Лесли хмыкнула.
– Неужели я вела себя настолько ужасно эту неделю?
– О, не беспокойся… Не так уж и ужасно в конечном счете. Наверное, не страшнее льва, озверевшего от зубной боли.
– О господи, Бланш, можно подумать, что тебя ничему не научили в школе секретарей. Тебе не обязательно быть честной со своим боссом. Тебе полагается успокаивать мои нервы. Я нуждаюсь в сочувствии – сама знаешь, неделя была такой трудной.
– Насколько я понимаю, особенно тебя донимала своими частыми телефонными звонками некая Ребекка. Если ты не хочешь выдать ее за своего дружка-адвоката, зачем же тогда ты устроила их свидание сегодня вечером?
Лесли заморгала.
– Мое плохое настроение вовсе не вызвано тем, что Ребекка обедает сегодня с Деном, то есть абсолютно. С чего бы это?
– Вот ты и скажи мне – с чего бы это?..
В этот момент дверь с треском распахнулась, и в комнату ворвался их босс. Его лысина сияла от пота так, что глазам было больно. Маркус завопил прямо с порога, без всяких предисловий:
– У меня не заводится машина! И я не могу поймать такси до аэропорта! Кэтрин вот-вот прилетит, а я ее не встречу!
Лесли взглянула на часы. Ровно пять тридцать. Они с Бланш обменялись смешливыми взглядами.
– Не волнуйся так, Марк, Кэтрин достаточно благоразумна, чтобы не наделать глупостей, – успокаивающе проговорила Лесли, беря телефонную трубку. – Каким рейсом она летит? Мы попросим передать ей, чтобы она подождала тебя там, где выдают багаж. Потом я вызову лимузин. Мы же всегда пользуемся услугами одного транспортного агентства, так что ты уважаемый клиент. Уверена, они пришлют кого-нибудь в ближайшие двадцать минут, даже в пятницу вечером.
Маркус выглядел необычно расстроенным и подавленным, и Лесли встревожилась не на шутку. Она обошла свой стол и озабоченно посмотрела снизу вверх на этого большого и такого беспомощного сейчас человека.
– Марк, ну какие проблемы, в самом деле? У тебя вполне взрослая дочь, недавно с отличием окончившая колледж. Она же не исчезнет в облаке дыма, если ты опоздаешь на пару минут.
– Кэтрин не взрослая женщина, она юная девушка! – проревел Маркус. – К тому же совершенно безмозглая.
– Ух, – выдохнула Бланш. – Я все поняла. Вы опять поругались с Кэтрин по телефону, верно?
Всегда бледные щеки Маркуса стали ярко-малиновыми.
– Да, мы с Кэтрин немного поспорили, – признал он.
– Немного – это как? – сурово спросила Бланш.
Маркус помрачнел.
– Так, что если я не приеду вовремя в аэропорт, Кэтрин решит, что я и не думаю ее встречать. Кто знает, куда она отправится теперь. – Он скрестил руки и ухитрился выглядеть одновременно и умоляющим, и вызывающим. – На прошлой неделе она бросила трубку, когда я пытался образумить ее. Не знаю, кой черт вселился в нынешних детей. Ей двадцать два, а она носит три серьги в одном ухе и думает, что знает больше, чем пятидесятилетний мужчина…
– Расскажете мне свою душещипательную историю по дороге, – прервала его Бланш. – Я вас отвезу.
– В самом деле? – Суровое лицо Маркуса скривилось в патетичной улыбке. – Спасибо, Бланш. Миллион благодарностей. Я никогда этого не забуду. Я ваш должник.
– Вспомните об этом, когда будете распределять рождественскую премию, – угрюмо бросила Бланш. – Когда в следующий раз ваша дочь отправится за океан, не звоните ей, пока не будете уверены, что сможете говорить с ней по-человечески.
– Больше она не поедет за границу! – завопил Маркус. – Если она думает, что я позволю ей изучать муху цеце в Африке или еще какую-нибудь глупость, то она сильно заблуждается. Надо же, эколог! Ну почему бы ей не стать учительницей, как ее сестра, или сидеть дома, как мать? В деньгах она не нуждается. Ей бы найти достойного молодого человека, выйти замуж и обосноваться в Вашингтоне!
– Чтобы вы могли орать на нее непосредственно, а не по телефону? – ядовито поинтересовалась Бланш. – И не время от времени, а каждый день? Ну же, Марк, хватит разговоров, поехали. И сейчас же пообещайте мне, что не начнете сразу же при встрече ругаться с Кэтрин, иначе я не повезу вас в аэропорт. В моей машине ездят только люди, умеющие себя вести.
