Тайный выход из подземелий был оборудован по всем правилам: оба сталкера оказались в подготовленном укрытии, у вершины господствующей над прилегающей местностью высоты. Отсюда легко заметить опасность, избежать засады.

Гонта присел, осматриваясь.

Когда-то здесь высились «каменные джунгли» одного из микрорайонов мегаполиса, но постепенно от этой части города-гиганта остались лишь оплывшие холмы, заросшие металлорастениями, да невысокие огрызки руин, над которыми теперь царила архитектура техноса: футуристические сооружения, сплетенные из автонов, рвались ввысь, переплетались между собой, образуя сложные, абстрактные, загадочные формы.

Постройки скоргов закрывали небо, под сенью исполинских конструкций царил багряный сумрак. Трещины, образовавшиеся в земной коре еще во время Катастрофы пятьдесят первого года, здесь были намного шире, они источали красноватое сияние, из недр исходил жар, ядовитые испарения лениво истекали из разломов, зловещую мглу часто пронзали электрические разряды, в распадках между холмами пузырились зеленоватые лужи фрича.

Новая реальность, среда обитания эволюционировавших машин, – худшее место для человека, где каждый квадратный сантиметр пропитан токсинами, на каждом шагу встречаются обломки былого величия цивилизации людей, но они – уже прошлое.

Если Гонта созерцал окрестности с несвойственным сталкеру всевозрастающим напряжением, то Монгол наконец почувствовал себя как дома. Имплантированное «Сердце зверя» постепенно заряжалось, заработал главный метаболический имплант, вслед за ним подключился расширитель сознания.

Окружающая реальность давно не вызывала у него дрожи. Здесь все выглядело привычно, знакомо, – он был одним из тех, кто принял новую среду обитания, приспособился к ней, выучил правила выживания, написанные кровью сотен сталкеров.

Монгол устало прикрыл глаза, не утратив при этом способность воспринимать окружающее.

Исковерканное пространство не выглядело для него мертвым. В сознании сталкера термин «природа» давно заместило понятие «техносфера», или, если выражаться короче, лаконичнее – «технос».

Сотни разновидностей механоидов обитали под сенью металлических джунглей.

Миллиарды скоргов таились во мгле, образуя многочисленные колонии, десятки разновидностей металлорастений образовывали настоящие заросли, которые могли убить, а могли и спасти жизнь, в зависимости от того, обладал ли человек, дерзнувший выжить в царстве машин, достаточными знаниями об окружающем мире, имел ли он мужество принять новую данность и следовать ее законам.

– Расслабься. Тут безопасно. Минут десять можно передохнуть.

Гонта кивнул, сполз на дно укрытия. Он был измотан долгим переходом через зону повышенной гравитации.

Монгол же, напротив, преобразился, ожил, словно слабые эманации таинственных энергий Узла придавали ему сил, возвращали к жизни, изгоняя усталость, меняя настроение к лучшему.

Импланты уже заработали на полную мощность, и в сознание тут же вкралась тревожная нотка.

Мысленно разобравшись с источником неприятного ощущения, Монгол вскрыл тайник и начал переодеваться. Экипировку, предназначенную для выхода за пределы аномальных пространств, он быстро и аккуратно упаковал в защитный пластиковый контейнер, на смену ей достал облегченный вариант полевой брони, на девяносто процентов состоящий из легких, но чрезвычайно прочных, стойких к агрессивным средам композитных материалов.

Движения сталкера были уверенными, сноровистыми. Единственным, но беспощадным учителем для него стали отчужденные пространства, об усвоенных уроках говорили рубцы и шрамы на теле, а также десятки имплантов, сформированных мастерами-мнемотехниками в местах, где организм был инфицирован дикими колониями скоргов.

Сменив экипировку, он достал из тайника СВК[7].

Гонта по-прежнему сидел, прикрыв глаза, наслаждаясь минутами покоя.

