Внезапно оно потеряло свою призрачность и превратилось в напоминающее огромного белого слизня существо с бледной, покрытой язвами кожей, нечистой, как у прокаженного. Волны сатанинской ярости сотрясали его бесформенное тело, которое вздымалось и опадало, как свежее тесто, и с которого при каждой судороге стекали на пол капельки влажной слизи. Эти капельки собрались в маленькие лужицы на натертом до блеска полу и поднимавшееся от них ужасное зловоние наполнило всю комнату.

Теперь у них не было сомнений в реальности этого существа. Они даже могли видеть редкие золотистые волосы, стоявшие дыбом и колеблющиеся при каждом движении его дряблого тела. Внезапно они услышали низкий, причмокивающий смех — существо смеялось над ними.

Мэри Лу прижалась к Ричарду, у которого на лбу выступили капли холодного пота, и закрыла рукой рот, чтобы не закричать.

Де Ришло знал, что они являются свидетелями опаснейшего и могущественнейшего проявления сил тьмы. Ногти его правой руки глубоко впились ему в ладонь, но он даже не чувствовал боли.

Внезапно существо начало двигаться, проворно, как кошка, и за ним потянулась цепочка следов, вонючих, словно гниющие останки животных. Затем оно улеглось возле двери на террасу, пульсируя демонической энергией подобно гигантскому живому сердцу.

— О боже! — выдохнул Ричард.

Ведущая на террасу дверь медленно открылась, и в проеме показалось что-то белое, высотой не более трех футов.

— Это Флер! — в ужасе вскрикнула Мэри Лу.

Мужчины тоже немедленно узнали маленькую фигурку в белой ночной рубашке и лицо, обрамленное кудряшками волос.

Существо находилось всего в двух ярдах от нее, и одним прыжком покрыло половину этого расстояния.

Де Ришло молниеносным движением обвил рукой шею Мэри Лу и рванул ее назад.

— Это не Флер! — в отчаянии вскричал он. — Какая-то жуткая сущность приняла ее форму, чтобы обмануть нас!

— Конечно же, это Флер — она идет во сне!

Ричард приготовился броситься к ней, но де Ришло свободной рукой схватил его за локоть.

— Нет! — в мучительной агонии прохрипел он. — Ричард, умоляю тебя! Поверь мне! Посмотри на ее лицо — оно синее! О, Господи, защити нас!

Эта мольба, произнесенная с такой эмоциональной силой, будто пробудила Ричарда и Мэри Лу ото сна. Они заметили, что лицо ребенка действительно имело синеватый, как у трупа, оттенок. Существо вновь засмеялось, но на сей раз в смехе слышалась высокая гневная нота, а затем и ребенок, и существо словно растворились в пространстве. В комнате вновь повисла тяжелая гнетущая тишина, не нарушаемая никакими звуками.

Облегченно вздохнув, герцог разжал хватку, отпуская своих пленников.

— Ну, теперь вы верите мне? — тяжело отдуваясь, спросил он, но ответа не услышал. Следующая атака началась почти молниеносно.

Саймон, сидевший скорчившись, в самом центре пентаграммы, неожиданно содрогнулся всем телом, словно от озноба. Мэри Лу первой обратила на это внимание и успокаивающе положила ему руку на плечо, но он затрясся, как эпилептик, начал что-то лепетать и вдруг зарыдал.

— Что случилось, Саймон? — склонилась она к нему, но он, стоя по-собачьи на четвереньках, продолжал плакать, будто не замечал ее. Затем он рывком поднялся на ноги, и она услышала бессвязные фразы, произнесенные заплетающимся языком:

— Не буду — не хочу — нет. Слышите — вы не имеете права — нет-нет-нет… Нет!

Нетвердой походкой пьяного он двинулся в сторону двери, но Мэри Лу оказалась быстрее и обхватила его за шею обеими руками.

— Саймон, дорогой, Саймон, — задыхаясь, повторяла она. — Не уходи никуда — никуда.

На секунду он замер, затем его тело словно свело судорогой и он со звериной силой отшвырнул ее от себя. В слабом свете пригасших электрических ламп она успела увидеть, что его лицо потеряло свое обычное мягкое и добродушное выражение, и на нем застыла чужая маска — рот был приоткрыт в хищном оскале, горящие глаза сверкали безумной ненавистью, и по подбородку стекала маленькая струйка слюны.

— Быстрее, Ричард! — закричал герцог. — Они добрались до Саймона. Ради бога, держите его.

