Она ни за что не откажется от шанса вырваться на свободу из цепких лап виконта Рэтборна, или по крайней мере от возможности свободно распоряжаться своей жизнью. Оливия тяжело вздохнула и обратилась с короткой мольбой к Небесам, пообещав взамен передать обездоленным значительную часть своего наследства. К примеру, сиротам или вдовам, чьи мужья ничего не оставили, кроме горьких воспоминаний.

Но мистер Холлис был прав: виконт Рэтборн недооценил свою жену. Его прекрасное приобретение, которое он, как и коллекцию антиквариата или предметов искусства, с маниакальной подозрительностью скрывал от любопытных глаз. Покойный виконт действительно недооценивал леди Оливию Рэтборн.

Не подозревал, на что она способна.

– Должен признаться, меня удивило после нашей последней встречи ваше приглашение прийти к вам сегодня вечером. – Покручивая в руках бокал с бренди, Стерлинг задумчиво смотрел на Оливию. «Удивило» – не то слово. Она ясно дала понять, что больше не хотела иметь с ним никаких дел. О причине не догадался бы лишь полный идиот.

– По зрелом размышлении я пришла к заключению, что прошлой ночью вела себя предосудительно. Вы просто по-своему пытались помочь. – Она сопроводила свои слова вежливой улыбкой, и у него сжалось сердце. Господи, от одного ее вида у него до сих пор захватывало дух. Он сидел на стуле в ее гостиной рядом с диваном, на котором устроилась Оливия. Сидел настолько близко, что, протянув руки, мог бы обнять ее, если бы у него хватило смелости.

– Я надеюсь, что вы простите меня.

– Само собой разумеется. Я ведь вел себя, как вы изволили заметить, несколько самонадеянно. – Все же нельзя было сказать, чтобы он сожалел об этом. – Как ваша голова?

– У меня огромная шишка. – Оливия коснулась рукой затылка и поморщилась. Он же при этом подумал, были ли ее волосы такими же шелковыми на ощупь, как прежде, но тут же заставил себя забыть об этом. – Но в остальном все в порядке. Поскольку я ощущаю боль, только когда касаюсь ее, предпочитаю не трогать.

– Зачем вы пригласили меня? – вдруг спросил Стерлинг.

– Хотела извиниться за свое поведение.

– Вы уже сделали это прошлым вечером.

– Но я была недостаточно любезна. – Не отводя от него взгляда, она отпила бренди из бокала. – В самом деле я была просто груба.

– Вы могли просто написать письмо, – не подумав, сказал он и тут же пожалел об этом. Она и раньше писала ему письма.

Стерлинг долго, до самого рассвета, просидел за своим письменным столом, снова и снова перечитывая их. Начав читать, не мог оторваться. Он читал, сожалея и гадая, как бы все сложилось, если бы тогда, давно, он не был таким дураком. Что, если бы он тогда прочитал то первое письмо, в котором она писала, что любит его и что ее заставляют выйти замуж за Рэтборна? Насколько по-другому могла бы сложиться их жизнь?

– Я и написала письмо, милорд…

– Стерлинг, – поправил он ее, но тут же спохватился: – Мои извинения. Это было крайне дерзко с моей стороны.

– Нисколько. – Она улыбнулась, и у него снова ёкнуло сердце. – Мы знакомы чуть ли не всю жизнь, и было бы глупо не называть друг друга по имени. Кроме того, мне, например, с трудом дается обращение к вам с использованием титула, поскольку всегда знала вас как Стерлинга. И я таки послала письмо с просьбой навестить меня.

– Да, конечно. – Он запнулся. – Только мне непонятно, зачем.

– Вы имеете в виду, помимо того, что я еще раз хотела принести свои извинения?

Он кивнул.

– Вы очень догадливы, Стерлинг. Раньше я не замечала в вас такой проницательности.

– Не думаю, что в юности я проявлял особую прозорливость. Скорее был заносчивым, упрямым и занятым только самим собой. – Он натянуто улыбнулся. – Можно только надеяться на выработанные с годами перемены и на обострение чувства ответственности.

– Можно надеяться. – Оливия задумчиво отпила из бокала бренди. – Я много думала о том, что вы сказали прошлой ночью.