Монгол не стал его тревожить. Просьбу Славки он выполнил и теперь волен заняться собственными делами. Хотя Гонта вызывал в нем чувство подсознательного недоверия. «Надо бы «пробить» его по базам данных сталкерской сети…» – подумал Монгол, перемещаясь в замаскированную стрелковую ячейку, оборудованную в комплексе с укрытием.

Заняв позицию, он припал к оптическому прицелу. В багряной полумгле действительно что-то двигалось, подтверждая данные, полученные от имплантов.

Внезапным порывом налетел ветер, принеся с собой нудную морось кислотного дождя. Мельчайшие капли агрессивных химических соединений, соприкасаясь с толстыми ветвями древовидных автонов, тут же «вскипали», оставляя в серебристом материале мельчайшие оспинки, выделяя ядовитые испарения, и вскоре в багряном сумраке появились клочья желтоватого тумана.

В оптическом прицеле, продавливаясь сквозь желтоватую муть, возникли четыре фигуры.

Трое боевиков группировки Пламенный Крест, облаченных в легко узнаваемую экипировку секты, двигались по пространству бывшей городской улицы, пробираясь между завалами бетонных обломков, нагромождений старой техники, настолько проржавевшей и деформированной, что на нее уже не позарится ни один скорг. Во главе группы двигался Молох. «Живучий», – расстроился Монгол. Фанатиков Пламенного Креста он откровенно не любил, в основном за их ничем не оправданную жестокость. Группу сильно потрепали военные, от каравана теперь осталось одно название.

Молох потерял в схватке часть брони, в том числе и боевой шлем, – его лицо скрывала сейчас лишь дыхательная маска, лысина сталкера поблескивала от влаги. Он ловко и бесшумно перебегал от укрытия к укрытию, останавливаясь лишь на мгновенья, чтобы окинуть сканирующим излучением имплантов ближайшие руины, склоны холмов да предстоящий отрезок пути.

Следом за Молохом двигались двое высоких, худых фанатиков, сгорбившихся под тяжестью объемистых тюков, за ними, пошатываясь, брел высокий, худощавый парень в изодранной одежде.

Монгол коснулся сенсора. Прирученная колония скоргов, живущая в стареньком оптическом прицеле, отреагировала на серию импульсов, увеличивая и детализируя изображение. Точно. Зрительная память не подвела – это был именно тот парень, которого он видел у оконного проема многоэтажки перед самым началом схватки.

Ситуация ясна как день. Лишившись носильщиков, Молох захватил незадачливого экстремала, навьючил его и погнал через Барьер.

Парень едва переставлял ноги. Его участь была предрешена: если не рухнет замертво по дороге, то станет добычей скоргов. Фанатики его попросту пристрелят, это в лучшем случае.

Для большинства сталкеров подобная ситуация не стала бы дилеммой. Кто решится связываться с Молохом из-за какого-то «мотылька»[8], случайно попавшего в отчужденные пространства? Врагов себе наживать – дураков нет, да и что возьмешь с незадачливого экстремала? Назад через Барьер его тащить?

Гонта постепенно пришел в себя после долгого изнурительного перехода через Барьер.

Артефактный накопитель исправно заработал, накапливая заряд, теперь энергии для работы систем бронекостюма достаточно, можно не беспокоиться о сменных блоках питания – «Сердце зверя» постоянно подзаряжалось от многочисленных энергополей, излучение которых пронизывает все аномальные пространства.

Он задействовал расширитель сознания, осмотрелся.

Мутный купол Барьера сканировался примерно в трех километрах. Укрытие проводника располагалось на склоне одного из оплывших, заросших исполинскими автонами холмов, в которые превратились городские здания. Здесь, в границах отчужденного пространства, разрушения носили избирательный, прихотливый характер. Невдалеке темной глыбой виднелся целый микрорайон, практически не пострадавший в момент Катастрофы, но серьезно потрепанный пульсациями Узла, правее, километрах в двух от точки сканирования, множественные энергетические всплески отмечали границы военной базы, расположившейся на расчищенных от металлической растительности территориях.