Забравшись выше, Сергей поставил сигналку, после чего вернулся на уступ и сел.

Усталость наваливалась, не падала, как снег на голову, а именно наваливалась громадной мягкой подушкой, грозящей задушить. Мышцы ныли, однако самая сильная боль поселилась в суставах — коленном, голеностопном. Словно их вытягивали на дыбе, постепенно увеличивая усилие. Наконец, Сергей не выдержал, снял поножи и ботинки и принялся массировать ноги.

— У меня то же самое, — сказал Генрих, выходя из пещерки и пристраиваясь рядом. — Растем.

Сергей смерил его таким взглядом, что любой другой бы тут же стушевался, но ученый лишь увеличил ширину своей дурацкой улыбки.

— Помните, в детстве? Во время фазы "вытяжки", как ее называют? Особые коктейли, сыворотки, чтобы ускорить рост будущих эсбэшников. Было так же, да?

Сергей с неохотой кивнул.

— У меня были судороги в ногах.

— Верно. Это последствия слишком быстрого роста.

— Так это что же… Я стану великаном, что ли?

Генрих пожал плечами.

— Мы изменяемся. Учитывая темпы… результат мы увидим достаточно скоро. Если, конечно, не погибнем.

— А те, которые остались в Бастионе?

— Наверняка и они тоже. Мы все подхватили этот вирус, я думаю. Однако одни умерли от него, другие заболели, но на первой же стадии справились с ним и выздоровели, а мы… мы с тобой, брат солдат, даже не чихнули.

— И?

— Наверное, те, кто воспринял вирус без каких-либо последствий, будут мутировать быстрее. Но это лишь догадка. Я не биолог и не врач, к сожалению. — Генрих внимательно изучал профиль рейдера. Сергей смотрел в небо. — У меня тоже семья, — добавил он, — я понимаю, что у тебя на уме.

— Если бы сохранилась рация, мы бы связались с Бастионом. Я бы узнал. Моя жена беременна. Она служила в другом подразделении… и, думаю, ее не пустили в экспедицию именно из-за ее положения. Будто в убежище безопаснее!

— Как знать, — заметил умник. — Из всего каравана только мы и выжили.

— Зря все это… Нет ни белой плесени, ни Острова. Я не верю. Я не знаю, зачем мы идем. Раньше все было ясно… — сказал Сергей, растирая ноги. — Теперь — ничего. Эти типы, может, они по-настоящему все это замутили — Метеорит, эксперименты… Ну, допустим. Для чего? Столько народу уничтожить!

— Не увидим сами — будем только догадки строить, — отозвался Буланов. — Пожалуй, надо поспать. С ног валюсь. Кстати, не желаешь обезболивающего? Этого добра у нас много.

— Нет.

— Не уснешь.

— Не усну. — Сергей не хотел ползти в пещеру, а устроился на уступе, подложив рюкзак под голову.

Хорошо было лежать под легким ветерком и смотреть на небо. Оно гасло, выцветало, готовясь встретить тьму, горизонт был серо-оранжевым. Солнце провалилось в него довольно давно, и лимит света уже исчерпался.

Рейдер ненадолго погрузился в дрему — ноги, если лежать без движения, не так доставали. А когда очнулся, увидел над собой звезды. Самые настоящие. Раньше в рейдах ему удавалось наблюдать их только дважды и то мельком, через визоры и стекло амбразуры.

Зрелище потрясало и захватывало дух. Звезды зажигались на темнеющем небе. Некоторые, появившись крошечными светящимися точками, потом разгорались, словно костры. Рейдер чувствовал, как горячая дрожь пробирает его до костей. Не страх — восторг, детский восторг, напоминающий громадную приливную волну. Если накатит — только держись.

Млечный путь. Сергей видел его лишь на картинках. Рваная звездная полоса протянулась по небу, похожая на растрепанную прядь волос. А на ее фоне — падающие метеоры-росчерки.

Сергей потер нос, думая обо всех тех, кто родился и умер в Бастионе, так и не увидев этой красоты над дикими, уже забывшими о существовании человека землями.

В носу щипало, а в глазах скапливалась влага. Сергей не плакал с десяти лет, но сейчас даже не стыдился. Все равно никто не видит. Генрих вон дрыхнет, подражая своим храпом какому-то монстру.

Глубоко вздохнув, рейдер сел и тут же в испуге замер, машинально потянувшись за штурмовкой. Краем глаза он заметил огни над лесом. Два желтых, один алый. Они медленно двигались с запада на восток. Расстояние рейдер мог определить лишь примерно. Где-то метров двести, хотя… Одних огней было мало для точного заключения.

