Дверь хлопнула. Ира пришла в кухню.

– Ну что? – набросились на нее подруги. – Что он сказал?

Ира закусила губу. Вот-вот она расплачется. Но ничего, перед своими можно… Вдруг в дверь позвонили.

– Вернулся? – растерялась Ира. – Передумал? Не хочет, чтобы я…

– Иди! – толкнула Саша Иру, а сама принялась покрасивее выстраивать в вазе тюльпаны. Ляля вновь схватила бутылку с ликером и преувеличенно внимательно на нее уставилась.

Но это была мама. С огромными пакетами.

– Почему так долго открываешь? Мне же тяжело, – пропыхтела она, – хорошо хоть, до лифта мне их Владик помог донести. Ступеньки – самое сложное.

– Мама, у меня гос…

– Здравствуйте, девочки, – недовольно сказала мама.

Она любила, чтобы Ирины подруги первыми здоровались, а тут они что-то растерялись.

– Здрасьте… Здрасьте, – пролепетали Саша и Ляля.

Поднялись и заторопились к выходу:

– Мы пойдем, Иринка. Не будем вам мешать.

Ира с тоской в глазах проводила их. Ну вот, и не поговорили… А ей так хотелось облегчить душу.

– Вечером, – погладив ее по руке, прошептала на ухо Сашенька, – по скайпу.

Ира кивнула. До вечера еще долго. Она вздохнула и направилась в кухню, убрать со стола. Мама была уже там: выкладывала из пакетов фарш и овощи. Ира стала ей помогать, раздумывая: может, поделиться с мамой? Что она посоветует? Вдруг есть какой-то выход? Какой-то способ удержать Влада, занимаясь при этом тем, что ей нравится?

– Да подожди вытаскивать! – сказала мама. – Убери сначала со стола. И осторожнее с моими чашками. Вообще, что за повод был их вытаскивать? Мне же их пациенты подарили. А если вы их грохнете?

– Мы же не дети.

– Оно и видно, – сказала мама, – ликер, вижу, стоит на столе…

– Мама! Я его в тесто добавила, для печенья! Всего две ложки!

– Угу…

– Я тебе клянусь!

– А почему бутылка была в руках у Оли, когда я вошла?

– Она читала, что на этикетке написано. Чтобы папе своему сказать. Он ее маме такой ликер подарит…

– Ира, врать ты никогда не умела.

– Ну, мама!

– Ладно, даже если так, нельзя ли печь без спиртного? Ну чтобы не вызывать у меня никаких подозрений.

– Мам, ну алкоголь же испаряется из теста. Полностью!

– Зачем тогда тратить дорогостоящий напиток?

– Аромат… структура теста…

Ира напряженно вспоминала, какие еще есть причины для добавления в тесто алкоголя, перечисленные в ее любимых блогах, но ей мешали посторонние мысли. Почему все так? Что сегодня за день такой? Почему все на нее ополчились?

– И откуда эта ценная информация?

– Из блогов. Из книг кулинарных.

– А в этих книгах не написано, что кулинар должен убирать за собой рабочее место? – Мама со вздохом вытащила из-за двери веник и совок. – Вот, смотри, что это? Мука? Тут тоже мука? А это? Сахарный песок. Отлично! Неси ведро и тряпку. Если мы растащим все это по квартире, то еще неделю тапки будут к полу липнуть.

Пока они драили пол, мама продолжала возмущаться. Она, мол, устала после работы. Сумки тяжелые притащила. А тут – на тебе! Сюрприз. Мой пол! И это все – при наличии у нее взрослой дочери. Ира молчала. Только терла пол со всей силой, словно пытаясь протереть в нем дыру.

– А за уроки ты садилась? – вдруг спросила мама, поднимаясь с колен и выжимая тряпку.

– Нет еще.

– Прекрасно. Гостей зовем? А уроки будем ночью делать. Или вообще не будем?

– Будем!

– Что у тебя завтра?

– Литература, алгебра…

– Стоп! По-моему, за прошлое сочинение мы получили «три» и «три». Что ты мне завтра принесешь? Две «пары»?

Одинокая слеза скатилась по Иркиному носу и плюхнулась в ведро. «Предательница», – прошипела Ира ей вслед.

– Ладно, – смягчилась мама, заметив эту слезу, – прости, что накричала на тебя. День был тяжелый на работе. Грипп бушует. Пятьдесят вызовов сегодня было, наверное… И тут еще твой сахар на полу.

– Но я люблю готовить!

