Такой смешанный ландшафт, где цепочки холмов господствовали над разветвленными оврагами, соседствуя с кварталами руин, был характерен для Соснового Бора.

Монгол вывел его в достаточно дикую область, изобилующую убежищами. Каждая из многочисленных возвышенностей на самом деле являлась оплывшими руинами здания, внутри, под панцирем спрессованного строительного мусора, таилось множество различных помещений, как исследованных сталкерами, так и не тронутых со времен Катастрофы.

Несмотря на близкое соседство военной базы, места дикие, нехоженые.

Надо выбираться отсюда. До тамбура еще топать и топать.

«Непонятно, куда подевался Монгол? – Гонта мысленно переключился на ближнее сканирование. – Ага, у него тут еще и стрелковая ячейка оборудована. И с кем же ты воевать собрался, дружище?»

Гонта увеличил радиус сканирования. Обобщенная расширителем сознания картина происходящего ему вовсе не понравилась. По оврагу между холмами двигались жалкие остатки каравана фанатиков Пламенного Креста, вслед за ними, укрываясь в зарослях металлорастений, словно стая шакалов, крались десятка два неимплантированных сталкеров, но что самое удивительное – вольные старатели, рассчитывающие на легкую поживу, не подозревали, что за ближайшим поворотом оврага накапливается группа сталтехов, – механическая нежить предчувствовала скорую схватку, надеясь поживиться трупами фанатиков и «мотыльков».

«Пищевая цепочка…» – проскользнула полная злой иронии мысль.

Монгол, судя по всему, собрался выставить Молоху смертельный счет, иначе зачем ему понадобилась в дополнение к автомату еще и снайперская винтовка?

«Ладно, – подумал Гонта, мысленно наметив маршрут, – ты тут забавляйся, а я пошел».

Он незаметно покинул укрытие и, отыскав тропу, проложенную механоидами в чаще металлокустарников, направился в противоположную от Барьера сторону.

У него даже не возникла мысль предупредить Монгола о приближающейся опасности.

У каждого обитателя отчужденных пространств своя жизненная философия.

Немногие способны выжить среди эволюционной борьбы техноса, но те, кому это удалось, сформировавшихся взглядов уже не меняют.

– Молох! – сухо произнес Монгол, активировав чип мью-фона.

Сталкер, двигавшийся во главе группы, тут же остановился, резко присел, двое фанатиков, тащивших тяжеленные тюки, метнулись в укрытия, бросив драгоценное имущество, лишь захваченный в плен парнишка остался стоять, отупевший от невыносимой пытки перехода через гравитационный Барьер, уже успевший отчаяться и потому безучастный к окружающему.

– Кто тут?! – яростно прохрипел Молох. Прижавшись спиной к угловатому обломку гранитной глыбы с позеленевшей бронзовой табличкой, он несколько секунд безуспешно пытался обнаружить позицию сталкера, затем взглянул на миниатюрный дисплей нанокомпа, но не увидел на карте местности ничего нового. Пеленг сигнала мью-фонной связи отсутствовал.

Молох грязно выругался. «Метаморф, будь он неладен. Закрылся искажением реальности, тварь…»

– Ты у меня на прицеле. Не дергайся. Поговорим?

– Чего надо? – Молох плотнее прижался спиной к гранитному обломку какого-то постамента, принесенного сюда одной из пульсаций. Монгол видел его оружие, правую руку, плечо и часть головы. ИПК Молоха, изготовленный к бою, сталкера не впечатлил.

– Не дури. Все равно не успеешь, – спокойно произнес он.

– Чего надо? – хрипло переспросил Молох. – Кто ты? Назовись!

– Парня оставь в покое. А сам можешь убираться.

– Не наглей! Он – наша добыча!

– Предпочитаешь пулю? – холодно спросил Монгол. – Даю тебе десять секунд!

Молох был взбешен, но не настолько, чтобы рискнуть головой из-за какого-то «мотылька», вконец обессилевшего, медленно и безучастно осевшего на землю под непомерной тяжестью груза.

Монгол терпеливо ждал. Ситуация для фанатиков складывалась безвыходная. Обнаружить укрытие снайпера, замаскированное плотными зарослями металлического кустарника, им не под силу.

– Ладно… – секунду подумав, хрипло ответил Молох. – Но учти, гаденыш, я тебя вычислю!

