— Да вы прямо поэт. Наверное, именно об этом я мечтала с детства. Услышать такие слова. Это звучит так романтично. Ну что ж, мой рыцарь. Не буду больше испытывать ваше терпение. До ванной комнаты я, пожалуй, все же попытаюсь добраться самостоятельно. Это не займет много времени. А вы начинайте пить кофе без меня. Надеюсь, хоть что-то в кофейнике останется до моего возвращения?

— Безусловно. На это вы вполне можете рассчитывать.

— Вот и отлично. А пока отвернитесь. Мне бы не хотелось демонстрировать свой помятый наряд. Кстати, раз уж мне придется продлить здесь свое пребывание, то надо как-то решить вопрос о моих вещах. Женщина не может долго обходиться тем минимумом, который на ней надет в данный момент.

— Да, я как раз думал об этом. Я могу съездить к вам домой и забрать то, что вам нужно. Составите мне список необходимого, расскажете, где что лежит. Это, конечно, несколько неэтично, копаться в чужих вещах. Я это понимаю. Но, поскольку вам пока еще трудновато передвигаться…

Кристель представила его перебирающим дамское белье на полках шкафа, и ей стало смешно.

— Спасибо за великодушное предложение, Ференц. Но, полагаю, все же будет лучше, если я займусь этим сама. С вашей, конечно, помощью по доставке пострадавшей в ее апартаменты. К сожалению, придется подниматься пешком на четвертый этаж.

— Ничего, как-нибудь донесу. Будем рассматривать это, как спортивную тренировку.

— Мне нравится ваш оптимизм. Кстати, каким видом спорта вы занимаетесь? Мы прошлый раз проходили через спортивный зал. Там было различное оружие.

— Вообще-то, я увлекаюсь теннисом. Занимаюсь им регулярно, два раза в неделю. Раньше активно занимался карате. Пробовал и другие виды единоборств, в том числе кендо — японское фехтование на мечах. Но старинное холодное оружие в этой комнате больше для экзотики. Решил собрать небольшую коллекцию. Я все-таки венгр. Воинственность и тяга к оружию у меня в крови. Историческое наследие древних предков.

— Теперь я спокойна. Если возникнет необходимость, смогу положиться на вашу защиту. Но мы все-таки заговорились. Пора в ванную. Я напоминаю, чтобы вы отвернулись.

Она спустила ноги с кровати и решительно встала, поленившись прихватить для устойчивости врученную ей накануне вечером трость. И была тут же наказана за самонадеянность. Чуть не упала, но ее вовремя подхватил Ференц. Видимо, все же подглядывал краем глаза. Его сильные руки легко удерживали ее сзади за талию. Затем он как-то ловко переместил ее в воздухе, так, что она оказалась у него на руках. Одна мощная рука держала ее под коленями, а вторая чуть выше талии. Вот и воплотились ее мечты о сильных мужских руках… Она снова, как и в парке, доверчиво обхватила его шею руками и даже в каком-то импульсивном порыве прижалась губами к его щеке. Легкий, едва заметный благодарственный поцелуй.

— Зря вы так рискуете, — довольно проурчал рыцарь, неизвестно что имея в виду: передвижение без трости или ее поцелуй. — Позвольте все же отнести вас в ванную. Обещаю, что не буду приставать. Хотя, конечно, я бы мог помочь вам раздеться.

— Мне кажется, это было бы чрезмерно любезно с вашей стороны. Как-нибудь в другой раз. Я сама справлюсь.

— Это обещание? Или просто так, к слову пришлось? Я про «другой раз».

— С вами трудно разговаривать. Цепляетесь к каждому слову. Это нечто промежуточное, что требует дополнительного обсуждения. И давайте все же изменим позицию. Спустите меня на пол. Не могу же я весь день находиться у вас на руках. Мне вполне достаточно будет вашей поддержки.

Он как-то безрадостно вздохнул и без особого энтузиазма отпустил ее. При этом его рука оказалась почему-то у нее на бедре, с последующим смещением в область спины. Даже, пожалуй, ниже спины. Вторая рука переместилась в тот же район. Он как бы продолжал удерживать ее от падения, используя в качестве опоры свое собственное тело спереди и обе ладони сзади. Она почувствовала себя как гусеница-шелкопряд, завернутая в кокон. Уютно и надежно упакованной и при этом лишенной самостоятельности действий.

