И уж конечно, он никогда не женится на девушке строгих правил; к чему лорду Картрайту жена, которая станет его пилить за каждый взгляд налево? Эдвард не видел подтверждений тому, что любовь существует; есть легкие отношения, которые либо приносят взаимное удовольствие, либо оборачиваются чередой ссор. Он признавал, что слишком ленив, чтобы ссориться, и обрывал связь, стоило женщине упрекнуть его в чем-то хотя бы раз. Потому жена ему нужна с характером легким и жизнерадостным, а не затюканная богомолка, которая станет суеверно креститься, если он по своей привычке ляпнет что-нибудь не то. Эдвард временами бывал несдержан в выражениях и даже (в изрядном подпитии обычно) полагал себя вольнодумцем.

К сожалению, таковым его полагали и некоторые служители церкви, но Эдвард этому совершенно не придавал значения.

И уж ни в коем случае он не обратил бы внимания на кого-то из сестер Меррисон, если бы над ними не смеялся весь высший свет. Эдвард вообще полагал себя человеком не слишком наблюдательным и старался не упускать деталей, лишь когда дело касалось женщин. Моника, его давняя знакомая, очаровательная вдова, вместе с лордом Бисмайром и лордом Остлером составлявшая самый близкий круг друзей Эдварда, замечала все – она первой и заговорила о Меррисонах. И правда, было над чем посмеяться. Сестры появлялись на балах в одних и тех же платьях, были запуганы донельзя и не поднимали глаз. Кроме самой младшей, кажется, Кристианы, с тоской наблюдавшей издалека за веселыми друзьями лорда Картрайта.

Почему эта девчонка привязалась к нему, а не к другому джентльмену (весельчаков в Лондоне хватало), Эдвард не знал. После того как Моника открыла ему глаза на происходящее, он часто ловил на себе взгляд мисс Меррисон, тоскливый какой-то и слегка вопросительный. Лорд Картрайт старался не замечать этого интереса. То, что дурочка им увлеклась, неудивительно. Вот почему ее отец не пресек блажь дочери – этого Эдвард не понимал. Может, лорд Меррисон просто ни о чем не ведал.

– Она не уходит, – заметил Дельберт.

– Повторюсь, пусть это волнует ее родственников.

– Лорд Меррисон тебе все потроха промоет, если заметит.

– Меня не волнуют досужие сплетни, ты же знаешь.

– А меня волнуют, и я некоторое время назад ходил на разведку.

Эдвард, которого раздражала настойчивость друга, осведомился весьма сварливо:

– Прошу прощения, что ты делал?

– Я подошел к гнезду Меррисонов (если ты заметил, они всегда сидят кучкой) и пригласил на танец одну из сестер. Кажется, она средняя, но ручаться не буду. Естественно, мне отказали в грубой форме. – Дельберт усмехнулся. – И все же я их разглядел. Не так уродливы, как можно было бы подумать. Но одеты просто убого.

– У них же хватает денег, – Эдвард невольно заинтересовался разговором.

– Да, но лорд Меррисон – известный скупердяй. Пожалуй, попрошу сегодня графа де Грандидье, пусть представит меня Меррисону, тогда у него не будет формальных причин отказать мне в танце с одной из его дочек.

– Возьми вон ту, – Эдвард едва заметно кивнул в сторону кадки, за которой притаилась подглядывавшая девушка. – Может, она не на меня, а на тебя так призывно смотрит.

– Если графиня Флиндерс оказалась столь страстной особой, ты предполагаешь, что сестры Меррисон в постели и вовсе должны быть огненными? – задумчиво промолвил Дельберт. – Твоя теория не лишена смысла.

– Это не моя, а твоя теория, ты ее сам только что придумал. Ты хочешь танцевать с девчонкой Меррисон, а не я.

– А почему бы и нет?

– Что – почему бы и нет?

– Пригласи ее на танец.

Эдвард невольно обернулся, но Кристианы Меррисон у него за спиной уже не было – ушла, видимо осознав несбыточность своих надежд. Лорд Картрайт пожал плечами.

– Зачем? Она очевидно скучна.

– Смеху ради. Такая тоска в последнее время, – пожаловался Дельберт и повернулся к зеркалу, чтобы удостовериться: и костюм, и парик сидят безупречно. Эдвард машинально проследил за его взглядом. В зеркале отражался все тот же бал, пары кружились, женщины обмахивались веерами. – Одни и те же люди, одни и те же разговоры. А танец с неприступной богомолкой хотя бы рассмешит и тебя, и меня. Это вызов, дорогой Картрайт, и я намерен его принять.

