Позвонив в DMV по полицейской линии, я понял, что там есть и второй уровень защиты. Мне нужно было назвать «код запроса». Как и раньше, потребовалось в мгновение ока придумать правдоподобную легенду. Стараясь говорить нервно, я произнес:

– У нас тут возникла чрезвычайная ситуация, сейчас вам перезвоню.

Затем позвонил в полицейский участок Ван-Нюйс, сказал, что я из DMV и составляю новую базу данных.

– Ваш код запроса – 36472? – интересуюсь я.

– Нет, 62883, – ответили мне.

Такой прием частенько срабатывает, понял по опыту. Если вы требуете какие-то конфиденциальные данные, у людей сразу возникают разумные подозрения. Однако если вы притворяетесь, что такая информация у вас уже есть, и даете им заведомо неверные данные, то они зачастую поправляют вас, тем самым выдавая искомое.

Всего за несколько минут телефонных разговоров я научился добывать номер водительских прав и домашний адрес любого жителя Калифорнии или пробивать по номерному знаку данные вроде имени и адреса его владельца. И наоборот, назвав имя автовладельца, можно было узнать подробные регистрационные данные его машины. В те времена я просто проверял свои навыки. В последующие годы DMV стала для меня кладезем информации, который я всячески использовал.

Все эти дополнительные инструменты, которые я собирал, были словно послеобеденный десерт. Но основной моей пищей для ума по-прежнему оставался телефонный фрикинг. Я звонил во многие отделы Pacific Telephone и General Telephone, утоляя свой голод любой информацией, которую мог получить. В ходе этих махинаций я накапливал знания о различных отделах компаний, рабочих процедурах и профессиональном сленге. Звонил я через поставщиков услуг междугородней связи, чтобы меня было сложнее отследить. В основном с телефона мамы прямо из кондоминиума, где мы жили.

Разумеется, фрикерам нравилось набирать очки, показывать товарищам, кто чему научился. Мне доставляло удовольствие подшучивать над друзьями независимо от того, были они фрикерами или нет. Однажды я взломал коммутационный центр телефонной компании, который обслуживал район, где жил мой приятель Стив Роадс со своей бабушкой. Я изменил код категории линии и поменял код, который соответствовал домашнему телефону, на код таксофона. Когда Стив или его бабушка пытались куда-нибудь позвонить, они слышали: «Пожалуйста, внесите плату – десять центов». Конечно, он догадался и позвонил нам. Я пообещал все исправить, так и сделал, но присвоил их телефону код тюремного таксофона. Теперь, когда они пытались позвонить, оператор на линии объявлял: «Этот звонок оплачивает принимающая сторона. Ваше имя, пожалуйста». Стив позвонил мне и сказал: «Очень смешно. Теперь исправь нам телефон». Я вдоволь посмеялся и, конечно же, все вернул.

Телефонные фрикеры нашли способ совершать бесплатные звонки, используя недоработку в некоторых типах переадресационных устройств (диверторов), которые использовались для перевода звонков (например, на стороннюю службу ответов) во времена, когда эта услуга еще не предлагалась телефонными компаниями. Фрикер звонил в какую-нибудь компанию в ее нерабочее время, его вызов переадресовывался на стороннюю службу ответов, где он спрашивал, например: «В какие часы вы работаете?» После того, как собеседник клал трубку, фрикер оставался на линии, и через несколько мгновений раздавался гудок. После этого фрикер мог бесплатно позвонить в любую точку мира – стоимость звонка списывалась со счета компании.

Кроме того, дивертор можно было использовать для получения входящих вызовов, когда во время социально-инженерной атаки кто-то должен был вам перезвонить.

Другой способ мошенничества с дивертором выглядел так: фрикер через него звонил в службу автоматического определения номера (АОН), которой пользовались инженеры телефонной компании. Таким образом он узнавал номер, соответствующий линии исходящих звонков дивертора. Зная его, фрикер мог использовать этот номер для приема входящих вызовов. Для ответа по этой линии мошенник просто набирал основной телефон компании, с которого переадресовывался вызов. Однако когда дивертор переключался на вторую линию, чтобы соединиться со службой ответов, происходил ответ на входящий вызов.