Как тут же выяснилось, она оказалась прижатой к весьма экспансивному мужчине. Его широкая грудь почти сразу же начала бурно вздыматься, стоило ее мягким полусферам впечататься в эту гранитную твердость. Он притянул ее бедра к себе, и она ощутила, как наливается внизу живота его увесистое мужское достоинство, весьма ощутимо проявляя себя, упираясь прямиком в то место, куда предназначено природой. А что будет, если она предстанет перед ним во всей своей красе? В качестве почти обнаженной натурщицы?

Сама Кристель тоже не осталась в стороне от этого процесса. То ли травма оказалась не настолько серьезной, чтобы воспрепятствовать проявлению чувств? То ли эмоции оказались настолько сильными, что заглушили болевые ощущения? Кристель слегка потерлась о его грудь затвердевшими сосками, чувствуя, как приятная теплота кругами расползается от этих сосков по всему телу. И как навстречу этому потоку наплывает встречная волна, еще более сильная, снизу, из увлажненной расщелины, прямо от того места, где она соприкоснулась с массивным инструментом любви. Боже, как давно никто не держал ее так в своих объятиях. Просто невыносимо давно. У нее начала кружиться голова и размягчаться колени, как будто они были сделаны из воска. Если бы не сильные мужские руки, она бы опустилась без сил на пол, к ногам победителя. Потом Кристель услышала сдавленный стон. Он повторился вновь, еще более явственно, и только тогда она поняла, что это ее собственный голос.

Она обняла Ференца за шею обеими руками, спрятав пылающее лицо на его груди. Потом подняла голову, и их губы соприкоснулись, вначале легким, осторожным движением, как будто нащупывая, пробуя, проверяя друг друга. Затем плотнее, сильнее, все более требовательно и жадно, впиваясь друг в друга и переплетаясь языками, пока не слились в единое сверхчувственное целое, вызывая своими движениями и ласками целый фейерверк эмоций. Никогда в жизни она не чувствовала столь сильного возбуждения, такого жгучего, переполняющего тело желания!

И дело было не в том, что у нее давно не было мужчины. Причиной такого накала эмоций был человек, к которому она прижималась всем телом. Вызывавший сразу целый поток взаимоисключающих желаний.

С одной стороны, он вызывал абсолютное доверие, умиротворение и какую-то благостность. В его объятиях она чувствовала себя спокойно и расслабленно, как в надежном убежище, закрытом от всех житейских штормов и невзгод. И, одновременно, одно его прикосновение смогло мгновенно перевернуть весь ее внутренний мир, вызвать целую бурю эмоций, породить безумное, яростное вожделение. Своим чутьем человеческой самки она ощущала струящийся из этого тела специфически острый, мускусный, животный запах распаленного самца, непреодолимую силу его животного магнетизма.

С бывшим мужем все было совсем не так. Как-то буднично, серо и скучно. Он всегда занимался сексом так, как будто исполнял повинность. Без огонька, без фантазий, без вдохновения. Простой биологический акт…

Соответственно, и ее реакция на их близость была идентична. Так уж устроен человек. Сильные эмоции вызывают такую же ответную волну, и наоборот. Наверное, в нем чего-то не хватало, какого-то гормона, который нужен для того, чтобы сексуально привлекать и возбуждать женщину.

Она почувствовала, как артистичные пальцы расстегивают мужскую рубашку у нее на груди. Ту, которую он ей презентовал вчера в качестве заменителя пеньюара. Затем эти пальцы обхватили ее левое полушарие и начали осторожно массировать, слегка сдавливая и теребя сосок. Мужские губы покинули ее рот и отправились вниз, вслед за пальцами, занявшись свободным правым соском. Боже мой, какое острое наслаждение! И какой большой у него оказывается рот, способный при каждом всасывании сразу поглощать чуть ли не половину ее достаточно полных грудей…

Рубашка, которая доставала ей почти до колен, оказалась весьма слабой защитой не только для ее груди, но и для всего, что было расположено ниже талии. Она это сразу поняла, податливо и смиренно раздвинув ноги, чтобы впустить его ладонь, уверенно легшую на ее лоно. А какая синхронизация в работе рта и пальцев, ласкающих ее груди и сочленение ног… Эти ласки вызывали все более мощные волны наслаждения, заливавшие все ее тело, отдававшиеся в каждой его клеточке, в каждой частице ее плоти, подавляя и отключая разум, лишая ее всяких остатков контроля над собой.