Та поспешность, с которой ему открыли дверь, могла навести на мысль, что гостья загородного дома ждала хозяина или, возможно, его наивную пленницу. Мартина с удовольствием приняла бы любого из них или обоих сразу так долго, как им этого захотелось бы, и удовлетворила бы их любым способом. Она обнаружила, какое большое удовольствие доставляет вторжение в ее зад монументального члена сэра Джейсона Хардвика, а также изящных пальцев и языка его спутницы. Пораженная джентльменом, в чей загородный салон ее пригласили давать представления, эта ведущая танцовщица так и не смогла устоять перед прелестной мадемуазелью с таким девственным языком. Пикантная, напоминающая мандарин, задница Мартины лишила девственности многих любительниц орального искусства, и те всегда возвращались за новой порцией наслаждений. Мартина не сомневалась, что ее новый трофей не станет исключением, ибо краснеющая соблазнительница, известная ей лишь по имени Селия, отнюдь не оказалась твердым орешком. Наоборот, язык этой девушки, когда его, отбросив стыдливость, пришлось пустить в ход, показал, что она всего лишь страстная любительница. Разумеется, Мартина поняла, что девичья реакция является следствием нравов этого времени, а не результатом отвращения к самому акту. Ибо язык, который ухаживал за выбритым порогом ее задницы и проникал глубоко внутрь, делал это охотно и не возражал даже тогда, когда был вынужден пройтись по расширенной замечательным пенисом сэра Джейсона тропе. От мысли о том, что придется вернуться домой в Париж, не зная, испытает ли она еще раз подобные наслаждения, глаза танцовщицы наполнились слезами. Если бы только она могла навечно остаться с ними в доме с голубыми ставнями! Она доказала бы, что достойна своего хозяина, несмотря на непристойности, которые тот от нее требовал. Ибо больше всего Мартина восхищалась слабостью сэра Джейсона к женским задам.
Когда Колин прокрался в комнату для гостей, он невольно задался вопросом, чей тайный стук ждала наделенная восхитительной задницей француженка. Вряд ли она ждала его, если судить по недавним проделкам в салоне. А при мысли о том, что Селия могла оказаться в кровати рыжей самки, у Колина вскипела кровь. Разве она не сполна насытилась во время унизительного ночного пира? Он непременно заставит свою непостоянную любовь расплачиваться за удовольствия с бесконечной вереницей женщин, поставляемых его кузеном, даже если ей и не суждено узнать истинную цену расплаты.
Хотя обеспокоенный мужчина у ее двери был не тот, кого она ожидала, исполнительница канкана не расстроилась. Упав на колени в смиреной позе, которую, как она знала, предпочитало большинство мужчин, Мартина обеими руками взяла пенис гостя, ибо ей потребовались пара рук, чтобы обхватить этот внушительный инструмент. Она расстегнула Колину штаны, как только тот переступил через порог. Ибо чего еще мог желать этот месье, находившийся в состоянии эрекции, кроме как отведать ее прелестей? А этих прелестей у нее было немало. Хотя она и предпочитала дарить их хорошеньким представительницам своего пола, Мартина не имела ничего против того, чтобы поиграть с приятным мужчиной, особенно если им оказывался один из Хардвиков. Получив большое наслаждение от мужского достоинства сэра Джейсона, отличавшегося значительной длиной и объемом, она ожидала, что экземпляр его младшего родственника окажется не менее достойным. Разразившись восторженным извержением в тот вечер в салоне, инструмент Колина показался ей многообещающим. Неужели она была причиной столь обильной награды? Несомненно, этот тихий джентльмен не смог остаться равнодушным к подмигиваниям, которые картина адресовала своим зрителям — эти подмигивания продолжались еще долго после того, как язык одной наивной девушки завершил свои анальные странствия и отправился за другими лакомствами.
Со дня приезда Мартина заметила сильное сходство между двумя англичанами, которые наблюдали за ее проделками с нескрываемым пылом. Однако именно пенис Колина подтвердил ее догадки. Не могли двое мужчин быть наделены теми же сверлами, если их не связывает близкое кровное родство. Как это прежде случалось со многими, Мартина ошиблась, сделав вывод, что сэр Джейсон и Колин в самом деле являются братьями.
