Применительно к любимой игре он занимал только общественные должности: с 1956-го по 1958-й — председатель секции футбола Спорткомитета РСФСР, с 1959-го по 1967-й — председатель Федерации футбола РСФСР, с 1968-го по 1976-й — заместитель председателя этой федерации. При этом на заседаниях прибегал к властным решениям лишь тогда, когда требовалось охладить разбушевавшиеся страсти. А в целом, по свидетельству Александра Соскина, не влезал в скандалы, склоки, никогда не выступал с проспартаковских позиций, говорил всегда взвешенно.

Алексей Леонтьев, известный вратарь, а затем спортивный журналист, писал на страницах «Советского спорта»: «Почти четверть века мне довелось работать вместе с Александром Петровичем во Всероссийской федерации футбола, которую он долгое время возглавлял. Для всех нас, членов президиума, людей разных возрастов и профессий, каждое заседание превращалось в своеобразную школу, где мы не только углубляли свои знания о футболе, но и как бы заново учились правильному пониманию характеров людей — футболистов и тренеров, принципиальному и справедливому отношению к их поступкам и нарушениям».

Привел Леонтьев и конкретный случай, когда разбиралось дело игрока, кулаками давшего сдачи сопернику, который сыграл против него грубо. Спортивно-техническая комиссия федерации вынесла вердикт: полгода дисквалификации. Утвердить решение должен был вышестоящий орган. Но Старостин обратил внимание собравшихся, что такой проступок футболист совершил в первый раз, рассказал и о собственной горячности во время международных матчей за сборную страны. В общем, убедил ограничиться более мягким наказанием, а жесткое применить уже в случае рецидива. Виновник, отлученный от мяча только на три игры, пообещал, что подобное больше не повторится. И слово сдержал.

В 1958-м Александр ездил в качестве наблюдателя на чемпионат мира в Швецию, где впервые выступала сборная СССР. Писал аналитические статьи, которые можно было прочитать как в специализированных изданиях, так и в популярных журналах, например в «Юности». Не скрывал: «Отдельные статьи, обзоры делаю с удовольствием». Заходил в редакцию еженедельника «Футбол», позднее реорганизованного в «Футбол — хоккей», даже без рабочего повода, а просто пообщаться, поговорить о любимой игре с неравнодушными людьми. Точнотакже, как делали это его брат Андрей, Сергей Сальников, Виктор Маслов.

Но всё это, повторимся, «в свободное от работы» время. А главное место приложения сил в системе Министерства торговли РСФСР было весьма и весьма ответственным. О том, что значило в те годы руководить центральной оптовой базой спорттоваров, рассказал нам Евгений Богатырев:

«Это считалось даже престижнее, чем быть директором Елисеевского гастронома. Во-первых, в стране был дефицит спорттоваров. Во-вторых, именно через эту организацию проходила продажа автомашин и запчастей к ним, что тоже было огромным дефицитом. Не сомневаюсь, что деятельность организации осуществлялась под постоянным контролем ОБХСС и КГБ, но к Старостину не выявила претензий ни одна проверка.

В те времена купить легковой автомобиль просто так было невозможно, их распределяли через профкомы. Сотрудникам небольших организаций добиться желанной цели было практически нереально, ажиотаж стоял страшный. Чтобы ослабить социальное напряжение, Александр Петрович придумал интересное решение: продавать без очереди машины тем, кто покупает их в первый раз. То есть тем, в отношении кого было ясно, что он прежде никогда не занимался перепродажей автомобилей. Нужно было просто прийти в ГАИ и взять справку, что человек ранее не был владельцем. Я сам так поступил в 1974-м, когда покупал „Москвич-408“. По этому поводу было принято официальное решение, оно публиковалось в „Вечерке“».

Вместе со Старостиным трудилось много людей спорта. Его правая рука Борис Леонов — известный волейбольный судья, обладавший таким же авторитетом, как Николай Латышев в футболе. Он был первым советским арбитром на чемпионате мира, в те годы ездил на иномарке, что являлось редкостью. Леонов руководил отделом торговли спортивным инвентарем. Был еще культмассовый отдел. Размещалась организация в районе Лубянки, там были и офис, и склады.

