Зато сейчас нарисовала и показала набросок, а потом вырвала листок из альбома и отдала Суджи, пообещав завтра начать новую картину — портрет Суджи.

— Закончу к приезду Тео. Будет подарок к возвращению! — сказала Нулани и улыбнулась. В первый раз с того утра, когда простилась с Тео.

Викрам готовился к отправке на восточное побережье. Предупредил служанку Терси, что его какое-то время не будет, и велел сообщить об этом опекуну, если тот объявится. Терси кивнула, не задавая вопросов. Любопытствовать ей не пристало, Викрам уже взрослый, может делать что его душе угодно. Терси была даже рада. Решила хорошенько прибраться, как только останется в доме одна.

Викрам складывал рюкзак. Крикнув Терси, чтобы принесла чистые рубашки, добавил их к остальным вещам и отправился в город. Вот уж несколько недель было спокойно — ни убийств, ни комендантского часа. Даже военные редко попадались на глаза. Самое время исчезнуть. Джерард сказал, что нельзя заставлять Главного ждать. Впустив Викрама, Джерард запер дверь магазина, закрыл ставни.

— Можно выпить? — спросил Викрам, когда они поднялись на второй этаж. — Арак есть?

Джерард помедлил. От него не укрылось, что после успешной операции в мальчишке поубавилось вежливости. Зато к самонадеянности добавилась теперь и властность. Однако Джерард поставил на стол два стакана и плеснул арака для обоих. В документах, которые он затем достал, значилось, что Викрам — сингалец двадцати лет от роду.

— Думаю, проблем не будет, — весело произнес Джерард. — У тебя отменный сингальский, ты даже похож больше на сингальца, чем на тамила. По правде говоря, если бы я про тебя не знал, сам принял бы за одного из ублюдков.

Викрам ухмыльнулся. Свой арак он выпил залпом, что тоже не укрылось от Джерарда.

— Ты в курсе, что делать? Сядешь на поезд до Коломбо. Отправишься по адресу, который я тебе называл, и спросишь Раджа. Скажешь, что тебя послал Сингх, и передашь вот этот пакет чая. Гляди только, поосторожнее с пакетом. Чая там нет! — Джерард от души рассмеялся собственной шутке. — Дальше. Радж отвезет тебя в Баттикалоа. Придется пробираться ночами, потому что днем дороги патрулируют. Это не страшно, если только комендантский час не объявят. В Баттикалоа встретишься с человеком по имени Лакшман. Можешь без опаски говорить с ним на тамильском. Лакшман и отведет тебя к Главному. Предупреждаю — тебе завяжут глаза, но это ради твоей же безопасности. Все ясно? Вопросы есть?

Викрам молча остановил взгляд на бутылке арака.

— Нет, — отрезал Джерард. — Сейчас середина дня, не хватало еще нализаться в такое время. Теперь слушай и запоминай. В тренировочном лагере ты пробудешь недели две, может, чуть больше, и только потом мы с тобой встретимся. К тому времени ты будешь полностью готов к борьбе за тамильский народ и получишь свой шанс отомстить за гибель семьи. О’кей? — Джерард сделал паузу. — Повторяю — какие вопросы?

— Могу я получить назад свой автомат?

Джерард вздохнул. Признаться, его утомляла молчаливость мальчишки. Стрельба на развилке вроде бы расшевелила его, но вскоре он снова замкнулся в угрюмом молчании. Что ж, ладно, подумал Джерард, новое задание, конечно, пустяковое, но должно его оживить. Грубая сила нужна простым солдатам, а Викрам способен на операции потоньше. Джерард знал, что впереди их ждет настоящая резня. Столько крови «Тигры» еще не проливали. Но сгодится ли Викрам, еще надо проверить. Поймав выжидающий взгляд парня, Джерард вздохнул: ах да, автомат.

— Нет, Викрам, автомат я тебе не дам, — ровным тоном сказал он. — В лагере получишь оружие в полное свое распоряжение. Причем современную модель. Ты не понимаешь, что по вражеской территории нельзя шастать с автоматом?

Он ждал возражений, однако Викрам взял документы, повернулся и ушел. Молча, как всегда.

