Помня, каково чувствовать себя победителем, сэр Джейсон решил отправиться в Прованс на три дня раньше, чем планировал, ибо красивая бабочка дожидалась его поцелуя.
Селия тоже вспоминала соперничество кузенов. Как она дрожала в восторженном позоре, когда жадные губы сосали ее клитор! Каждый раз, когда она чувствовала интимное тепло уст сэра Джейсона, ее позор углублялся. Действительно, это был позор, который она испытывала с каждым вздохом своего существа.
Однако даже когда ее магистрали горели от незримых отпечатков, оставленных двумя величественными экземплярами, Селия спокойно ожидала их возвращения, ни словом не высказывая Хардвикам такое низменное желание. Она только убаюкивала темноволосые головы, на подушках своих грудей, накручивая пальцами их волосы, а губы кузенов растягивали ближайший от них сосок Селии. «Как же они похожи», — мечтательно раздумывала Селия, осознавая, может, в первый раз, как она счастлива.
Подобные невинные забавы тут же затмевало присутствие пальцев, обследующих губы обнаженной вульвы; пальцы, проникая внутрь, скользя и вращаясь, погружали ее в мучительный экстаз. Однако это было лишь предвестником еще больших наслаждений. В таких случаях, когда сэр Джейсон и Колин решали не соперничать, а объединить свои усилия, Селия выходила победительницей. «Если бы только так было всегда!» — подумала взмокшая Селия, вздрагивая от прикосновений извивавшихся языков кузенов. Один язык трудился спереди, другой — сзади, заменяя таким образом более привычное присутствие пенисов в этих местах. Оба кузена лизали шов ее нижней губы и шелковистой расселины между ягодицами, ведя языками от щели до клитора и от заднего отверстия до ягодиц, причем на их пути не попадалась ни одна волосинка. Движения торжествующих языков стали столь же синхронными, как прежде толчки пенисов, а объект этих ласк испытывала головокружение и молила ласкать ее еще усерднее.
По мере того как языки Хардвиков стали работать все быстрее и быстрей, дыхание Селии тоже ускорялось, а сердце билось так неистово, что оно, казалось, выпрыгнет из груди. Приближался мощный взрыв, от которого объект услад стала дрожать, рыдать и молить дать ей возможность ответить тем же. Кузены чувствовали, как соблазнительные впадины их добычи реагируют на это двойное стимулирование; воистину, они читали намерения тела Селии столь тонко, что этому могло лишь позавидовать большинство представителей мужского пола. В кульминационный момент сэр Джейсон и Колин проникали языками во влажные потайные ходы влагалища и задней магистрали Селии, наслаждаясь оргастическими судорогами, которые вызвали их умелые действия, а ее щель и анус сжимали проворные органы кузенов с силой, способной лишить обоих дара речи.
Слезы экстаза текли по щекам Селии. Впервые в жизни ее женское смущение оказалось забыто. Она вытерпит любой позор и унижение, какими бы тяжкими они ни были, только ради того, чтобы снова испытать подобное невероятное удовольствие, которое ей доставили руки и, конечно, языки кузенов.
«Интересно, что же мы будем делать в Италии?» — недоумевала Селия, и на ее лице мелькнула еле заметная улыбка.
Этот вопрос не оставлял и обеспокоенного Колина. Он тоже не мог забыть страстные свидания, происходившие на пустоши, — свидания, которые заставляли его подвергать сомнению себя как мужчину и защитника любимой Селии. Как мог он допустить, чтобы его кузен зашел так далеко? Могло показаться, что Колин не менее развращен, чем сэр Джейсон, а возможно, превзошел его по этой части. Какой мужчина в здравом уме позволит, чтобы женщина, обещавшая стать его женой, пала жертвой подобного отвратительного разврата?
Но как сладострастны были их утехи! Даже волнующееся серое море, вставшее между ним и его прекрасной, утопающей в зелени родиной, не могло вычеркнуть из памяти Селию, которая приносила свое нагое тело в жертву кузенам Хардвикам и их прожорливым мужским инструментам. Она сорвала со своего тела последние остатки одежды, ее руки широко раздвинули женские губы и ягодицы, словно рекламируя наслаждения, которые таились в этих местах. Как она просила и умоляла Кузенов взять ее, мучить ее до тех пор, пока она перестанет соображать, где кончается ее собственное тело и начинаются их тела. Можно было подумать, что эта сексуальная триада переживает последние мгновения, такой отчаянной она казалась. Колин никогда не слышал Селию, произносящей подобные слова.
