— Итак, вы заполучили нового заказчика! — презрительно бросила Карен Рафаэлю. — Поздравляю!

— Еще нет, — сказал он спокойно. — Я написал мистеру Ротенштейну и предложил ему приехать и посмотреть на вашу работу лично. Он нашел, что это хороший повод для визита в Испанию, хотя ему и трудно собраться в дорогу.

— Мистер Ротенштейн станет одним из ваших ценных клиентов, — еще раз уточнила Карен.

Рафаэль рассмеялся, и Карен была совершенно сражена его обаянием.

— Гораздо более ценным клиентом он будет для вас! И давайте на этом остановимся. Консуэла права. Сегодня не слишком подходящий вечер для обсуждения дел. Этот вечер принадлежит детям! Мы должны сделать так, чтобы Тимоти надолго его запомнил.

Карен кивнула. Она прекрасно понимала, почему ее сын обожает испанца. И именно поэтому она тоже полюбила его. Она подвинулась, освобождая место для кресла Тимоти, и минутой позже официант принес мальчику мороженое и принял их заказ на горячий шоколад и очень сладкие пирожные, которые испанцы поглощают, совершенно не заботясь о фигуре.

Двери церквей распахнулись, и верующие заполонили улицы. Цокот лошадиных копыт известил о том, что экипажи поданы, чтобы везти своих владельцев в фешенебельные поместья на окраинах города. Остальные предпочли добираться на собственных автомобилях или пошли пешком, но веселье и смех доносились отовсюду.

— Сейчас самое время пойти домой и открыть подарки, — объявил Рафаэль.

— Но еще не наступила ночь! — запротестовала Консуэла.

— В Англии дарят друг другу подарки днем. Так что мы тоже так поступим — составим компанию Тимоти!

Тимоти по дороге домой то забегал вперед, то возвращался, не желая слишком далеко отходить от Рафаэля.

— Что ты мне подаришь? — спрашивал он снова и снова, но Рафаэль молчал.

— Сам увидишь!

— А я подарю тебе английские сигареты! — гордо сказал мальчик.

— Чья же это идея? — поинтересовался он, глядя на Карен.

— Это Тимоти придумал! Он знает, что вы предпочитаете табак «Вирджиния», когда удается его достать. Вы сами ему сказали!

— Правда? — удивился Рафаэль. — А я и забыл. — Он был явно разочарован, что это не ее мысль. — А что вы мне подарите? — спросил он, совсем как Тимоти.

Карен покраснела.

— Н… ничего. Я не думала, что вы ждете от меня подарка.

Она запнулась под взглядом его смеющихся глаз.

Они столпились в прихожей на половине Карен, и Тимоти быстро набросился на свертки, сложенные Рафаэлем в углу таким образом, чтобы свет падал на блестящую упаковку.

— Это мне? — крикнул Тимоти.

Рафаэль взял у него сверток и внимательно его рассмотрел.

— Это для Консуэлы.

Девушка радостно вскрикнула и выхватила свой подарок. Она разорвала обертку и достала восхитительный, искусно вырезанный из дерева веер. Резким движением руки Консуэла раскрыла его и кокетливо поднесла к лицу.

— Он очень красивый! Я так благодарна тебе, Рафаэль!

А Тимоти тем временем озабоченно искал свой подарок. Он вытаскивал пакеты, выискивая на них надписи, кому они предназначены, пока не нашел свой. Внутри находился альбом с фотографиями Испании и комментариями к ним на английском языке. Мальчик раскрыл его и нашел фотографии Севильи. Он никогда прежде не видел ничего более красивого и был горд, получив такой солидный подарок. Растерявшись, он даже забыл поблагодарить Рафаэля.

— Я буду всегда хранить его!

Рафаэль улыбнулся:

— Ты лучше отдай подарок для твоей мамы.

Тимоти неохотно положил альбом и протянул Карен, оставшийся на полу, сверток. Та неловко взяла пакет. Она не ждала от Рафаэля подарка и потому сильно смутилась.

— Мой тебе подарок наверху, — сказала она Тимоти.

Он бросился вверх по лестнице, а Карен развернула бумагу. Сначала ей показалось, что там такой же веер, как у Консуэлы, но подарок оказался гораздо роскошней: старинная тяжелая кружевная мантилья и высокий гребень, украшенный драгоценными камнями. Карен могла только догадываться о его стоимости, но она понимала, что не может принять от Рафаэля такой дар.