– То есть погоди… Ты всерьез? – удивился Эдвард. – Соблазнить одну из дочек Меррисона? Смеха ради? Но это не победа, Дельберт, это падение!

– Отнюдь, я так не считаю. Чем недоступнее приз, тем больше честь его завоевать.

– Это не завоевание, а черт-те что.

– Посмотри на вопрос с другой стороны, Эдвард. Лорд Меррисон – старый высокомерный сукин сын. Разве ты не желаешь стать героем, который наконец-то утрет ему нос, уведя из-под тщательной опеки одну из его драгоценных доченек? Это будет скандал, но какой скандал!

– Дельберт, я, конечно, очень люблю скандалы, но соблазнить дочку Меррисона очень просто и скучно.

– Просто? – усмехнулся лорд Бисмайр. – Попробуй сам, и папаша Меррисон даст тебе такого пинка, что ты будешь лететь через весь зал!

– Он не посмеет.

– Поспорим?

Эдвард подозрительно уставился на друга.

– К чему ты меня склоняешь?

– К пари, друг мой, к банальному пари.

– На то, что мне не удастся соблазнить крошку Меррисон? – усмехнулся Эдвард. – Брось, Дельберт, это же глупо. Ты меня знаешь. Через неделю она будет у моих ног.

– Возможно, возможно. А может, и нет. – Лорд Бисмайр улыбнулся. – Отец с нее глаз не спускает. Но я хочу предложить кое-что более веселое, Эдвард.

– Что же?

– Женитьбу.

Лорд Картрайт порадовался, что в данный момент ничего не ест и не пьет: наверняка поперхнулся бы.

– При всем моем расположении к тебе, ты переступаешь черту. Я не собираюсь из-за идиотского пари жениться на ком-то из сестер Меррисон. Это невыгодная по всем параметрам партия. Нет и нет, Дельберт.

– Дослушай же до конца. Я и не предлагаю тебе жениться всерьез. Но спорим, что даже твоего обаяния не хватит, чтобы Меррисон добровольно отдал за тебя дочь?

– Если я соблазню ее, он сам станет настаивать, чтобы я на ней женился.

– На твоем месте я не был бы так в этом уверен, это раз. Скорее старый скупец отправит согрешившую дочурку в деревенскую глушь или быстро выдаст замуж за подходящего кандидата, а отнюдь не за тебя. А два – это ведь не будет его добровольным выбором, не так ли? Это будет отсутствием выбора. Нет, я хочу поспорить с тобой о другом: что ты не сможешь сделать так, чтобы старик сосватал за тебя дочь с радостью.

– А если смогу? – Эдвард был азартным человеком, и стоило кому-либо задеть его, бросался в спор. Дельберт совершенно отчетливо его задевал. – Это не такая сложная задача, как тебе кажется.

– Дело не в соблазнении, – напомнил лорд Бисмайр, – а в добровольном согласии отца на брак крошки Меррисон с тобой.

– Я понял, ты можешь не повторять два раза. – Эдвард оглядел друга с ног до головы. – Я лишь не возьму в толк, почему я должен с тобой спорить. И что мне будет, если… вернее, когда я выиграю.

– Потому что тебе скучно. И мне скучно. А лорд Меррисон – старый дурак. Разве причин не достаточно?

– Действительно, более чем, – язвительно произнес Эдвард. – Предположим, я соглашусь, тебе удалось меня зацепить. Возможно, тогда эта девчонка от меня отстанет. Но спор требует определенных условий. Во-первых, я не намерен на ней взаправду жениться. Как только будет во всеуслышание объявлено о помолвке, я найду причину ее расторгнуть, но спор при таких условиях выигрываю.

– Согласен, – кивнул Дельберт. В глазах его зажегся азарт.

– Во-вторых, я могу использовать любые способы для достижения цели, не так ли?

Лорд Бисмайр развел руками.

– Не вижу таких способов, которые ты не можешь использовать. Врать ты не станешь, и помни: лишь добровольное согласие отца…

– Да-да, я уже запомнил это. В-третьих, условия выигрыша.

– Если выиграю я, – самодовольно заметил Дельберт, – то хочу получить твою Озорницу.

Эдвард присвистнул.