В 50-х годах нашего века борцы против кроликов в Австралии получили новое грозное бактериологическое оружие! Вот как это случилось.

Давно известно, что в Южной Америке местные дикие кролики подвержены заболеванию, названному позднее миксоматозом. Однако, переболев, они не умирают: миксоматоз для них не смертельная зараза. В 1942 году было установлено, что переносчики миксоматоза — комары и другие кровососущие насекомые.

В 1950 году австралийским ученым пришла счастливая мысль — испробовать на диких кроликах (совсем иного вида и рода, чем американские), как будет действовать на них миксоматоз. Одновременно провели серию опытов с другими австралийскими животными. Вирус миксоматоза оказался для них неопасным, но все кролики, которых заразили этим вирусом в лабораториях, погибли ^[4] .

Тогда опыты из лабораторий перенесли в природу. Поймали несколько диких кроликов, инфицировали их миксоматозом и выпустили на волю в Новом Южном Уэльсе.

Вначале результаты этого эксперимента были малоутешительными, вроде бы не умирали кролики, ожидаемой эпидемии не обнаружили. Но в декабре (австралийским летом) стали находить в полях и лугах сотни и тысячи мертвых кроликов. Эпидемия ширилась, ежедневно распространяясь во всех направлениях более чем на 5 километров.

Миксоматоз достиг своей кульминации в январе 1951 года. Никогда еще ни одна эпизоотия не была столь страшной угрозой для какого-либо зверя или птицы. Из каждой тысячи кроликов миксоматозом заболевали в среднем 995!

В последующие годы инфицированных кроликов выпустили на волю в разных местах Австралии. В ее юго-восточных штатах уничтожены были почти все кролики. Это принесло небывалый доход сельскому хозяйству Австралии: ежегодно полмиллиарда долларов! Однако в более сухих центральных и западных областях Австралии кролики почти не страдали от болезней. По-видимому, решили, все дело в москитах: переносчиков миксоматоза в этих пустынных районах было мало.

Весть об успехах австралийцев быстро долетела до Франции. Известный врач Арманд-Делилль решил с помощью миксоматоза истребить диких кроликов в своих владениях. В его парке (250 гектаров) прижилось не менее тысячи этих «грызунов». Они поедали овощи в его огородах и кору деревьев. Он попросил у своих коллег в Бактериологическом институте Швейцарии ампулу с культурой миксомы, которую вскоре и получил. Поймал диких кроликов, заразил их вирусом и выпустил в просторы своего парка. Через шесть недель 98 % диких кроликов погибло. Домашние же их собратья, сидевшие в клетках, совсем не пострадали.

Через несколько месяцев погибшие от миксоматоза кролики были найдены за 50 километров от владений Арманд-Делилля. Затем болезнь быстро распространилась по всей Франции. По оценкам Пастеровского института, она уничтожила в этой стране примерно 45 % диких кроликов и 35 % домашних. Фермеры были в восторге. Это побудило Арманд-Делилля сделать доклад о своих успехах в Сельскохозяйственной академии. За них он получил золотую медаль академии и полные возмущения и ненависти письма охотников.

Дело в том, что дикие кролики — основная дичь для любителей ружейного спорта. Ежегодно во Франции добывали около 2 миллионов кроликов, а в 1956 году из-за диверсии Арманд-Делилля добыча упала до 300 тысяч. До этого Франция каждый год экспортировала 6–8 тысяч тонн кроличьих шкурок, а 15 миллионов шкурок перерабатывались в самой стране. На этих предприятиях были заняты десятки тысяч рабочих, которым теперь угрожала безработица.

И получилось так, что против Арманд-Делилля было возбуждено судебное дело. Однако процесс он выиграл, так как не было ни одной статьи закона, запрещавшей ввоз во Францию возбудителей болезней у животных. Вскоре после этого, в октябре 1955 года, в уголовный кодекс поспешили внести такую статью.

А между тем миксоматоз через Эльзас вторгся в соседние страны, убивая ежегодно от одного до полутора миллионов кроликов. Как добрался он через Ла-Манш в Англию, неведомо, но уже осенью 1953 года объявился и там.

