить, перегруппировался и укрепился здесь. На всем обратном пути он собирал подкрепление. Антиох преследовал наши войска, но не ввязывался в сражения. Борьба сводилась лишь к легким стычкам.

Гиппоник нахмурился:

— Это совсем не похоже на то, что я слышал про Антиоха.

Креон пожал плечами, осушил чашу и протянул рабу, чтобы тот снова наполнил ее.

— По сведениям нашей разведки, он получил ранение, когда форсировал реку. Очевидно, не столь серьезное, чтобы выбить его из строя, но этого оказалось достаточно, чтобы замедлить наступление его армии.

— Тем не менее, — заявил Зоил, — он поступил неблагоразумно, не воспользовавшись своим преимуществом сразу. Бактра хорошо обеспечена провиантом. Ее стены неприступны. И когда сюда придет царь Эфидем…

— …он будет сидеть сложа руки, позволив Антиоху взять город в осаду и заморить нас до смерти, — перебил говорящего Гиппоник. — Хуже не бывает!

Зная последующие события, Эверард осмелился произнести:

— Возможно, он замышляет иное. На месте вашего правителя я обеспечил бы безопасность здесь, затем предпринял бы боевую вылазку, имея в тылу город, куда можно вернуться в случае поражения.

Креон одобрительно кивнул.

— Новая Троянская война? — возразил Гиппоник. — Да ниспошлют нам боги другой исход!

Он наклонил чашу и вылил несколько капель вина на пол.

— Не беспокойтесь, — сказал Зоил. — Наш царь прозорливее Приама. А его старший сын Деметр подает большие надежды и, возможно, станет новым Александром.

Казначей, очевидно, оставался сановником в любой ситуации. Зоил отнюдь не был примитивным льстецом, иначе Гиппоник и не приглашал бы его. На сей раз Зоил говорил правду. Эфидем сам пробился в жизни. Отважный человек из Магнезии, узурпировавший корону Бактрии, он оказался опытным правителем и искусным военачальником. Пройдут годы, Деметр преодолеет Гиндукуш и отхватит себе добрый кусок от разваливающейся империи Маурьев.

Если только экзальтационисты не одержат верх и будущее, из которого пришел Эверард, не исчезнет.

— Что ж, мне следует проверить свои запасы, — мрачно произнес Гиппоник. — В доме, помимо меня, еще трое мужчин, способных держать оружие в руках, мои сыновья… — Он не мог сдержать дрожи в голосе.

— Прекрасно, — громко отозвался Креон. — У нас произошли кое-какие изменения. Ты будешь под началом Филипа, сына Ксанта, это у башни Ориона.

Гиппоник бросил взгляд на Эверарда. Их руки соприкоснулись, и агент почувствовал легкую дрожь по всему телу.

Молчание нарушил Зоил, явно решивший испытать Эверарда:

— Если ты. Меандр, не намерен участвовать в нашей войне, уезжай без промедления.

— Но не так же скоро, — ответил Эверард.

— Ты будешь сражаться на нашей стороне? — выдохнул Гиппоник.

— Признаться, это все для меня немного неожиданно… — отозвался Эверард, подумав про себя: «Ври больше…»

Креон усмехнулся.

— О, ты предвкушал веселье? Тогда трать свое жалованье на самое лучшее. Пей доброе вино, пока оно еще есть, и гуляй, пока не пришло войско и шлюхи не подняли цены, как сейчас у Феоны.

— У кого? — переспросил Эверард.

Гиппоник состроил кислую мину:

— Нечего говорить о ней. Нам до нее как до небес.

Зоил покраснел.

— Такая женщина не для какого-нибудь мужлана с мешком золота, — отрезал он. — Феона выбирает любовников по собственному желанию.

«Ого, — подумал Эверард. — И такой высокопоставленной персоне тоже ничто человеческое не чуждо. Однако не стоит ставить сановника в затруднительное положение. И без того не легко будет вернуть разговор в нужное русло». Но в голове тут же промелькнули строчки из Киплинга: