Конечно, агенты Викантии наводнили такие города, как Лазутин, но до открытой войны двух империй пока не доходило – мешал сезон дождей, превративших дороги в непролазные топи. Если на севере дороги уже установились, замороженные первым дыханием зимы, то на юге еще продолжались осенние дожди.
Амалия сразу это ощутила, проехавшись по сырой земле. Ее одеяние, и так жалкое, превратилось в замызганную тряпку, и девушка, всегда чистоплотная и элегантная, тихо ругалась, вспоминая самые грязные и витиеватые ругательства из лексикона истрийцев и викантийцев. Сама она по рождению была викантийкой – смуглой, небольшого роста, с карими бархатными глазами.
У нее были мысли замаскироваться под истую викантийку – ее сразу бы признали за свою в любом южном городе Викантии и она затерялась бы в толпе. Но тут такой номер не удался бы, поскольку армия вторжения состояла в основном из мужчин, а женщины (в большинстве своем шлюхи, обслуживающие солдат) были наперечет, да и не смогла бы она бродить по городу и заходить туда, куда ей хотелось, – викантийцы не бродят просто так по городу. Хотя за каждого убитого викантийца сразу казнили пятьдесят заложников, всегда существовала вероятность, что кто-нибудь из отчаянных горожан не выдержит и пустит стрелу в спину оккупанта.
Впрочем, у Амалии имелись сведения, что горожане не больно-то и горят желанием организовывать сопротивление захватчикам. У всех семьи, надо жить, работать, а уж какая установилась власть – не суть важно. Главное – чтобы была еда, кров, одежда. Она не осуждала их, но и симпатии к ним не испытывала. Вообще, Амалия мало к кому питала теплые чувства, у нее была одна любовь – Влад. Ну еще, может быть… Макобер. Этот похотливый старикашка, с которым она все время собачилась, вызывал у нее странное чувство, сродни любви – он нравился ей своей взбалмошностью, бесстрашием, экстравагантными манерами, а теперь, когда Влад его омолодил, еще и внешностью. Чего греха таить – Амалия очень любила сексуальные утехи, для того когда-то и приобрела Влада, глянувшегося ей своей мужественной, суровой внешностью. Макобер не был так брутален, сейчас он больше был похож на озорного мальчишку, но Амалии катастрофически не хватало секса – особенно после того, как Влад исчез где-то в замке мятежного барона. Он не брал с нее обета верности, но ей казалось, что будет неправильным предаваться постельным радостям не с ним. А кроме того, после него все остальные мужчины казались ей какими-то пресными, неинтересными… за исключением Макобера. Во все времена женщинам нравились «плохие мальчишки».
Девушка выбросила из головы шальные мысли и сосредоточилась на своем задании. Ей нужно было восстановить шпионскую сеть в столице, и никто, кроме нее, не мог этого сделать – только она знала в лицо всех своих резидентов. Также ей нужно было выяснить обстановку в городе, собрать сведения об оккупационной армии – в будущем придется сражаться с этой армией, и нужно знать, к чему следует подготовиться.
Амалия как смогла отряхнулась от грязи, подобрала свою клюку – длинную отполированную палку со слегка загнутой рукоятью – и заковыляла к городу. Она не успела сделать и нескольких шагов, как раздался топот копыт и грубый голос, привыкший командовать, сказал:
– Это тут! Люди видели, что тут появился портал! Берите всех, кто окажется рядом! Идем цепью на расстоянии видимости!
У Амалии сжалось сердце – попалась! Если истрийцы еще слабо знали, что такое портал, то викантийцы были прекрасно осведомлены, что означают молнии средь бела дня, особенно вблизи захваченного города. Истрийцам были знакомы порталы для переноса небольших предметов, и они были доступны только ограниченному кругу магов – магистрам. Викантийцы, а главное, их закулисные, кукловоды-аштарийцы, владели искусством переноса больших масс, таких, как человек, и если отнюдь не все захватчики владели такими же способностями, как Влад, позволявшими держать портал часами, то знаниями о порталах они обладали в полной мере. Судя по тому, что она услышала, кто-то заметил возникновение портала, и отряд всадников отправили на поиски тех, кто был перемещен через него. И скорее всего эти солдаты были подготовлены должным образом – обвешаны амулетами против магического воздействия и физических ударов.
