Она пожала плечами.
— Наверно. Но мне кажется, что прошлое не только облегчило убийства, но и побудило меня убивать. Это же чудесно — уничтожать людей, которые уж точно заслужили смерть. У меня даже появился вкус к этому чувству. Помню, когда я застрелила Раджива Карамчанда…
— Так это ты застрелила его? — Карамчанд был президентом Индии, отдавшим приказ об атомной бомбардировке Кашмира. Его убийство так и осталось нераскрытым, несмотря на усилия множества спецслужб.
Лариса улыбнулась и кивнула.
— Так вот, когда я это сделала, то почувствовала себя точно так же, как в момент, когда увидела отца, падающего из самолета. Человек, принимающий на себя ответственность за жизнь и благополучие других людей, а потом предающий тех, кто ему доверился — мне и правда трудно представить худшую подлость. К тому же… — она перевернулась на живот и заговорила быстрее. — Подумай вот еще о чем: почему табу на убийство обладает такой силой? Это же нелепо. Политический лидер может послать людей на смерть, казнить их; руководители корпораций могут пойти на любое преступление ради прибыли — и при этом они неприкосновенны. С какой стати? Почему Карамчанд должен был чувствовать себя в большей безопасности, чем любой из его солдат или пакистанцы, которых он уничтожал? Почему глава предприятия, наживающийся на рабском труде, должен быть застрахован от ужаса, которым мучаются его работники? Убийства — единственный способ заставить этих людей чуть более серьезно подумать о том, что они творят. А заодно и остальные как следует поразмыслят, чьим приказам подчиняться и чему верить — словом, как раз то, чем мы сейчас занимаемся, разве нет?
Я взвесил ее слова.
— Да, с этим можно согласиться, — медленно ответил я. — Хотя я до сих пор не понимаю своей роли во всем этом.
Лариса обвила руки вокруг моей шеи, всем своим видом выражая довольство.
— Делать меня счастливой — разве этого недостаточно? — Но видя, что я продолжаю смотреть на нее вопросительно, она шутливо насупилась. — Нет? Ладно, — на самом деле Малкольму был нужен человек, умеющий создавать психологические портреты. Мы составили список кандидатов, и ты с твоим профессиональным опытом занял первое место в этом списке. А затем, — она прервалась, чтобы поцеловать меня, — затем, когда я увидела ту твою фотографию…
Когда она в следующий раз оторвалась от моих губ, я спросил:
— Но зачем вам психологические портреты?
— У нас очень разные противники, — прошептала она в ответ. — Их реакции зачастую совершенно непредсказуемы. Например, американцы, с этим их дурацким налетом на Афганистан. У них же были подозрения, что запись с Хальдуном — фальшивка. Мы даже сделали им несколько явных намеков. Но они пошли напролом. Малкольм хочет, чтобы ты попробовал прогнозировать подобные вещи. И, конечно, иногда выполнять работенку, вроде той, что сегодня, в туннеле…
Лариса резко оборвала речь, когда корабль вдруг резко тряхнуло — толчок, не похожий на все, что я пережил за время, проведенное на борту. Я потянулся к подсвеченной прозрачной приборной панели в корпусе рядом с кроватью и обнаружил снаружи слабое, тусклое свечение: очевидно, мы снова поднялись в стратосферу. И тут на фоне туманных сгустков и космической тьмы я увидел множество светящихся объектов, несущихся в нашу сторону. Большинство, пролетая мимо, оказывались довольно небольшими; но размеры других по мере их приближения вызывали тревогу.
Небо снова озарилось вспышкой, и корабль вновь содрогнулся, сбросив меня с постели. Поднявшись на ноги, я увидел, что Лариса уже наполовину одета в комбинезон и держит руку возле горла, активируя хирургически вживленный коммуникатор, связывающий ее с Малкольмом.
— Да, братик, милый, — произнесла она с видом скорее раздраженным, чем обеспокоенным неожиданной угрозой. — Конечно, я их вижу, их было бы трудно не увидеть. Мы с Гидеоном идем в орудийную башню. Скажи Жюльену, чтобы он переключил все мощности на внешние поля, все, что найдутся, — сам знаешь, как непредсказуема вся эта хрень.
Я принялся торопливо одеваться.
— Что происходит? — спросил я, пытаясь разделить ее хладнокровие.
