Прежде чем Ги успел что-то сказать, Томми поспешно заговорил:
- Послушай, брат, мне нужен твой совет.
- Мой совет? - Ответный взгляд Ги был таким пристальным и прямым, что Томми почувствовал себя неуютно. - Насколько я помню, на протяжении нескольких последних лет мои советы мало что для тебя значили.
- У меня неприятности, Ги.
Ги бросил быстрый взгляд на Дел.
- Это не я, - быстро сказала она. Ги явно сомневался.
- Не больше часа назад Дел спасла мне жизнь, - несколько напыщенно сказал Томми.
Лицо Ги все еще выражало сомнение, и Томми испугался, что не сможет объяснить, как одно связано с другим. В результате он сбился с мысли и беспомощно забормотал:
- Я говорю серьезно, Ги!.. Она спасла мне жизнь, хотя ей самой пришлось из-за меня рисковать… А ведь мы с ней совершенно незнакомы, вернее - не были знакомы, когда она появилась на шоссе со своим фургоном. Из-за меня Дел едва не разбила машину, и вообще - если бы не она, я бы вообще сейчас здесь не стоял. Так что давай присядем, и я…
- Совершенно, значит, незнакомы? - переспросил Ги.
Томми так торопился дойти до главного, что уже успел позабыть, о чем он только что говорил, и поэтому не понял вопроса Ги.
- Что? - переспросил он, осекшись.
- Вы были совершенно незнакомы? - повторил Ги.
- Абсолютно! - Томми с энтузиазмом кивнул головой. - До недавнего времени. И все-таки она рискнула своей жизнью ради меня…
- Мистер Ги хочет сказать, - пояснила Дел, - что он думал, что я была твоей подружкой.
Томми почувствовал, что его лицо становится красным, как раскаленные стенки духовки.
Мрачное выражение постепенно сползло с лица Ги, когда он понял, что Дел не та самая блондинка, которая разобьет сердце мамаши Фан и навсегда расколет семью. Если она и Томми не были любовниками, рассудил он, значит, еще есть возможность когда-нибудь урезонить самого младшего и самого непокорного из Фанов и женить его на тихой и скромной вьетнамской девушке.
- Я не его подружка, - сказала Дел Ги. По лицу Ги было видно, как ему хочется, чтобы его в этом убедили.
- Мы никогда не встречались, не назначали друг другу свиданий, - проговорила Дел. - Строго говоря, учитывая, что он не одобряет мой выбор головных уборов, я не думаю, чтобы мы когда-нибудь стали настолько близки, чтобы встречаться. Я не могу питать никакой симпатии к мужчине, которому не нравятся шляпки, которые нравятся мне В конце концов, каждая девушка должна знать, что можно позволить кавалеру, а что - нет шляпки? - переспросил Ги растерянно.
- Пожалуйста! - с нажимом сказал Томми, обращаясь одновременно и к Дел, и к брату. - Давайте присядем и поговорим о деле.
- О каком? - спросил Ги.
- Кто-то хочет убить меня - вот о каком! Ги Мин Фан был настолько потрясен, что без сил опустился в свое кресло и слабым движением руки указал Томми и Дел на два других стула, стоявших возле его рабочего стола. Томми и Дел сели.
- Я подозреваю, - пояснил Томми, - что я каким-то образом перебежал дорожку одной из вьетнамских преступных группировок.
- Которой из них? - живо спросил Ги, понемногу приходя в себя.
- Я и сам не прочь бы это узнать, - вздохнул Томми. - Но я никак не могу разобраться во всех обстоятельствах. Даже Сэл Деларио, который работает в газете в отделе уголовной хроники, не сумел мне помочь, а уж он-то, казалось, должен был бы знать о бандах все. Может быть, ты, Ги, сможешь что-нибудь сказать, если я опишу тебе все, что случилось?
Ги был одет в белую накрахмаленную рубашку. Расстегнув манжет, он закатал рукав и показал Дел длинный красный шрам на внутренней поверхности своего мускулистого предплечья.
- Тридцать восемь швов! - с гордостью сказал он.
- Какой ужас! - откликнулась Дел. Она больше не смеялась; казалось, она искренне сочувствует Ги.