– О?

– Вы предложили мне свою помощь.

– И вы отказались. Думаю, вы считаете меня последним человеком, от кого согласились бы принять помощь.

– Действительно, так оно и было. Тем не менее сейчас мне кажется… – Оливия пожала плечами. – Я была не права.

– Вы были не правы? – медленно повторил он.

– Была. – Она потянулась за графином с бренди и наполнила его бокал.

На лице Стерлинга отразилось недоумение.

– Мне это понадобится?

– Возможно. – Она улыбнулась.

Он задержал на ней пристальный взгляд. Ему показалось, что под ее внешним спокойствием кроется тревога.

– Что ж, хорошо. Чем могу служить?

– Похоже, мой покойный муж даже после смерти держит меня за горло. – Оливия помолчала, подбирая слова. – Завещание составлено таким образом, что я не могу вступить в права наследства, пока не ввяжусь в авантюру, которую иначе как охотой за сокровищами не назовешь.

Стерлинг удивленно воззрился на нее.

– Пока вы не ввяжетесь во что?

– Думаю, вам известно, что виконт Рэтборн был одержим коллекционированием предметов искусства, артефактов и прочих ценных вещей.

– Осмелюсь заметить, что об этом осведомлены практически все члены Лондонского античного общества. – Он выпил глоток бренди. – Поскольку предметы из его коллекции не выставлялись, следует понимать, что это обширная и необычная коллекция.

– Нет сомнений. – Оливия отмахнулась, словно ее совершенно не интересовала ценность этой коллекции. – Судя по всему, муж считал неполными три собрания из своей коллекции. Согласно условиям завещания я не смогу получить наследство и вынуждена буду довольствоваться лишь скромным содержанием, пока не приобрету недостающие предметы. Дальнейшая моя жизнь зависит от альтернативы: либо я буду и дальше вести ту же жизнь, что прежде, либо попытаюсь приобрести недостающие экземпляры. – Она встретила его взгляд. – Я не намерена провести остаток своей жизни под башмаком покойного мужа.

– Что за предметы нужно приобрести?

– Я не знаю. – Оливия вспыхнула от негодования. – Это смешно, но согласно воле покойного я получу нужную информацию только в том случае, если решусь на их поиски.

– Вы это серьезно?

– В противном случае вас бы здесь не было, – резко ответила она. – Не думала, что мой муж так любил игры, но, по-видимому, любил. Сознавать это неприятно… – Оливия вздохнула и постаралась взять себя в руки. – Извините меня.

Стерлинг покачал головой.

– Нет нужды извиняться. Я хорошо понимаю, как вы расстроены тем положением, в каком оказались.

– Расстройство – это самое малое из того, что я чувствую. Гораздо хуже… – она подкрепилась глотком бренди, – то, что обратиться к вам оказалось гораздо труднее, чем я думала.

Стерлинг наклонился и заглянул ей в глаза. Эти зеленые глаза, затуманенные надеждой или его неприятием, или и тем и другим.

– Могу я помочь вам, Оливия?

Она на мгновение задержала на нем взгляд, потом покачала головой.

– Это абсурд, тут ничем не поможешь. – Резко поднявшись с дивана, она принялась ходить по комнате. – Не знаю, что я вообразила себе. Было сумасшествием даже помыслить об обращении к вам с просьбой о помощи.

Стерлинг встал с кресла.

– Вам больше не к кому обратиться.

Оливия резко остановилась и повернулась к нему.

– Спасибо, что так милостиво напомнили мне об этом.

– Не примите мои слова за бессердечность. Просто я нахожу более практичным не замалчивать трудности сложившейся ситуации. Оливия…

– Не надо, – оборвала она его. – Не надо любезничать со мной. Я не нуждаюсь в вашем сочувствии. – Она помолчала, стараясь восстановить душевное равновесие. – Вы, несомненно, правы: мне не к кому больше обратиться. Из членов семьи остается лишь отец, а я скорее останусь доживать в этом доме, чем попрошу у него что бы то ни было. Друзей у меня нет. Его светлость позаботился и об этом. – Оливия произносила слова без лишних эмоций. Очевидно, привыкла держать в узде свои чувства.