— Восхитительно! — еле выговорила она.

— Мантилья принадлежит моей матери.

— Я не могу принять такой подарок, — сказала она, но Рафаэль покачал головой.

— Это для вас, — настойчиво проговорил он. — Моя мать хочет, чтобы это принадлежало вам. Такой наряд подходит только вдове. Какая девушка оденется в черное?

Да и любая замужняя леди вряд ли обрадуется такой одежде, подумала Карен, но промолчала. Когда случилось несчастье с Уильямом, она не смогла заставить себя выставить напоказ свое горе. Не зная, что делать, Карен оглянулась и увидела, что Тимоти вернулся и снова стал разглядывать свой альбом.

— Ох, дорогой! Бредфорды повержены! — шутливо сказала ему Карен.

Рафаэль рассмеялся.

— Давай посмотрим вместе, — предложил он.

Они с Тимоти принялись обсуждать альбом, и только после этого Карен заметила напряженные взгляды Луиса и Консуэлы.

— Не правда ли, это великолепно? — спросила она, чтобы как-то разрядить обстановку.

Луис промолчал, а Консуэла надменно вскинула голову и раскрыла веер.

— Очень красиво, но совершенно вам не подходит! Рафаэлю должно быть стыдно!

Карен поняла, что хотела сказать Консуэла: черная мантилья не годится для английской девушки, и только присутствие Рафаэля заставило ее воздержаться от более подробных комментариев.

Мистер Ротенштейн приехал через два дня после Рождества, накануне приема у Касолы. Карен получила официальную телеграмму о его прибытии за два часа до посадки самолета. Она была короткой, но говорила о многом, так как была адресована именно ей. «Бредфорд, компания Касолы». Значит, нужно готовиться к серьезному разговору, решила Карен.

Луис, крайне взволнованный, позвонил во время ленча и предложил захватить ее в аэропорт — встретить мистера Ротенштейна.

— Я полагаю, он ждет, что мы будем встречать его всем хороводом.

— Вот этого-то он как раз и не любит! — воспротивилась Карен.

Она долго работала на него в Англии, и он всегда очень хорошо к ней относился. Мистер Ротенштейн со всеми был добр и внимателен, насколько это мог позволить себе работодатель, но особенно тепло относился именно к ней. В какой-то степени, думала Карен, из-за того, что она вдова и вынуждена растить сына одна, а в какой-то — видимо, она нравилась ему как человек. И, независимо ни от чего, она была благодарна ему за поездку в Испанию. Теперь ее беспокоило то, что мистер Ротенштейн стал вести переписку с Луисом, а затем с Рафаэлем, но не с ней, за исключением, конечно, телеграммы о приезде.

Уверенность вернулась к ней, только когда она увидела человека, похожего на Эйнштейна, который быстро направился к ней, размахивая паспортом, чтобы привлечь ее внимание.

— Так-так, моя дорогая, Испания пошла вам на пользу. Вы выглядите чудесно!

Карен покраснела и протянула ему руку, но он, видимо, решил, что они слишком хорошо знакомы, и поцеловал ее в щеку.

— Как жаль, что вас не было здесь на Рождество, — сказала Карен.

— Нет, нет, это был бы отдых, а я приехал работать, молодая леди. А где же этот молодой человек?

— Л-луис? — нервно спросила Карен.

— Луис Касола. Где он?

— Я сказала, чтобы он не приезжал. Прежде я хотела сама поговорить с вами.

— В самом деле? — удивился он. — Но всеми делами ведает молодой Касола, и я хотел бы обсудить все с ним!

— Нет, все дела в компании вела я! — решительно возразила Карен.

Мистер Ротенштейн погрозил ей пальцем:

— У вас другая работа, моя дорогая. Много раз я писал Касоле и говорил о своих требованиях. Получил ли я что-нибудь в ответ? Нет! Дважды я пытался внести корректировки в мои распоряжения. Был ли отклик? Нет!

— Но я не видела ваших писем! Они не поступали в офис.

— Я посылал их молодому человеку лично. Почему бы и нет? Я много лет знал его отца, притом знал очень хорошо.

— Думаю, он и не распечатывал ваших писем. Для него и в офис приехать проблема.