- Эти мерзавцы долго нам угрожали, говорили, что мы должны платить им, если хотим, чтобы наш бизнес не пострадал. Они называли это страховкой! Если не будете платить, говорили они, тогда вы и ваши работники могут пострадать, например, от несчастного случая, или ваше оборудование может сломаться, а здание может случайно сгореть…
- А полиция?..
- Полиция делает то, что может, то есть почти ничего. Но если платить рэкетирам, сколько они требуют, то со временем они захотят больше, потом еще больше - совсем как наши политики, - пока в один прекрасный день ты не поймешь, что твой собственный бизнес приносит тебе гораздо меньше денег, чем им. Словом, мы отказались платить, и однажды ночью десять из них заявились к нам. Они называют себя “Крепкими Парнями”, и у всех у них были ножи и ломы. Для начала они перерезали наши телефонные провода, чтобы мы не могли позвонить в полицию, однако я до сих пор не пойму, с чего эти подонки взяли, что могут безнаказанно расхаживать по цеху и крушить все, что попадется под руку, пока мы будем прятаться по углам. Как бы там ни было, их ждал очень неприятный сюрприз. Кое-кого из наших они покалечили, но бандитам досталось гораздо сильнее, ведь все они - это просто мальчишки, сопляки, которые родились уже здесь, в США. Они-то считают себя крутыми, но никто из них никогда не страдал по-настоящему. Они не знают, как это, когда с тобой обходятся всерьез, и нам пришлось объяснить им это наглядно.
Дел, по-видимому, была не в силах и дальше справляться со своим характером.
- Льва не задевай спящего, а кондитера не задевай никогда, - сказала она.
- Я думаю, “Крепкие Парни” надолго запомнят этот урок, - сказал Ги и кивнул со всей возможной серьезностью.
- Ги было четырнадцать, когда наша семья бежала из Вьетнама, - пояснил Томми для Дел. - После падения Сайгона коммунистические власти решили, что молодые вьетнамцы, в том числе и подростки, являются потенциальными контрреволюционерами и представляют серьезную опасность для правящего режима. Ги и Тона - это мой старший брат - несколько раз арестовывали и держали в тюрьме по несколько дней. Власти допрашивали их - они хотели, чтобы кто-нибудь из них сознался в антикоммунистической деятельности. Допрашивали - это только вежливый оборот, эвфемизм, на самом деле их пытали.
- В четырнадцать лет? - потрясение переспросила Дел.
Ги пожал плечами.
- В первый раз меня пытали, когда мне было двенадцать. Тон, насколько я помню, впервые попал в эту мясорубку в четырнадцать.
- Каждый раз тайная полиция их отпускала, - продолжил Томми. - Но потом мой отец узнал от надежного человека, что Ги и Тона должны отправить на север, в специальный исправительный лагерь. Это означало рабский труд и промывку мозгов. Тогда родители заплатили кому следует и вместе с тремя десятками других беженцев тайком вышли в море. Это случилось буквально за день до того, как Ги и Тона должны были забрать.
- Многие из наших рабочих даже старше меня, - подал голос Ги. - Там, дома, им пришлось пройти через худшее.
Дел повернулась вместе с креслом, чтобы взглянуть на работающих в цеху вьетнамцев, которые казались такими неприметными в одинаковых белых халатах и шапочках.
- Ничто не бывает тем, чем оно кажется, - задумчиво проговорила она.
- Почему это бандам вздумалось сводить с тобой счеты? - спросил Ги у брата.
- Может быть, я написал что-то не то, когда работал в газете. А может… Не знаю. - Томми пожал плечами.
- Эти парни не читают газет.
- Но другой причины просто не может быть! - воскликнул Томми.
- Чем больше ты пишешь о том, какие они плохие, тем больше им это нравится, - рассудительно сказал Ги. - Но, повторяю, они не читают ничего, кроме комиксов. Многие из них вообще не умеют читать и писать, но репутация плохих мальчиков им весьма и весьма по сердцу, это точно. Они от этого балдеют. Так что они тебе сделали?
Томми бросил быстрый взгляд на Дел.
Дел подняла брови и закатила глаза.
Томми всерьез намеревался рассказать брату все невероятные и страшные подробности своего сегодняшнего вечера, но ему вдруг стало страшно, что Ги не поверит или - хуже того - поднимет его на смех.