В тот холодный зимний день сэр Джейсон крепко связал ее, не оставив ни возможности двигаться, ни проявить собственную волю. Однако Селия не возражала. Она часто просила, краснея от стыда и кусая нижнюю губу, связать ей руки, ноги и завязать глаза, уступая свободу движения и зрения мужчинам, которые наилучшим образом воспользуются ими. Хотя сэр Джейсон в силу большего опыта видел последствия подобного акта, Колин разделял его проницательность, ибо мысли кузенов часто совпадали.
Сэру Джейсону предоставлялось право связать доверенные ему Селией руки и ноги, и только дрогнувшая, полная сочности нижняя губа выдавала затаившиеся внутри нее опасения. Конечно же, она не была полностью уверена, что старший Хардвик способен определить, когда дела зайдут слишком далеко. Сэр Джейсон много раз переступал границы человеческого терпения и, несмотря на это, безжалостно нагнетал страсти. Однако Селия выдержала, не так ли? С этого момента Колин наблюдал с немым изумлением, как его кузен набросил на запястья Селии петлю из шелковой веревки и связал ей руки над головой, а веревку прикрепил к балке на потолке так, чтобы пленница не могла передвигаться. Или бежать.
Действительно, это был редкий случай — Колин удостоился приглашения войти в уединенное убежище кузена; обычно он оказывался по ту сторону запертой двери и прижимал ухо к дереву, надеясь услышать оргастические крики возлюбленной. Сегодня он мог войти в это недоступное место и принять участие в происходящем там действе, что заставило его остановиться и подумать. Неужели и раньше здесь происходило то же самое? Ведь Селия безропотно выносила свои тяготы. Могло показаться, что для нее стало привычным делом висеть со связанными руками и разведенными ногами. Странно, его кузен так спокойно и со знанием дела совершал эти действия, словно это было столь же обычным делом, что и ежедневно чистить зубы.
Однако при виде последней детали этой операции сердце Колина начало разрываться. На него не так сильно подействовал шокирующий вид обнаженных алых женских губ возлюбленной и вытянувшийся розовый язычок, как момент, когда носовой платок сэра Джейсона скрыл невинные синие глаза Селии. Он услышал, как она простонала, когда исчез свет — этот стон побудил его усомниться в разумности этого действа. Возможно, ему следовало уговорить ее не соглашаться на этот кощунственный акт, настояв на его сомнительном свойстве. Теперь уже слишком поздно; безумный огонь в глазах кузена нельзя было погасить словами, а только осуществлением действий, которые разожгли его. Колин не раз видел этот огонь.
Таким образом, девушка полностью отказалась от проявления воли. Хотя Селия чувствовала, что Колин находится поблизости, — ибо слышала его прерывистое дыхание, — она знала: тот ничего не может сделать, чтобы защитить ее. Она находилась в полной власти сэра Джейсона. Когда Селия осознала это, напряженность в ее конечностях исчезла, как и боль, причиняемая веревками. Разведенные ноги не причиняли ей неудобств, как и то обстоятельство, что она не могла скромно сдвинуть их вместе. Между вывернутых наружу срамных губ горел клитор, словно только что вытащенный из камина уголек; она и с закрытыми глазами понимала, что этот придаток вульгарно торчит, словно указательный столб. Возможно, он служил именно этой цели, показывая порочное направление ее желаний.
Сочная влага дала о себе знать на лишенной растительности впадине между ягодиц. Хотя у Селии не было полной уверенности, но она подозревала, что ее источником является корона пениса сэра Джейсона. По какой-то необъяснимой причине она нашла это игривое потирание ее ануса успокаивающим, хотя оно переросло в нечто совсем другое, когда невидимая шишка начала действовать более напористо. Стало ясно, что подрагивающий задний будуар Селии готовят к вторжению. Только чьему? Невозможность увидеть владельца этого слезливого члена возбуждала связанную Селию, и ее влагалище плакало вместе с ним.
