Напоенная зимними дождями трава вымахала мне по колено. Я спрыгнул вниз, и из-под моих ботинок брызнул ее свежий зеленый сок.
Ни секунды не сомневаясь в том, что Сэнди и его сообщники обыщут участок по всему периметру, я поспешил прочь от дома мертвых, направляясь к подножию следующего холма. Мне было необходимо покинуть пределы досягаемости их фонариков раньше, чем охотники достигнут ограды.
Сейчас я удалялся от города, и это было плохо. В необжитой местности мне не от кого ожидать помощи. Каждый шаг к востоку отдалял меня от людей и делал еще более беспомощным, окончательно загоняя в тупик.
Мне еще повезло, что стояла весна. Жар летнего солнца высушил бы высокую траву, сделав ее желтой, как зрелая пшеница, и сухой, как бумага. В таком случае меня было бы легко найти по отчетливому вытоптанному следу.
Теперь же оставалась надежда на то, что влажная сочная трава распрямится позади меня, надежно скрыв от преследователей направление, в котором я двигался. И все же внимательному следопыту и сейчас не составило бы труда выследить меня.
Примерно в двухстах метрах ниже по склону холма нежная зелень луга сменилась более жесткой растительностью. Высокая, почти в мой рост, стена жесткой травы перемежалась здесь с густыми сплетениями ауреолы и козлобородником.
Продравшись сквозь эти дебри, я поспешно нырнул в вымытую дождевыми потоками канаву. Она была около трех метров шириной, и здесь почти ничего не росло. За многие годы проливные дожди вымыли отсюда всю почву, и русло этого естественного водостока было каменистым. Однако сезон дождей уже закончился, и сейчас в канаве было сухо.
Я остановился, чтобы хоть чуть-чуть отдышаться, и осторожно раздвинул высокие стебли травы, желая выяснить, насколько далеко продвинулись мои преследователи. Четверо из них уже перелезали через ограду. Лучи их фонариков то беспорядочно метались по ночному небу, то выхватывали из темноты чугунные копья, упираясь в землю. Они действовали с поразительной невозмутимостью, быстротой и ловкостью.
Хорошо бы знать, все ли они, подобно Сэнди Кирку, вооружены?
Впрочем, вполне возможно, что при таком зверином чутье, расторопности и упорстве оружие им было ни к чему. Попадись я им в когти, они разорвут меня голыми руками.
Интересно, вырвали бы они мне в таком случае глаза?
В том месте, где я стоял, дренажная канава буквой Y разветвлялась на два рукава. Один уходил в северо-восточном направлении, вверх по холму, другой спускался к юго-западу. Поскольку я и так находился в самой крайней точке к северо-востоку от города, двигаться и дальше в этом направлении не имело смысла. Попытайся я взобраться на холм, помощи мне там не найти. Поэтому я пошел в противоположном направлении, мечтая как можно скорее оказаться в каком-нибудь людном месте.
В небе над моей головой, ограниченном высокими земляными стенками, медленно плыла луна, и в ее свете каменистое русло мерцало, как молочный лед на поверхности зимнего пруда. Высокие серебристые стебли травы по обе стороны от меня, казалось, были схвачены морозцем.
Подавив в себе страх поскользнуться на шатком камне или вывихнуть лодыжку, попав в какую-нибудь нору, я всецело отдался ночи. Темнота подталкивала меня, как ветер толкает плывущий по морю корабль. Я бежал под уклон, не чувствуя под собой ног, и мне чудилось, что я и впрямь скольжу по замерзшему каменному руслу.
Я успел пройти совсем немного, как вдруг увидел приближающийся свет. В сотне метров впереди меня русло делало изгиб и, сворачивая налево, терялось меж поросших травой склонов холма. Невидимый пока источник света находился именно в той стороне, и я предположил, что это – фонарики. Однако никто из людей, гнавшихся за мной по пятам, не сумел бы выбраться из сада так быстро да еще оказаться впереди меня. Значит, это была новая группа преследователей.
Они пытались загнать меня в угол. Мне казалось, что я имею дело с целой армией, солдаты которой постоянно множатся, магическим образом вырастая из-под земли.