«Мой отец, — продолжал Богатырев, — очень высоко ценил профессиональные способности Александра Петровича. Одно время он работал начальником планово-экономического управления Госкомспорта России. Из представителей этого органа и Министерства торговли был создан совместный совет, во главе которого стоял замминистра торговли Большаков. Входили туда Константин Васильевич Крупин и Валентин Дмитриевич Алехин, а отец был ответственным секретарем. Старостин был одним из самых деятельных участников этого совета, постоянно вносил дельные предложения. Ведь он четко представлял, каких товаров в стране не хватает, чего и сколько нужно производить. Кстати, отец написал шесть-семь книг о производстве.

Еще одним направлением, к которому приложил руку Александр Петрович Старостин, была разработка ГОСТов. В те времена шла борьба с космополитизмом, импорт находился под запретом, и нужно было создавать собственные аналоги. На лидирующих позициях в спортивной промышленности были динамовские предприятия.

Однажды мне довелось побывать у Александра Петровича в кабинете. Постоянно заходили какие-то люди, и он тут же отдавал необходимые распоряжения или посетителям, или по селектору. Создавалось впечатление, что Старостин, решая вопросы, демонстрирует феноменальную память, держит в уме тысячи цифр. Николая Петровича принято называть организатором всесоюзного масштаба, но и Александра Петровича я бы назвал, говоря современным языком, топ-менеджером советской торговли. Его отличали честность и порядочность, безупречное знание дела. Мне аналогичных людей в торговой сети встречать не приходилось. Не уступая старшему брату в качестве организатора, он всегда умел находиться над схваткой в этой непростой сфере».

«Автомобильное ноу-хау» Старостиных подтвердил и Евгений Ловчев:

«В начале семидесятых все в „Спартаке“ знали, что можно было быстро оформить покупку машины, практически за три-четыре дня. Имя Александра Петровича при этом не называлось, а вот у Николая Петровича, как начальника команды, надо было подписать бумагу».

В характеристиках, данных другими людьми, многое сходится. Наталья Петухова, уже в новом тысячелетии вспоминая о братьях, сказала про Александра: «Это человек для нашего времени. Сегодня стал бы олигархом. Организовал бы производство, точно вам говорю».

Или вот какое впечатление осталось от посещения Александра Петровича у Константина Есенина: «Старостин-второй, когда я пришел к нему, разговаривал по селектору с каким-то оплошавшим начальником одного из отделов Роскультторга Министерства торговли, в котором Александр Петрович работает уже много лет. Говорит он, как когда-то на поле, решительно, безапелляционно, но негрубо».

Конечно, заглядывали к нему и родственники. Племянник Андрей Старостин-младший поведал:

«Его офис находился рядом с метро „Дзержинская“, и я часто бывал у него на работе. Помню, в кабинете находились только большая пальма, стол и маленький шкаф, в котором, между прочим, всегда стояли бутылки сухого вина, привезенные из Грузии. Всегда предлагал: „Ну что, племяш, сухенького?“ Но вообще-то дядя Шура охотно угощал всех, кто к нему заходил. Из четырех братьев только Николай Петрович был аскетом. Остальные относились к спиртному нормально, при встрече могли выпить не одну бутылку вина, но ни разу никто не видел их пьяными».

Прервем на мгновение Старостина-младшего. Быть может, из-за этой хлебосольности у посторонних людей складывалось впечатление об Александре Петровиче как о любителе зеленого змия. Один из футболистов, описавший появление второго брата в раздевалке после какого-то важного матча «Спартака», позволил себе ремарку: «Грамм семьсот водки в нем, наверное, было». Или Александр Нилин привел на страницах газеты «Твой футбол» мини-зарисовку: «…И вспомнилась какая-то из торжественных дат в обществе братьев Старостиных, когда Андрей вдруг спросил Александра: „Ты что, Шура, на красное перешел?“ А семидесятилетний Шура засмущался: „Да, знаешь, погода…“». Это конечно же преувеличение. Просто на фоне худощавых Николая и Андрея невысокий, крупноватый, коренастый Александр порой казался менее спортивным. Со временем у него стал расти живот, и Александр Петрович подшучивал над собой: «Этому животу уже ничем не поможешь!»