– Мы же можем уехать, – уговаривал папа. – Давай уедем, увезем ее к твоим родителям в Джанкой. Вы с ней там останетесь, поживете насколько месяцев, а потом я за вами приеду. Мы его сами вырастим. Скажем, что это наш ребенок.

Мама сразу перешла на крик:

– Да ты с ума сошел! Ты соображаешь, что говоришь?! У меня работа, меня же только что назначили. Ты хоть представляешь, чего мне это стоило – место получить? Не могу я в Джанкой ехать, торчать там бог знает сколько в этой пылище. Меня тут сожрут, пока я там прохлаждаюсь, подсидят как пить дать! И вообще это чушь и бред, ничего ты не скроешь, все прекрасным образом и так догадаются. Ты что ж думаешь, люди идиоты? Нет, я договорюсь, и мы все сделаем тихо, никто ничего не узнает.

– Я ни в какой Джанкой не поеду, – подала голос Лора. – Чего я там не видала?

– Хочешь здоровье загубить? Знаешь, чем это может кончиться? – спросил папа. – И не дай тебе бог узнать.

– Да ну брось, пап, ничего не будет. Мама обо всем договорится, все будет нормалек.

– Скажи мне, кто он, – наступал папа. – Я с ним поговорю, может, вместе что-нибудь придумаем.

– Ничего я тебе не скажу! И ничего ты не придумаешь, мы с мамой уже все решили.

– А ребенка тебе не жалко? – В папином голосе слышалась глубокая горечь. Усталость. Безнадежность.

– В гробу я его видала, – ответила Лора.

На Веру никто не обращал внимания. Маленьких вообще редко замечают, так уж устроены взрослые. Вера сидела тут же в столовой и ничего не понимала, хотя у нее хватило ума не задавать вопросы вслух.

«Что за ребенок? – недоумевала она. – Откуда он взялся? И опять: наш – не наш. Что это значит?»

Но она понимала – ей казалось, что понимает, – почему мама и Лора не хотят ехать в Джанкой к бабушке и дедушке. Бабушка и дедушка приезжали в гости два года назад, когда Вере было шесть, и они ей совсем не понравились.

Бабушка похожа на маму… Нет, наверное, надо говорить, что это мама похожа на бабушку, но мама молодая и красивая, а бабушка старая и совсем… ну, совсем некрасивая… Но они похожи. Глаза у бабушки недобрые, как у мамы, она все время придирается, ворчит. И дедушка Вере не нравится. Он спрашивает, не угостить ли Веру «березовой кашей», и сам разражается хохотом, хотя ничего тут смешного нет. Папа говорит Вере, что это шутка, но Вере все равно страшно.

Кажется, они хотят остаться здесь, поселиться в Сочи, в папином доме, но папа этого не хочет. Вере смутно помнится какой-то крупный разговор на повышенных тонах… «Можете продать ваш дом в Джанкое и купить домик в Крыму, где-нибудь на побережье… Если денег не хватит, я вам вышлю. Хотите здесь? Пожалуйста, я найду вам дом здесь. Но колхоз устраивать не позволю».

Они уехали. Так и не купили домик на побережье, раз папа предлагает маме и Лоре уехать в Джанкой, где «такая пылища». А спор так ничем и не кончился. В Джанкой никто не поехал, и никакого ребенка в доме не появилось, хотя Вере было очень любопытно: откуда он мог взяться? Но она боялась спросить. Она всего боялась.

После первого аборта, как Вере было доподлинно известно, Лора сделала еще два. И это еще до того, как ей исполнилось пятнадцать. А когда Лоре было восемнадцать и она уже окончила школу, Вера как-то раз невольно подслушала еще один крупный разговор. На этот раз ссорились мама и Лора. Они всегда держались заодно, а тут вдруг мама стала кричать на Лору, да так страшно!

– Дура! Идиотка! Корова яловая! Что ты творишь? На панель захотела?

Лора что-то недовольно проворчала в ответ, Вера не расслышала.

– А замуж хрен выйдешь! – продолжала мама.

Опять Лора буркнула что-то, на этот раз явно с вопросительной интонацией.

– Да потому что ты такая дура! Мужиков ловить надо, а ты ни черта не соображаешь! Что ты можешь предложить? Слаба на передок – так это давно уже всему городу известно! Кто на тебе женится? Зачем покупать корову, когда молоко дают бесплатно?!

