Было страшно. Ужас переворачивал внутренности, холодной когтистой лапой впивался в грудь, заставляя сердце судорожно дергаться. Проще всего считать все эти видения бредом, порождением сознания, потрясенного временным переносом. Но Алексею не давал покоя шрам. Парень рывком дернул рукав и с неприязнью уставился на полукруглый отпечаток зубов на запястье. Загнанная подальше тревога снова закопошилась, заскребла коготками, стало жутко. Вдруг что-то неуловимо изменилось вокруг него, как будто мир вздрогнул и ухнул куда-то вниз. Сердце на миг замерло, как при прыжке в воду с высокого обрыва, и застучало часто-часто. На лбу выступили капельки пота, и тонкая холодная струйка сбежала по позвоночнику. Все это длилось лишь мгновение, и Алексей, вытирая пот, в недоумении огляделся. В комнате все было по-прежнему, разве что стало темнее – на смену серым сумеркам пришла бархатная ночь. Ветер разорвал полотно туч, и в просвете выглянула луна, почти круглая, желтая, похожая на волчий глаз, только без зрачка. Парень передернул плечами, подумав, что ему везде мерещатся волки.

В сознании всплыл образ из того первого странного сна еще в родном мире. Такие же желтые волчьи глаза были у лохматого парня, что выпрашивал у Алексея амулет-клык. Ведь именно с этой столь опрометчиво подобранной находки начались все странности. Молодой человек горестно вздохнул, от попыток разобраться во всей этой чертовщине еще сильнее разболелась голова. Возникло неприятное ощущение, будто что-то тяжелое давило на затылок. Такое бывает, когда кто-то недобрый смотрит тебе в спину. Впечатление было настольно сильным, что Алексей вздрогнул и оглянулся. В углу за шкафом клубился сгусток тьмы, из него, по-собачьи встряхнувшись, вышел большой серый кот. «Этот здесь откуда? – удивленно подумал парень, – хорошо хоть, не волк». Котяра сверкнул желтыми глазищами, оскалился, и послышалось знакомое хихиканье. Молодой человек зажмурился и встряхнул головой, когда он открыл глаза, кота не было. «Опять какой-то бред!» – мелькнула паническая мысль, и Алексей, спешно передвинув кресло к стене, забрался на него с ногами, в страхе вглядываясь в темноту. Вспомнив о шнурке над кроватью, он быстро вскочил и позвонил, вызывая слугу.

Через минуту явился сонный Семен со свечой.

– Ты чего это, барин? – спросил дядька, зевая. – Али не спится?

– Не спится, – буркнул Алексей. Ему очень хотелось попросить Семена остаться, но было стыдно своих страхов. – Темно тут. Зажег бы ты свечи, дядя Семен.

– Спать бы ты, барин, ложился. Неча по ночам попусту огонь-то жечь, – ворчал Семен, снимая подсвечник с полки над печью и разжигая свечи.

– Не жадничай. Не обеднеет твой граф, – сердито проговорил Алексей. Собственный страх раздражал, внутри скручивалась какая-то тугая пружина и клубилась непонятная ярость. От желания хоть на ком-то ее сорвать сводило челюсти.

Семен обиженно засопел, покачал головой и ушел. А молодой человек, ежась от неприятного озноба, перебрался в кресло поближе к свету. Зажженные свечи не сделали комнату уютнее. Темнота никуда не делась, она просто с ворчанием расползлась по углам и затаилась там, ожидая только удобного случая, чтобы выпустить свои щупальца, схватить, утянуть в омут кошмаров. Тени на стенах дрожали и корчились, вызывая в памяти видения из снов. Тупая боль в затылке и спине стала почти невыносимой, голова кружилась, и неимоверно хотелось спать. Не в силах бороться со сном, Алексей прикрыл глаза, стараясь поудобнее устроиться в кресле. Реальность растаяла в зыбком мареве сна, и молодой человек снова увидел волка. Того самого, что вцепился в его руку. Только теперь в его глазах не было лютой злобы. Зверь, казалось, смотрел вполне дружелюбно, а его пасть растянулась в клыкастой ухмылке. Волк крутился вокруг, переступая лапами и тыкаясь мокрым носом в колени, словно звал куда-то. Его горящие желтым светом глаза завораживали, становились все ближе и ближе, Алексея, как в водоворот, затягивало в их огненную бездну. Снова накатила злость: на себя за свои страхи, на непонятного графа с его сумасшедшими экспериментами и бредовыми идеями, на Семена, вечно нудевшего и опекающего, на весь свет. Молодой человек купался в этой яростной злобе, которая сметала все чувства, стирала остатки разума. И волчий вой, наполнивший окружающую тьму, был чарующей песней.