Ричард уже повидал достаточно, чтобы навсегда распрощаться со своим скепсисом, и отреагировал мгновенно. Он крепко схватил Саймона за плечи и вместе с ним рухнул на пол.

— О, Боже, — всхлипывала Мэри Лу. — О, Боже, Боже милостивый!

Саймон сопротивлялся, как одержимый, но Ричард тоже не шутил и быстро утихомирил его, ударив коленом в живот. На помощь Ричарду подоспел де Ришло и вдвоем они связали Саймона, воспользовавшись веревкой, заготовленной герцогом как раз на такой случай.

Ричард, тяжело дыша после борьбы, поднялся на ноги, пригладил свои черные волосы и хрипло произнес, обращаясь к герцогу:

— Я беру свои слова обратно. Все до единого. Мне жаль, что я оказался такой обузой для вас.

Де Ришло похлопал его по плечу. Он даже не улыбнулся ему в ответ, поскольку все его внимание было сосредоточено на темных углах комнаты, откуда могла начаться новая атака. Ждать долго не пришлось. Что-то зашевелилось в темноте около двери — как раз на уровне их голов.

Мэри Лу стояла между мужчинами и, широко раскрыв глаза, смотрела, как темная масса постепенно обретала форму и размеры. Кожу у нее на голове стало слегка покалывать, а когда она увидела длинную темную морду зверя и два крохотных огонька, волосы у нее на затылке встали дыбом, как щетина на шее собаки.

Огоньки загорелись ярче и увеличились в размерах, превратившись в глаза, выпуклые, горящие и немигающие, готовые, казалось, просверлить ее.

Ей захотелось вырваться и убежать, но она не могла пошевелиться. Из темноты показались мощные плечи зверя, а внизу сформировались толстые сильные ноги.

— Конь! — выпалил Ричард. — Конь без всадника!

Де Ришло только простонал в ответ. Да, это был конь — огромный черный жеребец с малиновым кожаным седлом, на котором не было седока — и он прекрасно знал, что это значило. Моката, отчаявшись вырвать у них Саймона, в ярости послал к ним ангела смерти.

Ноги невидимого всадника прижимали стремена к бокам коня, а руки натягивали поводья, но герцог помнил, что ни один человек, увидевший этого наездника во всем его мрачном великолепии, не смог рассказать о нем. Если он прорвется внутрь пентаграммы, все они увидят его — но заплатят за это своими жизнями.

По лицу Ричарда струился пот, но он твердо стоял на месте и, словно зачарованный, не мог оторвать глаз от ужасного видения. Мясистый нос жеребца сморщился, губы раскрылись и обнажили два ряда желтоватых зубов, а в углах рта появились клочья беловатой пены. Он яростно фыркнул, разгоряченное дыхание вырвалось двумя клубами пара из ноздрей животного и обдало теплом и влагой их лица. Ричард услышал, как рядом с ним не переставая молился де Ришло, и попытался последовать его примеру.

Жеребец заржал, запрокинув голову и отпрянул назад к книжным полкам, и его копыта громко застучали по полу. Затем, будто пришпоренный невидимым всадником, он бросился на них.

Мэри Лу закричала и попыталась вырваться, но худые пальцы де Ришло держали ее руку стальной хваткой. Бледный, как мел, герцог не сводил глаз с жеребца, который, казалось, вот-вот растопчет их. Но Ричард, отчаянно пытаясь защитить Мэри Лу, заслонил ее собой, выхватил пистолет и нажал курок.

Выстрел прозвучал в замкнутом пространстве комнаты подобно раскату грома. Вновь и вновь Ричард нажимал на курок, и на несколько секунд в библиотеке стало настолько светло, что можно было при желании прочитать заголовки книг, стоящих на полках там, где только что находился огромный конь.

Тишина, наступившая после того, как Ричард прекратил стрелять, была настолько пронзительной, что они слышали учащенное дыхание друг друга. Однако после ярких вспышек выстрелов обступившая их темнота казалась еще чернее, и только крепко сцепленные пальцы подсказывали каждому, что рядом с ним находятся другие.

Ричард сразу же подумал о слугах. Стрельба, несомненно, должна была разбудить их, однако ничто не нарушало зловещую тишину, царившую теперь, казалось, во всем доме. Он проверил пистолет и обнаружил, что магазин пуст — в лихорадочной спешке он израсходовал все восемь патронов.