Я остановился и подумал: не лучше ли мне вообще выбраться из канавы и попытаться найти укрытие в зарослях жесткой высокой травы, росшей по ее краям? Однако, как бы осторожен я ни был, примятые заросли все равно укажут преследователям, в какую сторону я пошел, и они меня непременно сцапают или пристрелят – с такой же легкостью, как если бы я бежал по открытому пространству.
Свет впереди стал ярче. Верхушки высокой травы светились и были прекрасны, как тончайший узор на серебряном блюде.
Вернувшись к тому месту, где канава раздваивалась, я двинулся по левому рукаву, которым пренебрег минутой раньше, и метров через двести дошел еще до одного «перекрестка». Хотел было пойти направо, в сторону города, но решил, что таким образом могу сыграть на руку своим преследователям, которые ожидают от меня именно этого, и повернул налево. Этот путь должен был увести меня еще дальше в безлюдные холмы.
Откуда-то сверху и слева до моего слуха донесся рокот мотора. Сначала он раздавался издалека, но внезапно послышался совсем близко. Звук был таким мощным, что я стал непроизвольно высматривать в небе самолет, летящий низко над землей. Почему самолет? Потому что на характерное стрекотание вертолета это было не похоже.
Затем из-за верхушек холмов слева от меня вырвался ослепительный луч света и пробежал по высохшему руслу метрах в двадцати над моей головой. Он был настолько ярок, что его, казалось, можно было потрогать рукой, и напоминал горячую белую струю расплавленного металла.
Мощный прожектор! Он отвернулся в сторону, и его свет вырвал из ночи далекие гряды холмов на севере и востоке.
Откуда они взяли всю эту экипировку за столь короткое время?
Может, Сэнди Кирк – главарь какой-нибудь подпольной антиправительственной группировки, которая хранит горы оружия и боеприпасов в глубоком подземном бункере под похоронным бюро? Нет, вряд ли. Подобные вещи составляют часть сегодняшней реальности нашего общества, которое находится в свободном полете. То же, что происходило сейчас, было из области сверхъестественного.
Мне было необходимо узнать, что происходит там, наверху. Если не осмотреться, я окажусь в положении слепой лабораторной крысы, плутающей в пластмассовом лабиринте.
Я взял левее, пересек идущее под уклон каменистое дно канавы, раздвинул заросли травы и, пригибаясь, двинулся вверх по склону, из-за которого светил прожектор. Его луч снова прорезал ночь над моей головой, а затем еще раз, выхватив из темноты верхушку холма, по направлению к которой я двигался. Предпоследние десять метров я преодолел на четвереньках, а последние – ползком. Оказавшись на вершине, я, пытаясь хоть как-то укрыться, прижался к груде камней и осторожно поднял голову.
На верхушке следующего холма, возле гигантского дуба стоял черный «Хаммер» – настоящая, предназначенная для армии машина, такая, какой она была, пока ее не переделали для продажи гражданским лицам. Его огни слепили меня, но даже при этом очертания «Хаммера» угадывались безошибочно: могучая угловатая коробка на огромных шинах, которым не страшны никакие препятствия.
На машине были установлены два прожектора диаметром с блюдо для салата. Судя по их яркости, такие мощные приборы могли работать только от чудовищного двигателя «Хаммера». Прожекторы поворачивались вручную. Одним управлял водитель машины, другим – его напарник.
Водитель выключил свой прожектор и бросил машину вперед. Ее огромная туша вырвалась из-под широкой кроны дуба и помчалась, словно мы участвовали в гонках с преследованием и мне предлагалось последовать за ней. «Хаммер» скрылся за гребнем холма, затем появился на склоне следующего и стал быстро карабкаться вверх в бессмысленной попытке покорить океанское побережье.
Если пешие охотники держались низин, то «Хаммер», стремясь не позволить мне ускользнуть вершинами холмов, патрулировал именно их. Внизу я стал бы легкой добычей для людей с фонариками и, возможно, пистолетами в руках.
– Кто же вы такие, черт бы вас побрал? – пробормотал я.
