Звонок в передней заставил ее вздрогнуть с головы до ног. Это он.

Чувствуя слабость в коленях, она вышла в переднюю и увидела Козлова, который отдавал Мерседес пальто.

— Я очень огорчена: Мирей заболела. Она не может сегодня прийти…

На ходу они обменялись обычными в таких случаях фразами, и вдруг до Франсуазы дошло, что они в еекомнате, около еестола, среди еекниг, безделушек и сувениров. Счастье, охватившее Франсуазу, было столь острым, что она не стала задумываться над его причинами.

Глубоко усевшись в кресло, так что плечи пиджака поднялись, и свободно вытянув ноги, Козлов курил, перелистывая книгу в синей обложке. Франсуаза открыла тетрадь, взяла ручку и приготовилась слушать. Обычно он немного диктовал, а потом просил Франсуазу или Мирей прочитать и перевести. Но на этот раз Козлов сказал, что выбранный на сегодня текст, стихотворение Пушкина «Пророк», слишком сложен и что сначала он сам прочитает его вслух. Франсуаза решила поразить Козлова своим усердием и вся превратилась в слух. Низкий неторопливый голос отдавался в самом ее сердце. Стихи, разумеется, были слишком трудны для первокурсницы, и с самого начала Франсуаза почувствовала, что содержание от нее ускользает. Она понимала отдельные слова, но не смысл стихотворения. Отказавшись от попыток уследить за содержанием, она стала наблюдать за движением губ Козлова. Красив он или уродлив? Эти понятия ровно ничего не говорят, когда видишь его нервное лицо, сверкающий взгляд, порывистые движения. Он держался небрежно и так же небрежно был одет: серый свитер, грубошерстный коричневый пиджак, мягкие мокасины… Курил много, как тетя Маду. Сигарета, которую Козлов отложил во время чтения, тлела в пепельнице. Франсуазе хотелось, чтобы стихотворение никогда не кончалось, чтобы она часами слушала русскую речь Козлова и он не задавал ей вопросов. Вдруг ей вспомнились слова Маду: «Будь осторожна и не торопись полюбить по-настоящему». Ах, Маду старомодна и романтична, как и все ее поколение. Козлов замолчал, и Франсуаза словно провалилась в глубокий колодец.

— Вы уловили смысл стихотворения? — спросил он, вставая.

— Сказать по правде, нет, — пробормотала девушка, густо краснея.

— Оно показалось вам слишком трудным?

— Да…

— Тогда я не стану диктовать, а попытаюсь растолковать вам «Пророка». Это одно из лучших стихотворений Пушкина. Он написал его в 1826 году в Михайловском во время ссылки. Только что взошедший на престол император Николай Первый вернул поэта в столицу…

И опять Франсуаза не слышала слов Козлова. Широко открыв глаза, она задумалась бог весть о чем.

— Что с вами, Франсуаза? — мягко спросил Козлов.

Девушка вздрогнула:

— Нет, нет… ничего…

Она чувствовала, как его медленный и внимательный взгляд изучает ее лицо: лоб, глаза, рот и подбородок. Это было и приятно и страшно.

— Я давно наблюдаю за вами, — сказал он. — Вы где-то витаете…

Козлов положил руку на ее запястье, и это прикосновение потрясло Франсуазу. Секунды бежали, а Франсуаза, не в силах справиться с собой, чувствовала, что Козлов приобретает над ней все большую власть. И когда он нарушил затянувшееся молчание, каждое его слово звучало весомо и страшно, как приговор.

— Франсуаза, милая Франсуаза, — он улыбался, — а ведь вы затеяли опасную игру!

— Но… я вовсе не играю!

— Тогда это еще серьезнее!

