Это произошло в чудесном местечке со странным названием Дивногорье. Добираться туда нужно так: сначала поездом до Воронежа, потом два часа на неспешной электричке до станции с не менее странным названием «Лиски», а потом, если повезет успеть на автобус, еще час по тряской дороге с бесконечными остановками – и вот ты уже в хуторе Дивногорье, рядом с которым река Тихая Сосна впадает в Дон, а Восточно-Европейская равнина встречается со Среднерусской возвышенностью.

Глухомань это редкая. Направо посмотришь… налево посмотришь… да хоть прямо посмотришь – ничего особенного не увидишь. Горизонт так далеко, что его и горизонтом назвать сложно. Какой-то другой конец света, честное слово. А все, что не горизонт, то степи, поля и горы. По склонам этих гор раскиданы меловые «пальцы». Они то там, то здесь торчат из меловых склонов, рождая всякие нехорошие мысли о колдовстве и чертях. Их-то Дивами и прозвали, а заодно и все место – Дивногорьем. Мол, Дивные Горы – и все тут.

А чего в них дивного? Горы и горы. У их подножия железная дорога. За ней речушка Тихая Сосна – такая узкая, что, кажется, перешагнуть можно. Одно плохо – течение в ней быстрое. Зазеваешься, и тебя отнесет на несколько метров вниз. А там уже поворот, буерак и другие страсти-мордасти. За Тихой Сосной луг и Дон. Но в этом месте Дон делает поворот, поэтому берег высокий и обрывистый. Можно, конечно, прыгнуть рыбкой вниз и побултыхаться в медленной донской водичке. Вот только пока выберешься на берег, проклянешь все на свете, извозишься в глине и потом несколько дней близко к Дону не подойдешь. Уж лучше купаться в Тихой Сосне.

Сергей Березкин в очередной раз вздохнул, бросил в мутную воду Дона камешек и пошел обратно к хутору.

Делать было решительно нечего.

Он давно знал, что городских детей противопоказано надолго отрывать от цивилизации. Но его родители об этом пока не догадывались и привезли Серегу сюда к дальней родственнице на лето. Спасибо им за такой отдых! В этом чудном Дивногорье сотовый телефон не брал, радиостанции ловились какие-то загадочные, а телевизор показывал один канал, «Культуру». Ну как, скажите, после этого не затосковать? Оттрубить девять месяцев в школе, чтобы потом получить такое…

Серега уже почти дошел до Тихой Сосны, когда за кустами на том берегу послышался девчачий смех. Березкин остановился, пригладил мокрые волосы, изобразил на своем лице улыбку и сделал последние несколько шагов к берегу.

Дивногорье было дивным местом еще и потому, что летом хутор пустел. Обычно люди летом на дачи едут да к бабушкам в деревни, а здесь все разъезжались кто куда. Одни старики оставались сидеть по домам. Поэтому общаться Сереге было не с кем. Появление же девчонок могло сильно скрасить его одинокое существование.

Березкин с разбегу плюхнулся в воду, отбил пузо и, производя как можно больше шума, поплыл к кустам. Из-за них тут же появились два любопытных лица.

Серега перестал плыть и приветливо помахал рукой.

– Вы сюда надолго? – перешел он сразу к делу.

Девчонки закивали. Пока Серега задавал вопрос и получал ответ, его успело отнести течением на приличное расстояние. Он усиленно заработал руками и ногами, но быстро сдался – плавать он умел не очень хорошо, поэтому его больше сносило вниз, чем он продвигался вперед. Березкин добрался до берега и уже по травке, под ехидные смешки незнакомок добежал до кустов.

– В Чудо-избушке живете? – предположил Березкин, за время долгой изоляции успевший изучить Дивногорье вдоль и поперек.