— Наши поклонники из Министерства обороны, — проворчала она, осматриваясь. — Должно быть, кто-то из их пилотов углядел наш корабль в Афганистане. Похоже, по такому случаю они решили вытащить на свет божий все свои игрушки: АИ, ЛЗАР, ПУРД — вижу даже один ЛКБ.
— Лариса, — попросил я, застегивая свой комбинезон, — загадочные аббревиатуры мне покоя не прибавят.
Даже оказавшись под ударом (казалось, опасность лишь вдохновляла ее), Лариса оставалась игриво-уклончивой.
— Не прибавят, нет, но выучить их вам, доктор, все же придется, — сказала она, быстро поцеловав меня. — Поверьте, вас ждет экзамен. — Она принялась указывать на проносящиеся в небе объекты. — Легкие атмосферные ракеты, они же ЛАР — это те, что поменьше. Потом перехватчики увеличенного радиуса действия, или ПУРД, атмосферные истребители…
— АИ, — сказал я, глядя на фантастический вид за иллюминатором.
— И самая зловредная дрянь, — она указала на что-то вроде спутника или платформы вдалеке, — вон тот ЛКБ — лазер космического базирования. Все это часть ОСПРО — объединенной системы противоракетной обороны, направленной против баллистических ракет, ну ты слышал все эти глупости про "Звездные войны".
Она схватила меня за руку, и мы устремились в коридор.
— Какова их точность? — спросил я.
— Об их меткости беспокоиться нечего, — откликнулась Лариса, направляясь к лестнице, ведущей в артиллерийский пост, где находился гигантский рейлган. — Парням из ОСПРО еще ни разу не удавалось попасть во что-нибудь преднамеренно. Но они палят в белый свет как в копейку всей огневой мощью. Получается вроде перестрелки шариками из жеваной бумаги, вот только даже единственное случайное попадание может стать фатальным.
Мы добрались до лестницы и полезли наверх.
— Напоминает стрельбу по тарелочкам, — со смехом сказала Лариса, когда мы вошли в орудийную башню. Эли Куперман уже ждал нас там. — Не беспокойся, вся их армада управляется автоматикой, так что никого ты не убьешь.
Она забралась на сиденье рейлгана и напоследок улыбнулась мне той отстраненной улыбкой, что сбила меня с пути истинного всего несколькими часами ранее.
А теперь я понял, что улыбаюсь ей в ответ.
Глава 21
Лариса управляла огнем рейлгана, отбивая шедшие со всех направлений атаки вражеских истребителей, средних и крупных (чтобы отразить те, что поменьше, хватало магнитных полей корабля). Стратосфера озарилась огненными вспышками взрывов и беспорядочным, но от этого не менее опасным огнем лазера космического базирования. Моя же роль в сражении заключалась в том, чтобы помочь Эли определить, какой из радаров сообщает противнику информацию о нашем местонахождении.
С самого начала было ясно, что преодолеть защиту, сделанную по технологии «стелс», смогут лишь немногие, самые совершенные радары. Сложная и уникальная комбинация волн, отражаемых и поглощаемых поверхностью нашего корабля, тщательно фиксировалась и, после соответствующих вычислений, могла выдать нас. (Американцы, вероятно, уже определили эту нашу "цифровую подпись", когда засекли корабль в Афганистане.) Управляясь с комплексом аппаратуры орудийной башни, Эли действовал спокойно, но энергично и споро, даже весело, что было, как я уже понял, обычной манерой поведения членов команды. Вскоре данных было достаточно, чтобы определить врага — радар на некой далекой британской базе. Версию Эли подтвердил Леон Тарбелл, который был занят перехватом и расшифровкой переговоров между американскими и английскими ВВС.
Нам нужно знать содержание переговоров, объяснил Эли, потому что теперь, когда наш корабль выследили, следует отступить из стратосферы вниз, где нас могут встретить более традиционные, но не менее опасные воздушные силы. Если мы узнаем, что это будут за силы, то с такими данными полковник Слейтон сможет запрограммировать бортовые компьютеры на маневр уклонения с нужной скоростью. Эли, похоже, был абсолютно уверен в успехе, и пока мы обсуждали тактику воздушного боя с самолетами, ведомыми человеком и с беспилотными устройствами, я невольно заразился его воодушевлением бывалого пирата.
