К сожалению, наши забавы совершенно неожиданно закончились провалом. Как-то раз ночью Мика вошел в систему без меня, Bloodstock Research засекла это проникновение и сообщила ФБР о том, что произошел взлом, инициированный с аккаунта Гиршмана. Агенты нанесли визит отцу. Он заявил, что не имеет ни малейшего понятия об атаке. Когда сыщики надавили на него, он выдал своего сына, а Мика выдал меня.

Я был в спальне на втором этаже нашего кондоминиума. Как раз вышел в сеть и пытался взломать коммутаторы Pacific Telephone через обычный модем с наборным вызовом. Услышав, что в дверь стучат, я открыл окно и крикнул на улицу: «Кто там?» Ответ был прямо как из ночного кошмара: «Робин Браун, ФБР».

Мама спросила: «Кто это?»

Я быстро сказал: «Он представился агентом ФБР».

Мама рассмеялась. Она не знала, кто там, но даже не думала, что это может быть ФБР.

Я же был в панике. Уже отключил телефон от интерфейса модема и заталкивал под кровать компьютерный терминал TI-700. Льюис де Пейн дал его на несколько недель повозиться. Тогда еще не было персональных компьютеров, мы пользовались только терминалом и модемом, через который подключались к компьютерной сети определенной компании или университета. Монитора также не было: отклики на мои команды печатались на длинном свитке термобумаги.

До меня вдруг дошло, что под кроватью лежит уйма термобумаги с огромным количеством информации. Эти данные доказывают, что я постоянно вламывался в компьютеры телефонной компании, на ее коммутаторы, а также проникал на компьютеры частных фирм.

Когда я спустился, агент протянул мне руку, я пожал ее. «Я взял с поличным Стэнли Рифкина», – сказал он мне, понимая, что я знаю, о ком идет речь. Этот человек совершил крупнейшую в мире кражу. Он стащил из Security Pacific National Bank 10 миллионов долларов, обманув систему телеграфного перевода денег. Агент полагал, что меня это напугает, но я-то знал, что Рифкин попался только потому, что вернулся в Штаты и всем похвастался о своем подвиге. Не совершив такой ошибки, он так бы и жил где-нибудь за границей в роскошном особняке.

Мой гость был федералом, а в стране до сих пор не было никаких федеральных законов, под которые подпадали компьютерные взломы вроде тех, которыми занимался я. Он сказал: «Ты можешь сесть на 25 лет, если не прекратишь баловаться с телефонной компанией». Я знал, что он ничего не может мне сделать, а просто пытается напугать.

Ничего у него не вышло. Как только агент удалился, я снова вошел в сеть. Я даже не сжег распечатки. Это было слишком глупо. Я уже был неисправим.

Визит ФБР меня совершенно не выбил из колеи, но и реакция мамы была совсем не такой, как вы могли подумать. Ей показалось, что все это было глупой шуткой. Какой вред мог причинить мальчишка, который просто играет дома с компьютером? Она совершенно не представляла, что я делаю на самом деле.

Возбуждение и удовлетворение от того, что занимаюсь вещами, которых от меня никто не ожидает, было просто колоссальным. Меня поглотила та страсть, которой меня заразила компьютерная и телефонная техника. Я чувствовал себя первопроходцем, который движется в киберпространстве без всяких ограничений и может влезать в системы ради одного удовольствия и острых ощущений. Я умел перехитрить инженеров с многолетним опытом, знал, как обойти преграды, созданные системами безопасности, и одновременно обучался тому, как все это работает.

Совсем скоро у меня появились проблемы с властями. После описанных событий Мика отправился в Париж. Самолет The Air France уже два часа был в воздухе, когда по системе громкой связи прозвучало: «Мистер Мика Гиршман, нажмите, пожалуйста, кнопку вызова стюардессы». Он так и поступил. Тогда к нему подошла стюардесса и сказала: «Пилот хочет поговорить с вами в кабине». Можете себе представить, как он удивился.