Что же делать? Амалия юркнула под нависающие пушистые лапы ближайшей ели и прижалась к стволу. Она слышала, как перекликается поисковая группа. Альтернатива была такова – они или не найдут ее, или же найдут, и тогда ей придется их всех убить. Вероятнее всего второе, но в этом случае в городе начнется переполох, будут хватать всех подозрительных, а значит, осложнится ее задача.
Амалия досадливо сплюнула – ну что стоило открыть портал еще дальше от города, верст за пять? Ну дошла бы уж она… а тут Макобер пожалел ее, открыл портал поближе, чтобы она не шлепала лишние версты по грязи, и вот результат. Она закрыла глаза и постаралась отрешиться от всего вокруг – так заяц затаивается, когда поблизости рыщет хищник, желающий полакомиться его плотью. Минуты тянулись невыносимо, будто увеличиваясь в размере, растягиваясь подобно конфете-тянучке…
– Ого! А кто тут у нас спрятался? Командир, тут нищенка какая-то под деревом сидит!
– Тащи ее сюда! Сказано же – всех, кого найдем!
– Вылезай давай, старуха! – Перед Амалией возникло лицо мужчины лет тридцати, украшенное татуировками.
По ним она легко определила, что это один из наемников с юга Викантии – живущие там племена отличались силой и невероятной жестокостью. Вся их жизнь была в войне, они презирали стариков, ибо, по их разумению, до седых волос доживают только трусы. Воин должен гибнуть в бою. Обычно из них набирали элитные войска, головорезов для карательных операций, зачистки территорий. Они не щадили никого – ни мужчин, ни женщин.
Амалия осторожно выбралась из-под ели, всем своим видом создавая впечатление немощной, хлипкой старушенции, не представляющей никакой опасности.
Викантиец безжалостно ткнул «старуху» кулаком в спину, подгоняя вперед, и радостно засмеялся:
– Жаль, что ты такая старая и противная! Я давно без бабы, засохну скоро! Хотя, может, и такая сойдет… – Он раздумчиво осмотрел ковыляющую старуху и мотнул головой. Нет бабы – и это не баба. Грязная, засаленная – еще заразу какую-нибудь подхватишь. Она небось забыла, когда мылась последний раз.
– Ну что, кроме старухи есть кто-нибудь? – крикнул высокий мужчина, одетый в плотную зеленую куртку с многочисленными золотыми украшениями на ней, явно командир. Викантийцы всегда имели слабость к дорогим побрякушкам, поэтому Амалию не удивило обилие цепочек и медальонов на мужчине.
– Только эта нищенка, больше никого, – подтолкнул Амалию татуированный боец. – Мы все осмотрели.
– Нищенка, говоришь?.. – протянул командир, внимательно вглядываясь в испачканное лицо девушки под грязным платком. – Ну-ка, сними с нее платок!
Солдат дернул платок, тот слетел с головы Амалии, открыв коротко стриженные волосы, не имеющие ничего общего с всклокоченными, засаленными патлами нищей старухи. Волосы были черные как вороново крыло и, чисто вымытые, блестели в неярком осеннем солнце.
– Вот какая у нас старуха, – насмешливо сказал командир. – Сомкните ряды, чтобы не удрала, и тащите сюда веревку. Сейчас привяжем ее к лошади, и в город. Пусть Шамасс с ней занимается.
– А может, позабавимся немного, командир? – с надеждой спросил татуированный боец, жадно пожирая глазами чумазое лицо Амалии – даже грязь не могла скрыть ее молодости и красоты. – Я без бабы уже неделю, от нее-то не убудет! Я готов быть вторым – после тебя! Ну разреши!
– Хм… почему бы и нет. Только без увечий! Нам ее надо доставить в целости и сохранности…
Солдаты весело засмеялись, предвкушая развлечение. Амалия видела, как один из них облизнул губы, а из уголка его рта потянулась тонкая нить слюны.
Их было человек двадцать. В общем-то ерунда – какие-то двадцать человек… если бы не амулеты. Они были, конечно, не у всех – дорогая вещица, но у командира точно. И у его подручных. Впрочем, на ней тоже был амулет, и не один, и еще покруче их амулетов – Влад сделал ей мощные амулеты из черных алмазов, содержащие огромные запасы Силы и замкнутые на ее регенерацию. Любая рана, нанесенная Амалии, затягивалась в считаные минуты, если, конечно, голова не была отсечена, а тело не изрублено на части.