Именно таким образом однажды ночью я разговаривал со Стивом. Он ответил по линии дивертора, который принадлежал компании Prestige Coffee Shop в долине Сан-Фернандо.

Мы говорили о разных делах, связанных с фрикингом, пока нас не прервал чей-то голос.

«Мы следим», – произнес незнакомец.

Стив и я моментально бросили трубки. Мы перешли на простое соединение и долго потешались над никудышной попыткой телефонной компании нас напугать, над тем, какие дураки там работают. Тут нас прервал уже знакомый голос: «Мы все еще следим».

И кто же теперь дурак?

Через какое-то время маме пришло письмо из General Telephone, а чуть позже нам нанес визит сам Дон Муди, руководитель отдела обеспечения безопасности этой компании. Муди предупредил маму, что если я не прекращу свои выходки, то компания GTE отключит нам телефон за ненадлежащее использование и грубые нарушения. Мама была в шоке от такой перспективы, а Муди не шутил. Я не прекратил заниматься фрикингом и вскоре GTE действительно отключила нам телефон. Я успокоил маму, сказав, что разберусь. Была у меня одна мыслишка.

Телефонная компания соотносила каждую телефонную линию с конкретным адресом. Наш отключенный аппарат относился к квартире 13. Мое решение было совершенно элементарным: я сходил в хозяйственный магазин и подобрал цифры и буквы, которые крепятся на дверь и образуют номер квартиры. Потом я вернулся в кондоминиум, снял с двери номер «13» и прибил вместо него «12B». Затем позвонил в GTE и попросил соединить меня с отделом, который отвечает за регистрацию абонентов. Я объяснил, что в кондоминиуме появилась новая квартира 12B, и попросил зарегистрировать это изменение. Мне ответили, что для внесения поправок в систему понадобится от 24 до 48 часов.

Я подождал.

Позже снова перезвонил и сообщил, что я новый жилец, занимаю квартиру 12B и хотел бы подключиться к телефонной сети. Служащая телефонной компании поинтересовалась, на какое имя зарегистрировать новый номер.

– Джим Бонд, – сказал я. – Хотя нет, пусть будет полное имя – Джеймс.

– Джеймс Бонд, – повторила женщина. Она не почувствовала никакого подвоха даже тогда, когда за дополнительную плату я попросил запоминающийся номер: 895-5… 007.

После того как телефон подключили, я снял с двери «12B» и снова заменил его на «13». Прошло несколько недель, прежде чем кто-то в GTE заподозрил неладное и отключил телефон.

Через много лет я узнал, что, обнаружив этот фокус, GTE завела на меня дело. В то время мне было 17 лет.

Примерно в то же время я познакомился с парнем по имени Дэйв Компел, которому было лет 25. Несмотря на свой возраст, он все еще страдал от юношеских угрей, а они жестоко уродовали его лицо. Дэйв занимался техническим обслуживанием мини-компьютера PDP‐11/70, относящегося к Объединенному школьному округу Лос-Анджелеса (на этом компьютере работала операционная система RSTS/E). Дэйв и его близкие друзья обладали отличными компьютерными знаниями, которые я очень ценил. Мне безумно хотелось попасть в их тусовку, чтобы они делились со мной драгоценной информацией, поэтому я попытался зарекомендовать себя перед Дэйвом и его другом Нилом Голдсмитом. Нил был тучным парнем, носящим короткие волосы, на вид совершенно изнеженным состоятельными родителями. Казалось, что в жизни его интересовали только еда и компьютеры. Нил сказал, что они не против допустить меня в свой круг, но сначала я должен показать свои способности. Друзья хотели проникнуть в компьютерную систему The Ark («Ковчег»). Она использовалась в компании Digital Equipment и применялась группой специалистов, которые занимались разработкой RSTS/E. Нил как-то сказал: «Если ты сможешь взломать „Ковчег“, мы признаем, что тебе можно доверить нашу информацию». Чтобы мне было с чего начать, Нил вручил номер дозвона. Он взял его у друга, который работал в команде разработчиков RSTS/E.