Густой как желе, воздух обжигал. Сезон москитов в самом разгаре. Сточные канавы повсюду забиты лопнувшими, гниющими фруктами; пыльное безразличное солнце висело над ослепшим городом. Мимо прокатил одинокий велосипедист. Викрам пересек центральную улицу и свернул в сторону кокосовой рощи, чтобы добраться до Суманер-Хаус и своего рюкзака. Тощий скот щипал траву на пастбище, задумчиво двигал челюстями, пустыми глазами уставившись в пространство. Издалека ветер принес собачий лай. Подойдя к колонке, Викрам жадно напился. Два перезрелых манго расплевали мякоть по земле, усеянной окурками и осколками пивных бутылок. Невыносимо воняло отбросами. С тех пор как война добралась до этого уголка острова, мусор здесь не вывозили. На рынке давно никто не торговал, и даже палатки исчезли, но бродячие коты остались, рыскали кругом в поисках ошметка рыбы, вкус которой давно забыли, или сонно гоняли мух, роившихся на облезлой шкуре. Пройдя дорожный островок безопасности, Викрам двинулся через двор храма и увидел Нулани Мендис. Она разговаривала с местным доктором. Доктор что-то написал на листке бумаги, кивнул и пошел к храму, а Нулани, заметив Викрама, приветственно подняла руку. Белое платье, волосы собраны в узел на затылке. Очень красивая, но бледная. Дождавшись Викрама, она зашагала рядом с ним. Удивленный Викрам молчал, искоса поглядывая на нее. Сегодня Нулани не улыбалась.

— Мама заболела, — сказала она, будто виделась с Викрамом только вчера. Кивнула в ту сторону, куда ушел доктор: — А лекарство по рецепту сделают не раньше четырех часов. — Нулани оглянулась с таким видом, словно надеялась обнаружить лекарство поблизости.

— А что с ней? — спросил Викрам.

— Не знаю. Думаю, скучает по моему брату. Потерять сына — это ужасно.

Викрам ничего не сказал. Проводы Счастливчика Джима наделали много шуму. Миссис Мендис закатила вечеринку, где собралась чуть ли не вся школа.

— Я искала тебя на прощальной вечеринке, — продолжала Нулани, — а ты не пришел. Ты больше не ходишь в школу? — спросила она. И добавила, прежде чем Викрам ответил: — Я тоже бросила. Зачем мне учиться, если я ни один предмет не люблю?

Какая-то она сегодня… потерянная, что ли? Викрам задержал на ней взгляд. Точно. Она совсем сникла. Неужели так тоскует по своему никчемному братцу? И опять Нулани кого-то ему напомнила. И опять Викрам не мог взять в толк — кого?

— Зато ты можешь рисовать, — возразил он и, споткнувшись от ее неожиданной улыбки, едва не упал.

— Да. — Нулани кивнула. — Рисовать я могу.

И все же голос ее звучал безжизненно. Викраму невольно пришли на память слухи о ее немоте. Ему вдруг захотелось сказать, чтобы она успокоилась, чтобы не переживала, но, размякнув от жары и близости Нулани, он молчал. К тому же его смущало, что она ведет себя с ним как со старым другом. Какое-то время они ничего не говорили. Нулани, казалось, вся погрузилась в свои мысли.

— Как тебе живется в Суманер-Хаус? — наконец спросила она. — Один в таком большом доме…

Повернув голову, Викрам посмотрел прямо в ее глаза — большие, печальные и прозрачные.

— Знаешь, моего отца тоже убили, — негромко произнесла она. Викрам вздрогнул от неожиданного поворота в беседе. — Слышал, наверное? Об этом все шепчутся. Мы так и не узнали, кто облил его бензином. Полиция никого не поймала. Я была в доме, когда это случилось. Я все видела.

Они вышли на аллею, что вела к ее дому. Викрам все молчал.

— Я просто хочу сказать… ты не слушай всякие сплетни.

Странное дело: Викраму казалось, что они говорят о чем-то совершенно ином. Ему казалось, что когда-то у них уже был такой разговор и сейчас они его продолжают.

— Все кругом сплетничают, — продолжала Нулани. — Не обращай внимания.

— Ты дружишь со стариком из дома на берегу, — сказал вдруг Викрам.

Понимая, что она сейчас уйдет, он хотел как-то ее задержать. Еще поговорить. Он что угодно сделал бы, лишь бы она не попрощалась и не пошла домой. Нулани помедлила, глядя на него. Викрам снова отметил, до чего же она бледная и уставшая, похоже, недавно плакала. На лбу у нее проступили мелкие капельки пота, а под глазами залегли тени. И цветка в волосах не было.