– Ну и пожарила бы папе котлеты на ужин. Ага! Что, неромантично? А готовка – вообще неромантичное занятие.

– Выпечка – романтичное, – упрямо сказала Ира. – Лялина мама, кстати, все время меня хвалит. Она говорит, что если бы Лялька что-то пекла, она бы счастлива была просто.

– Лялина мама, видимо, зарабатывает хорошо, – проворчала мама, унося ведро. – А я тебя просила, между прочим, покупать шоколад для выпечки подешевле. – Мама взяла обертку, скомкала ее и кинула в мусорное ведро. – Ты, наоборот, самый лучший купила. И масло финское. Попроще ничего не было?

– Но мама! Хорошие блюда только из хороших продуктов получаются!

– Из хороших продуктов каждый дурак сможет приготовить, – отрезала мама, – а ты попробуй из дрян… то есть из не самых лучших! Настоящая хозяйка должна уметь утилизовать то, что есть в холодильнике. А не опустошать кошелек на всяческие изыски.

– Это мои деньги были, – Ира опустила голову, – карманные.

– Которые падают на тебя с неба, как снег, – кивнула мама.

– Мама!

– Ира… Я серьезно тебе хочу сказать. Давай ты со своим печивом повременишь?

Ира поморщилась от слова «печиво».

– Главное сейчас – чтобы ты хорошо училась. Готовка никуда от тебя не денется. – Мама указала на фарш. – Прошу тебя, перестань тратить на это время. Трать его на уроки.

Ира не могла поверить своим ушам. Они все сговорились, что ли?! Вымыв пол, она ушла в свою комнату.

Литературу она пока что отложила, голова совершенно не варила. Решила заняться чем-то механическим, выполнить, например, работу над ошибками в том сочинении, за которое она схватила две «тройки». Литераторша все исчеркала красной ручкой и потребовала переписать все набело. Ира и принялась за это, просто автоматически переписывая предложения одно за другим, лишь исправляя то, что было подчеркнуто красным.

Приехал папа.

– У меня всего час, девчонки! Что поесть имеется? – крикнул он из ванной.

Папа работал врачом на «Скорой помощи» и иногда забегал домой перекусить перед ночной сменой.

– Вызов на вызове сегодня, – поделился он с женой, усаживаясь на стол.

– У меня тоже, – кивнула мама, расставляя тарелки, – да еще и Егорова заболела, завтра иду ее смену отрабатывать.

– Участковым педиатрам надо срочно повысить оплату труда, – сказал папа, заглядывая под фольгу, которой мама накрыла брауни.

– Ага, если бы, – проворчала она, – и не перебивай аппетит, пожалуйста. Котлеты сейчас дожарятся.

– Ну, пока-а еще они дожарятся, – подмигнул папа Ире, – а таким тортом-пирогом аппетит не испортишь… хочется еще и еще! Только я не понял. Чаепитие-то состоялось?

– Да, – не глядя на него, прошептала Ира.

– А почему же остался пирог? – удивился папа.

Ира молчала.

– Что-то случилось? – заволновался папа. – Тебя кто-то обидел?

И вот тут бы Ире рассказать все родителям, облегчить душу, попросить совета. Ведь в первый раз спросили ее по-доброму! Но почему-то она вскочила со стула и, закрыв лицо руками, выбежала из кухни.

– Что с ней? – услышала она папин вопрос.

– Актерствует, – мрачно сказала мама, – а ты тоже молодец. Дохвалился! Иди, дневник ее посмотри. Раз у тебя час есть.

Ира захлопнула дверь и рухнула на кровать.

– Дневник, – прошептала она, – у меня жизнь рушится… а они – дневник!

Она уткнулась в мягкую шею игрушечного ослика Иа-Иа и заплакала.

Долго плакать Ира никогда не умела. Может, у нее слезы быстро кончались. Может, просто в конце концов здравый смысл побеждал, вопрошая: «А что толку реветь-то? Думать надо!»

Но мысли в ее голову приходили все какие-то тоскливые. Перестать печь? Странно себе это даже представить!

Сколько она занимается готовкой? Да сколько себя помнит! Первое блюдо было такое – банан, политый сливками. Она его сделала в пять лет. Для мамы. Скажете, ерунда? Но нет, Ира прекрасно помнила, как непросто было очистить банан, добраться до коробочки со сливками, стоявшей на верхней полке в холодильнике, открыть ее ножницами. Потом налить в блюдце сливки, да так, чтобы не превратить блюдо в болото. Но она помнила, как сильно ей хотелось порадовать маму. И у нее это получилось.