Не отрывая от нее взгляда, он взял голову Франсуазы обеими руками. Она ощущала на щеках тепло его ладоней, в голове шумело, как в час прибоя. Козлов ласково покачивал ее застывшее лицо. Его тяжелый взгляд проник в душу Франсуазы, словно камень, упавший в водную глубь. Стараясь высвободить голову, Франсуаза коснулась губами его ладони: запах табака, мужской запах ударил ей в ноздри. Словно подхваченная какой-то могучей волной, Франсуаза поднялась. С грохотом опрокинулся стул. Это была уже не она, и не она сделала шаг вперед и тихо прильнула к его груди. Шершавая ткань пиджака царапала ее щеки. Две руки сомкнулись за ее спиной. Уткнувшись лицом в плечо Козлова, Франсуаза ничего не видела и, затаив дыхание, ждала, охваченная радостью и ужасом. Теплые губы прикоснулись к ее виску. Как это чудесно! Если бы руки Козлова не держали ее, она бы упала. Но второго поцелуя не последовало. Прошло несколько долгих мгновений, и Козлов отпустил ее. Франсуаза растерянно отстранилась. Он улыбнулся ей с грустной нежностью. Франсуаза ничего не понимала.

— Я буду ждать вас у себя завтра в пять часов. Подумайте хорошенько, прежде чем решиться. Или вы придете, заранее зная, что я никогда не даю никаких обещаний, или же предпочтете благоразумие и наши отношения останутся прежними. А теперь сядьте. Я все-таки хочу обяснить вам содержание «Пророка». Я перевел его, как сумел. Вот мой перевод…

Ошеломленная Франсуаза села, не спуская с Козлова глаз. Помолчав, он прочитал по-французски:

Духовной жаждою томим,

В пустыне мрачной я влачился,

И шестикрылый серафим

На перепутьи мне явился;

Перстами легкими, как сон.

Моих зениц коснулся он.

Отверзлись вещие зеницы,

Как у испуганной орлицы,

Моих ушей коснулся он,

И их наполнил шум и звон…

Неужели это Пушкин? Франсуаза была готова принять стихотворение за импровизацию, высмеивающую ее волнение.

И внял я неба содроганье,

И горний ангелов полет,

И гад морских подводный ход…

Больше, до конца урока, Козлов ни разу не взглянул на нее ласково. Он диктовал отдельные фразы, разъяснял смысл того или иного выражения, обращал внимание на смелые синтаксические обороты или на изысканность стиха. Франсуаза безучастно записывала все подряд. Ровно в шесть Козлов объявил, что должен идти. Она испугалась, не забыл ли он того, что сказал, выпустив ее из объятий. Но уже в дверях Козлов тихо напомнил:

— Завтра я буду ждать вас, Франсуаза.

Не в силах вымолвить ни слова, она молча кивнула головой. Сейчас ей казалось, что она глупа, некрасива, неуклюжа, плохо причесана. В передней они наткнулись на Кароль, которая будто нарочно вышла в эту минуту из гостиной. Лицо мачехи тотчас просияло, как всегда при посторонних. Зрители были ей необходимы, как усталой актрисе, которая, выходя на сцену, сразу преображается и очаровывает зал. Улыбаясь, она повела Козлова и Франсуазу в гостиную, поинтересовалась темой сегодняшнего урока, заявила, что выставка художника Юго Теокопа, где она сегодня побывала, полностью провалилась, и, предложив виски, попросила горничную принести льда. Франсуазе так хотелось, чтобы Козлов остался холоден к обаянию Кароль, однако он уже как будто не торопился уходить. Она пожалела, что рассказала ему об отношениях Кароль и Жан-Марка. Достоин ли он такого доверия? Зная о связи этой женщины с пасынком, он должен был бы презирать ее, а между тем Козлов преспокойно брал стакан из ее рук. И вероятно, Кароль казалась ему прелестной! Ему неважно, что душа у нее грязная! Зато она красива. Чего бы не отдала Франсуаза сейчас, чтобы быть такой же соблазнительной, как мачеха! Козлов потягивал виски и говорил что-то Кароль, которая слушала его с подчеркнутым интересом. Они оба уже многое повидали на своем веку, были ровесниками и понимали друг друга с полуслова. Франсуаза почувствовала себя школьницей в обществе взрослых. «Она отнимет его у меня!» — подумала Франсуаза и от внезапной боли прикусила губу.

Наконец Козлов ушел. Франсуаза с облегчением закрыла за ним дверь и повернулась, чтобы идти к себе, когда услышала голос Кароль: