– Зуд вызывает только та часть, которая касается обольщения, – сказала Лаура, – но не та, что касается продажи секретов. Ты не шпионка, а всего лишь распутница.
Тельма дала ей ключи от дома в Палм-Спрингс.
– Там нет прислуги. Мы вызвали службу быта для уборки дома всего за пару дней до того, как уехали. С тех пор я их больше не вызывала, поэтому вы найдете там пыль, но, во всяком случае, не отсеченные головы, которые ты оставляешь за собой.
– Ты просто душечка.
– Там есть садовник. Но он находится там не полный день, как в нашем доме в Беверли Хиллс. Этот парень появляется раз в неделю, по вторникам, чтобы убрать газоны и постричь кусты. Я советую вам держаться подальше от окон по вторникам, пока он не уйдет.
– Мы спрячемся под кроватями.
– Под кроватью вы можете найти кучу хлыстов и цепей, но не думайте, что мы с Джесоном извращенцы. Эти хлысты и цепи принадлежали его матери, и мы храним их как память.
Они вынесли из отеля упакованные чемоданы и положили их на заднее сиденье, рядом с теми вещами, которые не влезли в багажник «бьюика». После крепких объятий Тельма сказала:
– Шан, следующие три недели я буду лишь изредка появляться в ночных клубах, поэтому если я тебе понадоблюсь, ты можешь найти меня в Беверли Хиллс в любое время дня и ночи. Я буду сидеть возле телефона.– Она неохотно уехала.
Лаура почувствовала облегчение, когда грузовик затерялся в дорожном потоке; Тельма была в безопасности. Она оставила служащему ключи от номера и выехала на «бьюике» с Крисом на соседнем сиденье и Стефаном на заднем сиденье. Ей не хотелось уезжать из «Птицы счастья», где они чувствовали себя в безопасности четыре дня, так как у них не было гарантии, что они будут в безопасности в каком-нибудь другом уголке мира.
Сначала они остановились возле оружейного магазина. Так как Лауре не следовало часто появляться на глазах людей, Стефан пошел в магазин и купил коробку патронов для пистолета. Они не включили эти патроны в список, который давали Тельме, потому что не знали, будет ли у них девятимиллиметровый парабеллум, который нужен был Стефану. И действительно, вместо него им пришлось довольствоваться тридцать восьмым кольтом «Коммандор Марк IV».
После оружейного магазина они отправились к пиццерии Толстяка Джека, чтобы забрать два контейнера смертельного нервно-паралитического газа. Стефан и Крис ждали в машине, стоявшей под неоновыми огнями, которые уже были зажжены, но которые не производили такого впечатления, как ночью.
Контейнеры стояли на столе Джека. Они были размером с небольшой домашний огнетушитель, только стального цвета, вместо красного, и на них был нарисован череп с костями, под которым было написано «Вексон» (аэрозоль), предупреждение (смертельный нервно-паралитический газ), права на производство охраняются законом Соединенных Штатов, после чего следовало многочисленное перечисление всевозможных названий.
Указательным пальцем, размером с сардельку, Джек показал на циферблаты, размером с пол-долларовую монету, на вершине каждого из цилиндров.
– Это таймеры, прокалиброванные в минутах, один к шестидесяти. Если установить таймер и нажать кнопку в центре, то баллон превратится в бомбу замедленного действия. Но если вы хотите пользоваться баллонами вручную, тогда держите дно баллона одной рукой, а другой нажимайте эту рукоятку, как обычный курок. Клапан под давлением откроется, и вы можете за полторы минуты заполнить газом здание в пять тысяч квадратных футов быстрее, чем кондиционер освежает воздух. Под действием света и воздуха газ начинает распадаться на нетоксичные компоненты, но он остается смертельным на протяжении сорока-шестидесяти минут. Три миллиграмма, попавшие на кожу, убивают через тридцать секунд.
– А противоядие? – спросила Лаура. Толстяк Джек улыбнулся и похлопал рукой по небольшим пакетам из синего пластика, привязанным к рукояткам цилиндров.
– Десять капсул в каждом пакете. Две капсулы защищают одного человека. В пакетах есть инструкции, но лучше вам запомнить, что капсулы нужно проглотить за час до использования газа. В этом случае они будут защищать вас от трех до пяти часов.
