Когда старший оператор подошел к телефону, я снова представился и спросил: «Вы получали уведомление о том, что мы собираемся изменить наш телефонный номер?»

Женщина отошла ненадолго, проверила, потом снова взяла трубку и ответила:

– Нет, не получали.

Тут я говорю:

– Наш актуальный номер 213 687-9962.

Она отвечает:

– А мы звоним на 213 320-0055.

Бинго!

– Хорошо, – говорю я. – Мы пошлем уведомление об изменении на второй уровень (так в этой компании именуют менеджера среднего звена). Продолжайте звонить нам по номеру 320-0055, пока не получите уведомление.

Однако, когда я позвонил в отдел конфиденциальной информации, оказалось, что мое имя должно быть в списке сотрудников с разрешенным допуском и сопровождаться внутренним корпоративным номером. В противном случае оператор не может сообщить мне никакой информации об абонентах. Новичок или некомпетентный социальный инженер могли бы сразу сбросить вызов, а это вызвало бы подозрения.

Я начал импровизировать: «Странно, менеджер сказал, что добавил меня в список. Нужно ему сообщить, что вы не получили уведомление об этом».

Тут еще одна проблема: я каким-то образом должен предоставить любой внутренний телефонный номер компании, куда мне якобы можно позвонить!

Пришлось обзвонить три бизнес-отдела, прежде чем я нашел менеджера среднего звена, притом мужчину, чтобы я мог выдать себя за него. Я произнес: «Это Том Хансен из отдела конфиденциальной информации. Мы обновляем списки сотрудников с разрешенным допуском. Вас оставить в списке?»

Конечно же, он согласился.

Тогда я попросил его внятно произнести имя и фамилию и указать свой телефонный номер. Как отнять конфетку у ребенка.

Потом я позвонил в RCMAC [11], так называемый Уполномоченный центр по работе с недавними изменениями данных. Этот отдел телефонной компании занимается добавлением либо удалением дополнительных абонентских услуг. Позвонив туда, я представился менеджером из бизнес-отдела. Мне без труда удалось уговорить оператора добавить переадресацию вызова на линию менеджера, поскольку номер принадлежал компании Pacific Telephone.

Если говорить о деталях, то моя схема работала так: я звонил технологу в нужный центральный отдел. Он считал, что я электромонтер, работающий на местности, подключался к менеджерской линии с помощью трубки-тестера и набирал номер, который я ему называл. Тем самым технолог переадресовывал вызовы с менеджерского телефона на линию обратной связи, которая действовала в телефонной компании. Линия обратной связи – это особый замкнутый канал с двумя номерами. Когда два абонента звонят на эту линию, набирая соответствующие номера, между ними устанавливается соединение, как будто те просто звонят друг другу.

Я дозванивался до «линии обратной связи» и добавлял в звонок третий номер с постоянно идущими гудками. Когда из отдела конфиденциальной информации звонили уполномоченному менеджеру, вызов перенаправлялся на «линию обратной связи», а звонящий слышал гудки. Я выдерживал паузу в несколько сигналов, а потом отвечал: «Pacific Telephone, Стив Каплан слушает».

На этом этапе сотрудник выдавал мне любую необходимую конфиденциальную информацию. Затем я звонил обратно технику и отключал переадресацию.

Чем сложнее проблема, тем больше она возбуждает. Описанный трюк работал годами – думаю, сработает и сегодня!

Я сделал серию звонков за долгий период времени, ведь в отделе конфиденциальной информации могли возникнуть подозрения, если бы я запросил номера нескольких знаменитостей сразу и заполучил телефонные номера и адреса Роджера Мура [12], Люсиль Болл [13], Джеймса Гарнера [14], Брюса Спрингстина [15] и многих других. Иногда я звонил им, и кто-то даже поднимал трубку. Тогда я говорил что-то вроде: «Эй, Брюс, как дела?» Никакого вреда я не наносил, но как же захватывающе было получать любой номер, который хотелось!

В средней школе Монро были курсы по информатике. Хоть я еще и не прошел требуемые темы по математике и другим точным наукам, мистер Крист, преподаватель, видел мое стремление и весь мой багаж знаний, и допустил меня к занятиям. Думаю, он потом сожалел об этом: я стал для него сплошной морокой. Я узнавал все пароли к мини-компьютеру нашего школьного округа, несмотря на то что Крист постоянно менял их. В отчаянии, надеясь перехитрить меня, преподаватель пробил пароль на кусочке компьютерной перфокарты. До того как появились дискеты, именно на перфокартах хранилась информация. Потом учитель всякий раз, когда хотел войти в систему, прогонял этот кусочек через считыватель перфолент. Крист держал этот бумажный ключ в кармане рубашки. Ткань была очень тонкой, и узор отверстий отлично просвечивался сквозь нее. Мои одноклассники помогали реконструировать расположение дырочек на бумаге, и я снова узнавал каждый новый пароль. Он так и не догадался, как мне это удавалось.

Еще у нас в кабинете информатики стоял старый телефон с дисковым набором номера. Аппарат предназначался только для звонков на номера в нашем школьном округе. Я стал пользоваться им, чтобы связываться с компьютерами Университета Южной Калифорнии. Я говорил телефонистке на коммутаторе: «Это мистер Крист. Внешнюю линию, пожалуйста». Потом играл в компьютерные игры на машинах университета. После многочисленных звонков у оператора появились подозрения, и я применил тактику фрикеров: позвонил прямо на коммутатор телефонной компании и отключил ограничение. Теперь я мог звонить в Университет Южной Калифорнии когда мне вздумается. И тут учитель понял, что я могу делать исходящие вызовы в неограниченном количестве.

Вскоре Крист гордо объявил всему классу, что собирается раз и навсегда оградить меня от звонков в университет, и показал замок, сделанный специально для телефонов. Когда его продевали в отверстие с цифрой 1, пользоваться телефоном было невозможно.

Как только преподаватель защелкнул замок на виду у всего класса, я поднял телефонную трубку и начал нажимать на рычажок под ней. Девять коротких нажатий для девятки, которая выводила меня на внешнюю линию, семь коротких нажатий для семерки. Четыре – для четверки. Не прошло и минуты, а я опять дозвонился до университета. Для меня это была просто интеллектуальная дуэль. Однако бедный мистер Крист был посрамлен. Он покраснел, схватил телефон со стола и швырнул его через весь класс.

Тем временем я изучал RSTS/E[16] (произносится «рис-тиси»), операционную систему, разработанную корпорацией Digital Equipment Corpоration (DEC) и используемую на мини-компьютере в школе в центре Лос-Анджелеса. Неподалеку, в Нортбридже, располагался кампус Калифорнийского технологического института. На компьютерах этого студенческого городка также работала RSTS/E. Я договорился о встрече с деканом факультета информатики Уэсом Хэмптоном и сказал:

– Я крайне заинтересован в изучении информатики. Нельзя ли мне заплатить и заниматься на ваших компьютерах?

– Нет, они только для студентов университета.

Но я не привык так легко сдаваться.

– Я учусь в школе Монро. У нас кабинет информатики закрывается сразу же после уроков, в 15:00. Может, вы хотите организовать программу, чтобы ученики нашей школы могли учиться информатике на ваших компьютерах?

В первый раз он мне отказал, но вскоре перезвонил.

– Мы решили предоставить вам допуск к работе на наших компьютерах, – сказал мужчина. – Оформить на вас учетную запись не получится, так как вы не студент, поэтому я решил предоставить вам доступ с моей личной учетной записи. Логин 5,4, пароль Wes.