Изумленная Лесли наблюдала, как Маркус смиренно обещал быть олицетворением учтивости, а потом покорно шагал вслед за Бланш из конторы. В такие моменты она спрашивала себя, имеет ли она хотя бы самое поверхностное представление о мужском поле. Кто бы мог подумать, что Бланш может контролировать капризный характер Маркуса с такой поразительной легкостью? Хотя, если подумать, именно Бланш обычно гасила его пятничный беспредел.
Поскольку проблема Маркуса разрешилась, ничто уже не могло помешать Лесли наверстать откладывавшуюся на неделе писанину. Она стала вяло перебирать сваленные в кучу папки. Вскоре она уже зевала и посматривала на часы. Пять пятьдесят. Время, казалось, замедлило свой бег. Через пару часов Денис впервые встретится с Ребеккой. Интересно, что наденет Ребекка. Ничего вычурного, если она достаточно умна, чтобы последовать совету Лесли. Денис терпеть не может цветастые, аляповатые наряды. Может, позвонить ей и напомнить, что она должна выбрать что-нибудь элегантное и выдержанное?
Лесли потянулась было к телефону, но уронила руку на стол. Не следует ей повторять свой совет, не следует слишком уж стараться, чтобы свидание получилось. Они поладят или не поладят, но Лесли не сделает больше для них ни единого шага.
Она заставила себя пролистать еще несколько дел, сообразила, что не понимает ни слова из прочитанного, и наконец признала, что ей не до работы. Не желала она думать о няне для помощника редактора «Вашингтон пост». Или о кандидатках в экономки для Белого дома. И уж особенно не хотелось ей думать о живой и привлекательной Ребекке Расселл. Думать она могла только о том вечере в понедельник, об ощущениях, которые вызвал у нее поцелуй Дениса. «Пугающий» – вот какое слово пришло ей на ум. Когда Ден целовал ее, у нее было такое чувство, словно она скатывается по самому крутому и потому самому ужасному склону гигантских американских горок.
Но ужас не был единственным чувством, которое она испытала. На несколько изумительных, неповторимых секунд ее тело ожило, затрепетало под воздействием десятка новых интригующих ощущений. Казалось, что в объятиях Дениса целый свет приобрел новое измерение, и она дрожала на пороге открытия самой себя. Потом приятное ощущение переросло в панику, и она оттолкнула его от себя, с силой сжав губы в прямую линию, чтобы прекратить их дрожание. Денис не сделал попытки снова обнять ее и поцеловать еще раз. Он стоял без движения, не прикасаясь к ней, только смотрел. Смотрел этими своими яркими синими глазами, которые все вдруг стали называть обалденно сексуальными. Смотрел, черт бы его побрал, и не произносил ни слова.
– Зачем ты сделал это? – наконец спросила она, лишь бы нарушить молчание. Ее голос прозвучал скорее высоко и визгливо, чем холодно и искушенно, но тут уж ничего нельзя было поделать. По крайней мере, она подавила желание сделать что-нибудь мелодраматичное, например, дать ему пощечину.
Он не улыбнулся и не извинился, и его взгляд не дрогнул.
– Вроде бы мы оба хотели этого и хотели уже довольно давно.
– Только не я, – моментально отпарировала она с абсолютной убежденностью. – Ден, мы друзья, а этот поцелуй не был чисто дружеским.
– Чего нет, того нет, – согласился он.
Он и не думал извиняться, а Лесли уже не хотела выяснять отношения. Повернувшись к нему спиной, она обвила себя руками, словно пыталась таким образом взять под контроль свои взбудораженные чувства. Ей были ненавистны собственные ощущения, и она разгневалась на мужчину, чей поцелуй пробудил их в ней. Она глубоко задышала, стараясь восстановить свое спокойствие.
– Мне пора, – объявила она, слепо пялясь на свои часы. – Уже поздно.
– Может, не слишком поздно?
– Почти полночь.
– Да, действительно, – согласился он.
На поверхности их слова казались почти бессмысленными, и все же она опять не рискнула проникнуть в их подспудный смысл. Последние несколько дней преподнесли немало сюрпризов в ее отношениях с Денисом, и ей не хватало духа испытать еще что-либо в эту ночь. Жизнь шла так, как она желала. Ее течение было расписано с момента окончания средней школы и имело тщательно обозначенные стадии карьеры по прямой линии наверх. Поцелуй же, как бы необычно ни заставил он ее чувствовать, не должен был отразиться на таких хорошо выверенных планах.