Избушка эта стояла на краю деревни, дальше были только горы. Называлась она так потому, что какой-то местный архитектор приложил все усилия и знания, чтобы поставить на этом месте избушку на курьих ножках, но что-то у него, видимо, не заладилось с самого начала. Курьи ножки вместо того, чтобы держать дом, лежали рядышком, и выходило, что избушка сидит. Крыша наполовину была сложена из соломы, остальное покрыли железом, на коньке вместо филина почему-то сидел журавль, окошки частью круглые, частью квадратные, дверь на одной петле, чердак темный, подвал сырой, внутри печь и деревянные полати, на крылечке не хватает одной ступеньки, а вторая скрипит немилосердно. Такое с непривычки ночью увидишь, непременно решишь, что это жилище местной ведьмы и что без призрака там не обойтись.

Но ничего такого в Чудо-избушке не было, там даже тараканы и мыши не водились – до того все было спокойно. Дом сдавался приезжающим на постой. И ни разу ничего необычного ни с кем пока не случилось. Люди селились, жгли во дворе костры, пели песни и уезжали, а избушка оставалась на месте. Вот такая скукота.

На вопрос о местожительстве девочки дружно закивали и с любопытством уставились на Березкина.

– А ты местный? – подала голос девочка с короткой стрижкой.

Серега собрался соврать, что он участник международных соревнований, кто дальше всех проплывет по Дону против течения, но передумал и кивнул.

– Я – Алена, – представилась короткостриженая и скромно улыбнулась. – А это Олечка.

У Олечки были огромные серые глаза, аккуратный вздернутый носик и алые губки. От волнения по поводу того, что на нее смотрят, Олечка стала перекидывать с плеча на плечо длинную толстую косу с игривым розовым бантиком на конце.

Сергей, забыв представиться, расхрабрился, выпятил грудь и, кивнув в сторону речки, нагло заявил:

– Я могу плыть быстрее этого течения.

Олечка встала на мысочки, посмотрела на несущуюся мимо берега воду и с уважением покосилась на Сергея.

– Врешь. – Алена даже не стала смотреть на Тихую Сосну. – Мы видели, как ты плаваешь.

– Это была разминка, – как можно более беззаботней отмахнулся от обвинений Сергей. – У меня первый взрослый разряд по плаванью.

Березкин попытался напрячь мышцы правой руки, но его еле заметные бицепсы с трицепсами должного эффекта не произвели, и он отвернулся от захихикавших собеседниц.

– Хотите, – в Серегиной голове родилась гениальная идея, – я сейчас прыгну в речку и, не выныривая, доплыву до другого берега!

– Здесь плавать нельзя, – подала голос Олечка и вновь перекинула непослушную косу за спину.

– Чего это нельзя? – заявил Серега, сам себя подбадривая. – Все можно!

– Здесь глубоко и коряги, – настаивала Олечка. – Нам хозяйка так сказала.

– Смотрите!

Серега картинно расправил плечи, коротко взмахнул руками и с берега ушел под воду. На том месте, где он исчез, образовался небольшой водоворот, в который затянуло проплывавший мимо желтый липовый листочек.

В глазах Олечки появился восторг.

– Вот это да! – ахнула она, вытягивая шею, чтобы не пропустить момента, когда незнакомый мальчик вынырнет. Она водила глазами вверх и вниз по реке, пытаясь предугадать, где это произойдет.

– Ничего особенного, – отмахнулась Алена. – Будет теперь к нам приставать. Не даст вдвоем побыть.

Олечка не отрывала взгляда от воды.

– А течение-то какое быстрое, – отозвалась она, пропустив мимо ушей замечание подруги. – И почему эту речку Тихой назвали?

– Когда-нибудь она была тихая, теперь быстрая, – нахмурилась Алена – ей не нравилось, что подруга совсем ее не слушает. – Океан тоже Тихий, а волны там о-го-го какие. Пошли отсюда.

– А где же мальчик? – захлопала глазами Олечка и перекинула косу за спину. – Он еще не вынырнул.

– В кустах сидит твой мальчик, – отрезала Алена. – По берегу пробежит вперед, чтобы показать, как быстро он плавает. Тебе этот цирк еще не надоел?

Олечка покачала головой. Именно в этом месте берег Сосны был пуст, поблизости не росло ни кустов, ни высокой травы, так что спрятаться здесь было решительно негде.

– Значит, еще что-нибудь придумал, – Алена была неумолима. – Ну его, нашла за кого переживать.

Олечка перекинула косу через плечо и шагнула к воде.