Взяв винтовку, Сергей положил ее перед собой и схватился за бинокль. Приставил его к глазам, переведя в инфракрасный режим.

— Быть не может, — прошептал рейдер через пару секунд. — Просто не может!

— Чего не может? — Генрих моментально выкатился из пещеры на четвереньках и сел рядом. Поглядел на него. — Ух ты-ы… А это? — Умник указал на блуждающие огни.

Мрачный рейдер передал ему бинокль.

Генрих тоже выразился эмоционально, но весьма и весьма неприлично, что повергло Сергея в шок. Он впервые услышал от этого чистоплюя непарламентские выражения.

— Ну? И что скажете? — спросил рейдер.

Буланов молчал. Его челюсть отвисла.

Аде Сальниковой снилась покинутая в Бастионе квартира. В ней она когда-то родилась, выросла и, живя в ней же, сделала управленческую карьеру. Можно сказать, это было родовое гнездо. Хотя Сальниковой Ада стала после свадьбы, но суть не менялась. Женщина иногда думала, что принадлежит к протоаристократии. Может, когда-нибудь, общество жителей бастиона организуется таким вот образом, дав начала Неосредневековью или чему-то в этом духе. Нет, Ада не стремилась стать госпожой, просто сейчас, после нескольких суток без сна казалось, что все так ее и воспринимают. Королевой. Императрицей. Без ее слова все погибнут. Толпа не знает, что делать и нуждается в сильной руке.

И снилось Аде, что именно в ее квартире состоялось нежданное негаданное восшествие на престол. Как в старину: трон, придворные, челядь разная, возложение короны… Вот уж бред так бред…

Посреди церемонии Генрих Буланов, ставший во сне ее первым министром, принялся трогать ее плечо и говорить:

— Нужны крайние меры! Крайние меры!

Раздраженная Ада повернула к нему голову и намеревалась спросить, что он себе позволяет. Она открыла глаза — над ней стоял человек в комбинезоне медика и в маске.

— В… чем… дело…

В горло Аде словно напихали стекловаты. При новой попытке пошевелиться, ноги свело судорогой. Сальникова охнула, скрючилась, схватившись за колени.

Человек сначала отступил от походной койки, но потом в нем заговорил профессиональный инстинкт.

— Как вы себя чувствуете? Жжения в горле нет? Жар? Головная боль? Ломота в мышцах? Вирус проявляется первоначально как простая простуда.

Тильда простестующе замахала руками.

— Нет, у меня ничего нет… О… Что вам нужно? Сколько я спала?

Ее взгляд упал на часы. Четыре часа. Четыре! А ощущение было, словно ей едва удалось сомкнуть веки — ну, секунд на десять.

Голова слегка кружилась. Судорога прошла, но во всем теле осталось какое-то странное чувство опустошенности.

— У вас есть какие-нибудь из перечисленных симптомов? — строго спросил медик.

— Нет! — Ада потерла виски. — Просто дайте мне что-нибудь от головы. Кстати, почему вы до сих пор в маске? Я распорядилась.

— Но… я из лаборатории… так положено…

— Ладно. Дело ваше.

Она до сих пор не верила в то, что сделала.

Усталость и недостаток сна вкупе со стрессом творят воистину чудеса.

— Так в чем дело? — спросила Ада.

Медик подсуетился и сунул ей стакан воды и таблетку. Она выпила.

— Вы сказали, чтобы вас будили только в крайнем случае, — проговорил медик. — Он наступил.

— Крайний случай наступил?

— Да. Я хотел, чтобы вы прошли со мной и кое на что посмотрели. Еще никто не знает.

— Темните… как вас?

— Ален Киреев.

— Идемте, Ален. — Ада встала, медленно, чтобы не вводить голову во искушение. Обезболивающее начало действовать. — Как в лагере?

— Бастион-2 в полном, по-моему, порядке.

Бастион-2 — так уже окрестили временное убежище колонистов (а официально наименовалось убежище под землей). Впрочем, учитывая ряд существенных обстоятельств, может быть, уже и постоянное. Ада старалась не заглядывать в отдаленное будущее, но ее рациональный ум пытался это сделать за нее. Вероятнее всего, придется соорудить тут город. Самый настоящий. Первый город на Новом Урале. А дальше? Жить, размножаться, строить цивилизацию. Когда-то Генерал мечтал об этом.