Как такое могло произойти, думал он. Но стоило ему взглянуть на свою жену, как ответ нашелся сам собой. Джейн, всегда казавшаяся ему тихой и скучной, просто вся светилась. Она рылась в ящиках, находила всякие вещицы и показывала их мужу, и было видно, что ей все это доставляет огромное удовольствие. А ему было хорошо в ее обществе.
Но Рейли воодушевляло не только это. Он прикоснулся к истории своей семьи, и ему стало по-настоящему интересно. Его особенно взволновали старые письма его деда, в которых он умолял своего сына Корнелиуса оставить разгульную жизнь и вернуться домой.
Подобные послания ему знакомы, и Рейли стоило большого труда не сравнивать себя со старым дядей, хотя у них мало общего, разве только репутация повесы. Что касается остального, то вещей у Рейли едва набралось бы, чтобы заполнить ими одну комнату, не говоря о таком громадном замке.
Отбросив в сторону пачку писем, Рейли придвинул к себе темный, показавшийся ему особенно грязным ящик.
— Как вы думаете, в нем нет мышей? — обратился он к жене.
— Может, попросить Шарлотту одолжить нам одну из своих кошек? — не удержалась Джейн от сарказма.
— Вряд ли ее кошечки справятся с этими огромными нортумберлендскими зверями, которые гремят по ночам цепями. Лучше достать где-нибудь на фермах местных котов.
Он залез в ящик и извлек из него вазу.
Это была настоящая греческая амфора, к тому же показавшаяся Рейли знакомой. Она была похожа на ту, которую он помнил по очень дорогой коллекции Уиклифа.
— Думаю, некоторые из этих вещей стоят хороших денег, — предположил он, поднимая амфору, чтобы на нее посмотрела Джейн. — Ваза не напоминает вам одно из бесценных сокровищ Уиклифа, которые он хранит в своей галерее в Кастерли?
— Я же вам говорила, что здесь не один только хлам, — сказала Джейн, и что-то в ее тоне заставило Рейли взглянуть на нее с любопытством. Весь день у нее менялось настроение: она была то весела, то задумчива, то агрессивна, когда бросалась на защиту дома, едва он начинал его ругать.
И вдруг, как озарение, ему пришла мысль, что Крейвен-Холл для Джейн не просто очередное увлечение, а вроде родного дома.
Рейли поставил на пол вазу и, прислонившись к стене, задумался. Крейвен-Холл был развалиной, затерянной в глуши, а Джейн воспринимала его как собрание романтических чудачеств, долго бывшее в запустении, но которое могло бы снова возродиться, если приложить к нему руки. Более того, Рейли начал подозревать, что Джейн хочет, чтобы и он признал этот полуразрушенный дом своим и, как следствие, признал бы ее как свою жену.
Значит, подумал он, надо посмотреть на все ее глазами. Взглянув на лепной потолок, явно нуждавшийся в ремонте, он постарался убедить себя, что тот не такой уж страшный. Стены, видимо, крепкие, а пыль и грязь — это явление временное.
Джейн уверяла его, что в башне замка есть две комнаты с эркерами, выходящими на парапет южного фасада, и там могли бы получиться весьма необычные апартаменты, особенно если заменить шторы и мебель. Пожалуй, она права. Дом вообще не совсем обычен. Стоит задуматься и присмотреться…
Так же, как к своей жене.
Рейли вспомнил, как у себя дома Джейн всегда держалась особняком, хотя и отец и братья ее любили и заботились о ней. Она была не похожа на других, и Рейли пожалел, что в то время не пытался узнать ее ближе.
Какой она сама себя считала? Неловкой? Некрасивой? Рейли покачал головой. Одевалась она, конечно, ужасно. Но он уверен, что без этих бесцветных платьев, без очков и тугого пучка волос — внешних атрибутов старой девы — его жена выглядела бы очень хорошенькой.
Хотя Джейн была и крепкой девушкой, но очень грациозной, с мягкими, округлыми формами и тонкой талией. Рейли заметил, что у нее изящные запястья и ступни. Маленькие уши были красивой формы, а шея — тонкой и изящной.
Обычно Рейли на такие вещи не обращал внимания, потому что глазел в основном на вырез платья и обнаженные плечи. У Джейн все скрыто под платьем, но ему доставляло удовольствие смотреть на нее украдкой, мечтая о том дне, когда он сможет любоваться ее прелестями в открытую.