Он взял деньги и положил цилиндры с вексоном в картонную коробку из-под сыра «Мозарелла». Закрыв коробку крышкой, он засмеялся и покачал головой.
– В чем дело? – спросила Лаура.
– Меня это веселит, – сказал Толстяк Джек.– Такая симпатичная женщина, образованная, с маленьким мальчиком… если такая, как вы, попали в такое дерьмо, то, очевидно, общество летит ко всем чертям много быстрее, чем я мог надеяться. Может, я доживу до того дня, когда правительство будет низвергнуто анархистами, когда люди будут сами устанавливать себе законы и решать их в кулачных боях друг с другом.
Подумав, он снова поднял крышку и бросил в коробку несколько зеленых бумажек, которые взял со стола.
– Что это? – спросила Лаура.
– Вы хороший покупатель, – сказал Толстяк Джек, – поэтому я бросил вам несколько купонов на бесплатную пиццу.
Дом Тельмы и Джесона в Палм-Спрингс был действительно уединенным. Это была странная, но привлекательная смесь испанского и южно-западного архитектурных стилей. Дом стоял среди большого сада, окруженного высоким забором персикового цвета с широкими воротами и калиткой. Сад был тесно засажен оливковыми деревьями, пальмами и фикусами, так что дом был скрыт с трех сторон и только его фасад был виден с дороги.
Хотя они приехали в восемь часов вечера в субботу, после поездки в Анахим к Толстяку Джеку, дом и сад были видны в деталях так, как их освещали прожектора, имевшие значение как для безопасности, так и для эстетики. Тени от пальм и остальных деревьев падали на высокий забор.
Тельма дала им дистанционное управление гаражными воротами, так что они, не вылезая из машины, въехали в гараж, рассчитанный на три машины, и вошли в дом через внутренние двери, соединяющие гараж с прачечной, после того, как включили охранную систему с помощью кода, который сообщила им Тельма.
Дом был гораздо меньше апартаментов Гэтиса в Беверли Хиллс, но в нем было десять комнат и четыре ванные комнаты. Необычный вкус Стива Чейза, дизайнера по интерьеру в Палм-Спрингс, чувствовался в каждой комнате: в тусклом освещении; простых цветах – преимущественно темно-абрикосовых и оранжево-розовых, – видневшихся там и здесь; стенах, обитых замшей; потолках, отделанных кедровым деревом; медных и гранитных столах, оригинально контрастирующих с удобной мебелью с обивкой различных оттенков.
На кухне Лаура обнаружила пустую кладовую, за исключением одной полки с консервированными продуктами. Они слишком устали, чтобы отправиться в магазин, поэтому приготовили ужин из того, что было под рукой. Если бы Лаура проникла в дом без ключей и не знала бы, кто его владелец, она бы поняла, что он принадлежит Тельме и Джесону, как только бы заглянула в кладовую, потому что она не знала никакой другой пары миллионеров, которые так по-детски запасались бы консервированным сладким сыром и спагетти. Крис был доволен. На десерт они съели по шоколадному мороженому, найденному в пустом холодильнике.
Лаура и Крис расположились на королевских размеров кровати в хозяйском спальне, а Стефан расположился на диване в гостиной. Хотя они включили охранную сигнализацию, которая защищала каждое окно и дверь, хотя на полу возле кровати лежал заряженный «узи», а на ночном столике лежал револьвер, хотя никто в мире, кроме Тельмы, не знал, где они, Лаура спала чутко. Каждый раз, когда она просыпалась, то садилась на кровати и прислушивалась к ночным звукам, боясь услышать крадущиеся шаги и перешептывающиеся голоса.
Ближе к утру, когда она уже не могла совсем уснуть, Лаура уставилась в темный потолок, думая о том, что сказал Стефан два дня назад, когда объяснял некоторые нюансы путешествий во времени и изменения, которые могли сделать путешественники в своем будущем: судьба борется за то, что должно было быть. Когда Стефан спас ее от грабителя в бакалейной лавке в 1963 году, судьба столкнула ее с другим подонком, Вилли Шинером, в 1967 году. Ее судьба была судьбой сироты, поэтому, когда она обрела новый дом с Доквейлерами, судьба сделала так, что Нина Доквейлер умерла от сердечного удара, оставив Лауру снова сиротой.