Не успели пальцы танцовщицы обвить пенис Колина, как тот прислонился к стене. Не моргая, он наблюдал, как стержень исчез во рту Мартины, а его стоны устремились к ушам женщины, спящей в соседней комнате. Селия уже давно не доставляла ему удовольствие подобным образом; его кузен положил конец всем наслаждениям с того дня, как парочку беглецов вернули из Марселя. Колин чуть было не отнял у Мартины свой инструмент, и от сознания вины за то, что он делает, его член обмяк. Но почему ему не предаться наслаждениям со жгучей танцовщицей? В конце концов, его возлюбленная проделывала это такими способами, о которых он бы постеснялся говорить. Разве он не имеет права отведать уникальные прелести так же, как это делала Селия?
Перестав бичевать себя, Колин снова почувствовал, как его член вырастает в твердую колонну во рту Мартины, которая всего несколько часов назад жадно поглощала волшебный напиток из источника между бедер Селии. Ее узкая щель и в самом деле одарила француженку щедротами, достойными пениса, совершающего бурное извержение. Да, Колин будет вытворять с танцовщицей все, невольным свидетелем чего он стал, и даже больше.
Мартина пригласила гостя в свой рот, жалея, что не может одновременно оказать гостеприимство обоим экземплярам Хардвиков, ибо вкус этого оказался таким приятным, что заставил ее изнывать по аромату выдающегося близнеца. Какое редкое удовольствие наслаждаться пенисом, не обремененным отодвигающейся плотью, какая обычно встречается у короны. Поэтому неудивительно, что у нее возникло желание заполнить свой рот не одним, а двумя такими восхитительными инструментами. Если бы представился случай, Мартина пригласила бы Хардвиков отведать ее и спереди, и сзади одновременно — и в довершение этого балета преподнесла бы затвердевший кусок своего клитора языку маленькой мадемуазели. Она заставила бы наивную женщину сосать его так, как это делают с членом мужчины, поставив ее таким образом, чтобы она могла насладиться ложбинами между ее бедрами. Какое блаженство совершить подобное па-де-катр, если бы только у нее хватило дерзости высказать хозяину дома свои желания! Пошел бы сэр Джейсон ей навстречу?
Мартина облизывала член Колина, начиная от капающего тоненького отверстия и кончая корнем, после чего втянула в рот расположенную там упругую мошонку. Оральное использование этого уникального мужского сооружения было ей в новинку, и она получила удовольствие от дрожи в яичках Колина. Эта дрожь так не походила на привычные ей более неуловимые вибрации — трудно уловимое подрагивание женской промежности, заднего прохода или выразительная вибрация полностью набухшего клитора. Однако исполнительница канкана получала удовольствие, когда познавала новые ощущения и ароматы. Она сосала этот тонкий мешочек плоти и чувствовала перемещение, когда железы пытались приспособиться к контурам нового пространства.
Пальцами, все еще хранившими запах Селии, Мартина растирала набухшую шишку, нацеленную острием в сторону потолка; из уст ее владельца вырывались стоны, свидетельствующие о его одобрении. Осмелев, она сжала пульсирующую сферу еще сильнее и столь же сильно стиснула мешочек, заполнивший ей рот. Не успела она настроиться на устойчивый ритм между рукой и ртом, как почувствовала пульсацию языком и внутренней стороной щек. И как раз в это мгновение выстрелил гейзер густой жидкости. Мартина отпустила напрягшуюся мошонку и поспешила поймать ртом кипящий поток, пока тот не пропал напрасно. Колин опустился на пол, и все следы его прежнего чувства вины исчезли во рту танцовщицы.
Однако сегодня месть Колина не ограничится подобными усладами. Как бы Колин ни старался, он не мог вытравить из памяти вид дразнящего мандарина между ягодицами француженки, которые так широко раздвинули руки его когда-то непорочной возлюбленной. Не имело значения, считал ли его кузен уместным преодолеть это гофрированное отверстие; Колин поклялся стереть любой след вторжения сэра Джейсона, даже если пришлось бы вдвойне расширить манящую скважину. Однако он сначала намеревался позволить своему языку совершить путешествие по экзотическому ландшафту, как это много раз делал язык Селии. Действительно, она засовывала язык так глубоко в задние ворота танцовщицы, что казалось, будто ей больше не удастся вытащить его оттуда. Колин подозревал, что такое рвение не мог породить простой страх наказания в случае неповиновения развратным желаниям сэра Джейсона. К этому времени стало очевидно, что женские прелести возбуждали у Селии голод, который не утолишь потреблением лишь одного мандарина.