Мику отвели в кабину пилота. Второй штурман взял рацию и сказал кому-то, кто был на связи, что Гиршман здесь, потом вручил ему микрофон. Из радио раздался голос: «Это специальный агент Робин Браун. ФБР стало известно, что вы покинули страну и направляетесь во Францию. Зачем?»

Ситуация сбила Мику с ног. Он ответил, но на этом допрос не прекратился и длился еще несколько минут. Оказалось, федералы думали, что мы с Микой совершили грандиозный взлом в стиле Стэнли Рифкина, например перевели несколько миллионов долларов из США в какой-нибудь европейский банк.

Сцена напоминала эпизод из пиратского фильма. Мне очень нравилось, как от таких моментов щекотало под ложечкой.

Испытав невероятное возбуждение такого рода, я подсел на это чувство. Теперь мне требовалось постоянно увеличивать дозу. В средней школе мои мысли были настолько заняты хакингом и фрикингом, что меня совершенно не интересовали уроки. К счастью, я нашел выход, который был лучше, чем перспектива стать изгоем или ждать, пока управление лос-анджелесского школьного округа выразит свое недовольство моей успеваемостью и меня исключат.

Если бы я смог сдать экзамен и получить диплом об общеобразовательной подготовке (GED), то получил бы документ, эквивалентный диплому об окончании средней школы, и не тратил бы свое время и время моих преподавателей. Я записался на экзамен GED, и, к счастью, он оказался намного проще того, чего я ожидал. Думаю, его вполне сдал бы и восьмиклассник.

Что могло быть для меня лучше, чем стать студентом колледжа, изучать компьютеры, готовиться к получению ученой степени и в то же время утолять жажду знаний по информатике? Летом 1981 года, когда мне было 17 лет, меня зачислили в колледж Пирса. Обучаться там нужно было два года, а располагался он совсем недалеко, в Вудленд-Хиллз.

Гэри Леви, сотрудник колледжа, который отвечал за кабинет информатики, распознал мою страсть. Он стал моим покровителем и предоставил мне особый статус. Леви выдал мне привилегированный аккаунт для работы в сети, что использовала операционную систему RSTS/E.

Оказалось, что этот подарок я получил ненадолго. Гэри ушел из колледжа. Вскоре после этого Чак Альварес, заведующий кафедрой информатики, узнал, что я работаю в системе с привилегированного аккаунта, и потребовал, чтобы я немедленно прекратил это делать. Я сказал, что Леви предоставил мне доступ, но это не помогло: Чак выгнал меня из класса информатики. Затем вызвал на разговор меня вместе с отцом и заявил: «Ваш сын уже настолько хорошо разбирается в компьютерах, что мы ничему больше не сможем его научить».

Меня исключили.

Я потерял доступ к огромной системе, но в конце 1970-х – начале 1980-х мир персональных компьютеров переживал драматичный переходный период. В результате появились первые настольные машины, к которым подключался монитор, а в некоторые компьютеры он даже был встроен. Commodore PET, Apple II и первый IBM PC сделали компьютер инструментом, доступным каждому, в то же время он стал более удобным для активных пользователей, в том числе хакеров. Я был счастлив как никогда.

Льюис де Пейн был для меня ближайшим товарищем по хакингу и фрикингу с тех самых пор, как он позвонил мне и сказал, что хочет быть моим компаньоном и учиться у меня. Несмотря на то что он был на пять лет старше меня – в таком возрасте это значительная разница, – мы разделяли общее мальчишеское увлечение как хакингом, так и фрикингом. Цели тоже у нас были одинаковые: получать доступ к корпоративным компьютерам, паролям, а также к информации, которая нам не полагалась. Я никогда не портил файлы на чужой машине и не зарабатывал деньги на информации, которую получал. Насколько мне известно, Льюис этого также не делал.

Мы доверяли друг другу даже притом, что система ценностей Льюиса, мягко говоря, отличалась от моей. Ярким примером этой разницы был взлом компьютера компании U. S. Leasing.

Я проник в систему U. S. Leasing с помощью тактики, которая была так смехотворно проста, что я не мог не применить ее. Я действовал следующим образом.