Тут было замечено, что постепенно у кроликов стал вырабатываться иммунитет против миксоматоза. Во Франции их добыча снова повысилась. Не исключено, что и здесь с кроликами произойдет такая же губительная для фермеров эволюция.

Интересно, что у австралийских кроликов за сто с небольшим лет проживания на новой родине изменились некоторые повадки: крольчат рождают не в норах, а прямо на земле, как зайцы; почти совсем отвыкли рыть норы, но научились зато, отрастив длинные когти, неплохо лазать по деревьям. Когда вся трава внизу и нижние листья ими съедены, забираются по веткам на несколько метров над землей.

Кролики удивительно быстро размножаются. Самки при хороших, конечно, условиях плодятся 5–6 раз в году, и в каждом выводке от трех до девяти крольчат (рекорд — 18! Правда, у домашних). Беременность всего месяц. За год приносит крольчиха в среднем доживших до полного развития 10–12 потомков. В сравнении с высоким темпом размножения это немного. Дело в том, что у крольчих часто случаются самопроизвольные аборты, резорбции эмбрионов, много новорожденных гибнет от болезней и хищников ^[5] .

В нашу страну дикие кролики завезены в прошлом веке и обосновались на юге Правобережной Украины.

Под Херсоном и Одессой, где-нибудь на пустыре или в забытом уголке загородного парка, на берегу моря, у пустынного обрыва балки, можно найти норы кроликов. Их всегда несколько, поблизости одна от другой, потому что у этих животных определенная склонность к коллективизму. Местами на 2 тысячах квадратных метров поселяется 150 кроликов. Кормовой район такой колонии не превышает обычно гектара, кролики даже и по ночам далеко от нор не убегают, метров на 500, редко на 700. Норы уходят вниз и ведут к гнездовой камере, весьма уютному жилищу, аккуратно выстланному травой и самым настоящим кроличьим пухом, который самка, собираясь стать матерью, выщипывает у себя на брюхе. В норах кролики отдыхают днем, хотя и не всегда. Если место глухое и безопасное, кролик и днем частенько дремлет где-нибудь под кустом, в небольшом углублении, и тем самым уподобляется зайцу. Ночью кормежка, которую было бы уместнее назвать пастьбой, потому что трава почти единственное питание зверя. Правда, зимой он поневоле разнообразит свой рацион и вместе с высохшей к тому времени травой ест побеги кустарников, корни, семена. Когда поблизости есть огород, сад, бахча, зверей не остановить никаким забором — проникнут. В годы массового размножения во многих странах кролики — бич сельского хозяйства. Пример Австралии всем хорошо известен.

Природа — сложный «суперорганизм». Все ее элементы — почвы, леса, звери, насекомые, птицы — одно целое, комплекс приспособленных друг к другу, взаимодействующих и взаимосвязанных явлений и существ.

В этом на собственном опыте убедились фермеры, которые пытались без достаточного знания дела развести клевер в заморских странах (в Новой Зеландии, например). А Чарлз Дарвин (в шутку, но как оказалось совершенно справедливо) утверждал, что в природе существует биологическая связь даже между старыми девами и… бараньими котлетами.

Старые девы, как известно, очень любят кошек и разводят их во множестве. Кошки охотятся за мышами. Мыши разоряют гнезда шмелей (в Англии они уничтожают около ²/ ₃всей популяции этих насекомых). Вот поэтому гнезда шмелей особенно многочисленны около городов и деревень: здесь много кошек и меньше полевых мышей. Шмели опыляют красный клевер. Пчелы почти не посещают его: хоботок короток. Длина его всего 6–7 миллиметров, и пчелы не могут дотянуться до нектарников. Лишь шмели (у них хоботок подлиннее — 9–20 миллиметров) умудряются достать нектар из цветков красного клевера. Где нет шмелей, там клевер не дает семян и вымирает. Где шмели есть, клевер отлично растет, стада баранов хорошо на нем откармливаются, а от барана до бараньей котлеты рукой подать.