– Забирай свои тюки и проваливай, – холодно ответил Монгол. Он по-прежнему держал боевика секты на прицеле, зная, что тот способен на любую пакость, и не ошибся. Подойдя к обессилевшему парнишке, Молох, делая вид, что намеревается забрать груз, внезапно выхватил «страйк»!

Сухо ударил одиночный выстрел. Молох, получив пулю в плечо, дико взвыл, крутанувшись на одном месте, упал, зажимая рукой кровоточащую рану, и тут же начал отползать, стремясь укрыться за обломком гранитного постамента.

– Огонь! – хрипло проорал он.

Двое рядовых боевиков секты замешкались, пытаясь определить позицию снайпера, но металлические заросли глухо молчали, надежно блокируя сканирующее излучение имплантов.

Молох, привалившись спиной к гранитной глыбе, вновь яростно заорал:

– Стреляйте, твари!

По склону холма наугад хлестнули очереди двух «штормов», игольчатые пули с визгом срубали металлические ветви, вспарывали землю, крошили камень.

Монгол пристально наблюдал за боевиками через оптический прицел. В надежно оборудованном укрытии ему ничего не угрожало, так есть ли смысл плодить сталтехов?

Терпение сталкера лопнуло, когда боец секты, разрядив автоматный магазин, рванул из подсумка плазменную гранату.

Упреждая роковой бросок, дважды ударила СВК, фанатик безвольно ткнулся лицом в землю, не успев активировать взрыватель, второй, которому пуля лишь повредила боевой шлем, конвульсивно вскочил; дезориентированный ошеломляющим ударом, он продолжал давить на сенсор огня, и длинная, бесконтрольная автоматная очередь щедро полоснула по склонам окрестных возвышенностей.

Среди зарослей автонов раздался чей-то болезненный вскрик.

Тим уже отчаялся выжить. Лежал, придавленный грузом, изможденный переходом через зону повышенной гравитации, тупо и безучастно глядя в хмурое небо.

Он бы не сдался так просто, но силы закончились. Сталкер, что безжалостно гнал его по подземным переходам, грозя пристрелить, как только Тим спотыкался, куда-то исчез. После внезапной перестрелки Тим с надеждой подумал: «Военные». Он уже давно потерял ориентацию в пространстве и времени, но стоило чуть приподнять голову, осмотреться, как чувство обреченности вернулось с прежней остротой – он находился в границах отчужденного пространства, об этом немо свидетельствовали гигантские металлизированные деревья, что вздымались из руин, смыкаясь над головой жутким шатром ртутно поблескивающих крон.

Руки и ноги казались ватными. В ушах шумело, слабые попытки выбраться из-под тюка с непонятным грузом вызывали резкие приступы головокружения. Но хуже физического недомогания был страх. Ему казалось, что по телу уже семенят тонкие металлизированные лапки, участки кожи внезапно охватывал нестерпимый зуд, такой сильный, что хотелось впиться ногтями и рвать пораженные участки плоти, невзирая на боль.

Тим не понимал, что это всего лишь капли ледяного пота скатываются под одеждой, щекотливо пробегая по коже.

Сталкеры, что уже четверть часа пробирались сквозь заросли автонов, следуя за потрепанным караваном, не были постоянными обитателями отчужденных пространств.

Подобных групп в последнее время появилось множество. После опустошений, вызванных попыткой техноса взять под контроль отчужденные пространства, спрос на техноартефакты резко вырос. Корпорациям Внешнего Мира, жестко конкурирующим между собой в новом витке гонки технологий, постоянно требовались все новые и новые образцы видоизмененных скоргами устройств.

Казалось бы, какой прок способны извлечь многочисленные исследовательские центры из нефункциональных фрагментов «изделий техноса»? Любой техноартефакт, покидая границы аномальных пространств, превращался в муляж: колонии наномашин, лишившись источника энергии, застывали в стасисе.

Ответ был прост. Во-первых, некоторые достаточно редкие виды металлических растений состояли из уникальных сплавов. Получить их аналоги пока не удавалось даже в лабораторных условиях, однако новые материалы уже нашли практическое применение в промышленности и пользовались ажиотажным спросом. Во-вторых, скорость эволюционного развития техноса в разы опережала темпы «естественного» научно-технического прогресса. Скорги оптимизировали и совершенствовали хорошо известные устройства, зачастую превращая исходные «изделия» в нечто, выходящее далеко за рамки присущей человеку технической мысли. Изучение модернизированных техносом устройств позволяло понять, «как это сделано», а затем применить полученные знания на практике, совершая немыслимые ранее технологические прорывы.