Казалось, это состояние продолжалось бесконечно, но внезапно сквозь вспышки ярости пробился голос, который звал его, о чем-то просил, умолял. Злобное рычание, вырвавшееся из горла Алексея, разорвало морок. Парень с удивлением обнаружил себя стоящим на четвереньках возле распахнутого окна. С него градом катил пот, сильно ломило спину, но голова была ясная. Семен в одних подштанниках и нательной рубахе дрожащими руками пытался его поднять, причитая что-то совсем бессвязное. Увидев, что барин наконец-то пришел в себя, он облегченно вздохнул.

– Ну и напугал же ты меня, Лексей Дмитрич! Что с тобой приключилось-то? – проговорил дядька, помогая Алексею подняться и бережно, под локоточки, отводя к кровати.

Молодой человек со стоном присел на стеганое покрывало и очумело замотал головой:

– Да сам не знаю… Чертовщина какая-то со мной творится, ничего не помню… Только вот волк опять привиделся.

– Волк?! – Семен охнул и всплеснул руками. – Я ж и прибежал-то, потому что волчий вой услышал, да такой заунывный, словно жалобился на что-то или звал. Нешто и впрямь какой чудной зверь прибегал? Вон и окно растворено… Только как же он на второй-то этаж заскочил, поди, не кошка? Странные вещи с тобой, барин, творятся, недобрые.

– Странные… да.

От усталости язык еле ворочался, все тело ломило, как после тяжелой работы, глаза слипались. Молодой человек свернулся клубочком на постели и пробормотал:

– Ты только не уходи никуда, пожалуйста, дядя Семен.

Старый солдат вздохнул и устроился в кресле, пододвинув его ближе к кровати. Алексей какое-то время пытался заснуть, но стоило ему закрыть глаза, как снова мерещились волки. Наконец он не выдержал и, чтобы хоть как-то отвлечься, спросил:

– Дядя Семен, а ты в вещие сны веришь?

– А? Чего? – встрепенулся, видимо, уже задремавший солдат. – Ты это про что, барин?

– Вот скажи, тебе вещие сны когда-нибудь снились?

– Сны-то?.. – Семен зевнул, подумал и хмыкнул. – Дык, как же, было дело… Вот я сейчас тебе расскажу.

Лет пятнадцать назад это было, может, и поменьше. Мы, стало быть, тогда в Польше воевали, ихнего короля Августа на трон сажали. Помню, нами тогда фельдмаршал Миних командовал. Дельный был генерал, даром что из немцев, а пользу России понимал. Стояли мы в ту пору под Данцигом, долго там топтались, грязь перемешивали, что глиномесы на кирпичном заводе. Да еще французишки набежали своего прихлебателя Станислава защищать. Корабли подогнали да на нас и поперли. Ну, ништо, отмахались с божьей помощью. Но я не о том сейчас…

Как-то после очередной батальи умаялись к ночи и свалились, кто где был. Сон, стало быть, сморил. Вот и снится мне, как бы я в дозоре, хожу, охраняю обоз наш. Фузея при мне, конечно, и багинет прилажен. Все как полагается. Слышу только, шуршит кто-то за ящиками. Я осторожненько туда шасть, гляжу, а там тогдашний польский король Станислав, ну, супротивник нашего-то Августа. Как я его узнал, не ведаю, ведь и не видал ни разу, только сразу понял – он. В каком-то тряпье да в лаптях дорогущее французское вино из ящиков тырит. Ну, я на него сзади и скакнул, спымал, одним словом. Приволок я эту персону в штаб, а там сам фельдмаршал меня сердечно благодарил, наградил серебряным рублем и на вольные хлеба отправил. Во как! – со значением закончил Семен.

– Ну а с чего ты взял, что тот сон вещий? – спросил Алексей, чувствуя, как спадает напряжение и тяжелеют веки.

– Дык как это с чего? – Дядька хихикнул. – Поутру я проснулся, стало быть, чу, в котомке у меня шуршит чегой-то. Глянул я, а там мышь. Здоровая такая! До моих сухарей, мерзавка, добирается. Ну, я ее и словил. А ты говоришь – «не вещий». Что Станислав этот, что мышь полевая – одно ворье-то.