Неужели он считал ее простушкой? А эти удивительные глаза? А безупречная кожа? А волосы? Он не раз видел золотистые пряди, выбившиеся из пучка. Она очень мила!
Джейн не красавица в обычном понимании этого слова, не выставляет напоказ свои прелести, не бывает наигранно весела, как те женщины, к которым его тянуло раньше. Но за ее спокойствием и сдержанностью скрывались ум, врожденное чувство юмора и угадывалась страстность, о которой он мог только мечтать.
Очнувшись от раздумий, он посмотрел на Джейн: она сняла очки, чтобы протереть стекла. Густые ресницы отбрасывали тень на щеки, несколько завитков прилипли ко лбу. Жгучее желание вдруг охватило Рейли, но оно было не совсем таким, какое он испытывал обычно. Ему захотелось слизнуть языком пятнышко грязи у нее на носу, прижаться губами к ее потному лбу, просунуть руки под тугой корсет, чтобы убедиться, что и под ним она такая же теплая и влажная…
Подавив вздох, он прижался к прохладному мрамору ноги, сообразив, что не может наброситься на Джейн, как на очередную пассию, которая начала бы хихикать и пищать от восторга. Джейн не такая. Если бы она прочла его мысли, то в гневе выбежала бы из дома.
Джейн надо очень осторожно уговаривать и ублажать. Как ни велико его желание спать с ней, ему страшно даже подумать, что она станет смотреть на него с презрением после первой интимной близости. Рейли не слишком горд, но даже ее мимолетный осуждающий взгляд мог больно кольнуть его самолюбие.
— Вы помогаете или решили поспать? — упрекнула его Джейн.
— Дать вам кнут, любовь моя? — спросил он.
Рейли поставил вазу на резной золоченый столик, с которого Джейн смахнула пыль, и стал ее внимательно разглядывать.
За эту вазу наверняка можно будет получить хорошие деньги, но надо прежде посоветоваться с Уиклифом, чтобы не продешевить. Порывшись в ящике, он обнаружил осколки посуды и мраморный бюст какого-то античного бородача.
— Наверно, подделка, — пробормотал он, поставив бюст рядом с вазой. — Иначе экономка давно бы его продала. Может, она хочет от нас избавиться, чтобы разбогатеть на продаже древностей?
— Я уверена, бедная женщина и не подозревает, какие здесь спрятаны сокровища. Она ведь необразованна, а для того, чтобы найти что-нибудь среди всего этого хлама, надо знать, что именно представляет ценность. Ваш дядя не выбрасывал ничего, начиная с тряпок и кончая статуями, и считал своей неотъемлемой собственностью и бесценную картину Боттичелли, и старый башмак.
— Вы обнаружили Боттичелли?
— Пока нет. Но все возможно.
Безапелляционный ответ Джейн ему понравился. Конечно, только эксперт сможет определить, что здесь действительно представляет ценность, однако, похоже, дела продвигаются в нужном направлении.
По мере того как Рейли открывал ящики, он обнаруживал все новые и новые сокровища. По всей вероятности, старик Корнелиус был в свое время заядлым коллекционером. Джейн обнаружила записную книжку, в которой его собственной рукой были записаны названия его приобретений — с обозначением цены.
Они даже нашли ящик, набитый пожелтевшими платьями из муслина, подобными тем, что носили в древнем Риме. Рейли достал длинный, полупрозрачный кусок материи и протянул его Джейн.
— Думаю, Джейн, это для вас, — сказал он и увидел на ее лице выражение возмущения, на которое и рассчитывал.
— Вы хотите сказать, такое могла носить женщина?
Рейли усмехнулся, представив себе полуобнаженных римлянок, участвующих в оргиях, и подумал, что его дядюшка знал толк в женской красоте.
Рейли, не обращая внимания на неодобрение Джейн, приложил к ней материю, будто решая, подойдет ли она.
— Честное слово, я бы не возражал, если бы вы примерили, — прошептал он, наклонившись к ней.
— Сейчас же прекратите! — Джейн ударила его по рукам, и Рейли отступил, бережно обернув тканью рога оленя рядом со своим камзолом. Отступив на шаг, чтобы полюбоваться своей работой, он услышал, как она фыркнула. — Похоже на старый саван для покойника, — раздраженно заметила она.