Кажется, Лора что-то сделала… Дело было осенью, Вере уже исполнилось четырнадцать, но практически она представляла себе все это довольно слабо. Впрочем, она поняла, что у Лоры не будет детей. Никогда. Вспомнила Вера и тот давний скандал, когда папа хотел увезти Лору в Джанкой. Значит, тогда это было в первый раз. Он хотел спасти ребенка, выдать его за своего, вместе с мамой вырастить внука как сына. Но тогда Лора и мама вместе отказались. А теперь они поссорились… и сделать уже ничего нельзя.

– Лора ждет ребенка?! – переспросила Вера, когда к ней вернулся дар речи. – И ты в это веришь? Ты не хуже меня знаешь: у нее не может быть детей.

– Ты просто ревнуешь. Она проверялась в консультации, и все подтвердилось. Они должны пожениться как можно скорее, пока еще незаметно. И ты должна быть на свадьбе.

– Чтобы ее торжество было полным? Ни за что.

Лидии Алексеевне стало не по себе. Никогда прежде она не видела свою младшую дочь, которую в глубине души считала бесцветной тихоней и серой мышкой, в таком ожесточении. Она сменила тактику:

– Вера… Я понимаю, как тебе больно. Но постарайся понять и Лорочку. Она всегда страдала неуверенностью в себе. И всегда немного завидовала тебе. Да, да, не смотри на меня так. Тебе все всегда давалось легко, ты хорошо училась, а ей приходилось полагаться только на свою внешность…

– Бедняжка! – вырвалось у Веры. – И теперь она решила тоже съездить в Москву, причем первым классом.

– Далась вам эта Москва! – с досадой вздохнула Лидия Алексеевна. – Ну, Лору я еще могу понять, для нее это шанс всей жизни. А ты лучше осталась бы здесь со мной…

– Кому лучше? – перебила ее Вера.

– Не валяй дурака, – досадливо поморщилась Лидия Алексеевна. Кротости хватило ненадолго. – Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Теперь, когда Лора уедет, я здесь останусь совсем одна. А вдруг дом отнимут? Скажут, что он слишком велик для меня одной?

– У тебя столько связей, мама… Как-нибудь отобьешься. И не проси меня сидеть здесь с тобой и сторожить дом. Это и завоевала себе право на поездку в Москву. Я поеду и буду учиться. А вы с Лорой делайте что хотите, но только без меня.

Пришлось сказать правду.

– Коля отказывается идти в загс, пока не поговорит с тобой.

– Но мне не о чем с ним разговаривать. И я ничего не хочу слушать.

– Это он ничего не хочет слушать. Бегает по всему городу как чумной, тебя ищет.

Сердце Веры дрогнуло от этих слов, но устояло.

– А я не хочу его видеть. Значит, положение безвыходное, – отрезала она. И вдруг в голове у нее сложился план. – Ну, хорошо, вот что я тебе скажу. Когда вы собираетесь в загс?

– Да хоть завтра, если он перестанет артачиться. Я там договорюсь, нас даже в неприемный день распишут.

– Вот я же и говорю, у тебя всюду связи, мама, – насмешливо заметила Вера. – Что ж, прекрасно. Давай условимся так. Я приду прямо в загс, так ему и передай. У меня нет ни малейшего желания с ним объясняться, но если он хочет что-то сказать, ладно, я выслушаю. Про Лору не скажу ни слова, можешь не волноваться. Да, кстати, раз уж пошел у нас такой задушевный разговор, давно хотела тебя спросить: Лора ведь мне не родная сестра?

Лидия Алексеевна переменилась в лице.

– Что ты такое мелешь?

– Да брось, мама, до меня доходили слухи. Я с детства помню ваши с папой ссоры. К тому же я как-то раз делала генеральную уборку… Помнишь, ты серьги с кольцом спрятала, а я нашла?

Лидия Алексеевна напряженно кивнула.

– Я заодно нашла ваше свидетельство о браке. Если считать со дня свадьбы, выходит, Лора родилась шестимесячной. Но ведь так не бывает, верно?

– Бывают добрачные отношения… – процедила Лидия Алексеевна. – Тут ничего такого особенного нет. И вообще ты не имеешь никакого права меня допрашивать.

– А я воспользуюсь правом сильного, – усмехнулась Вера. – Вам с Лорой от меня кое-что нужно? Вот и ответь. Иначе свадьбы не будет. Так чья она дочь?

Лидия Алексеевна вскинула голову и с ненавистью посмотрела на Веру. Вера твердо выдержала ее взгляд.