Когда первые пассажиры начали появляться в дверях, он почему-то занервничал. Странное чувство, будто он встречает первую любовь. Эта женщина не на шутку задела его душу, подумалось ему, гораздо сильнее, чем казалось.

Примерно треть пассажиров уже вошли в здание, когда наконец появилась Бритт. Увидев ее, Элиот почувствовал легкую дрожь, совсем как три года назад, в Дели, когда открылась дверь гостиничного номера и на пороге появилась она, жена его отчима.

В синем пиджаке, серой шерстяной юбке и белой шелковой блузке, с большой сумкой в руке, она выглядела безмятежно-спокойной, элегантной и как бы от всех отчужденной. Когда-то он сопровождал на посольском приеме юное двадцатидвухлетнее создание, в котором еще нет-нет, да и промелькивало что-то девчоночье. Сейчас это была уверенная в себе женщина, прекрасная женщина, статная и преисполненная чувства собственного достоинства.

Проходя мимо встречающих, она бросила на них взгляд и, не найдя мужа, прошла мимо. Элиот, которого она не заметила, догнал ее и тронул за локоть.

— Бритт.

Она остановилась и после небольшой заминки поняла, кто перед ней.

— Элиот! — Взглянув на его дочь, она тепло улыбнулась. — И бэби с вами! Хэлло, солнышко мое ясное!

Дженифер чуть отпрянула и, склонив голову, сразу же засунула пальчик в рот. Бритт и Элиот улыбнулись.

— Энтони не был уверен, что ему удастся вырваться из суда, — пояснил он, — вот я и вызвался встретить вас.

— Очень мило с вашей стороны, — сказала она. — А то я уж решила, что придется брать такси.

Они обменялись долгими взглядами, а затем, как бы подчеркивая затаенную нежность, она обняла его вместе с ребенком. Когда ее щека мимолетно коснулась его щеки, на него пахнуло ее духами, напомнившими ему Индию и тот вечер, когда тонкий аромат лилий возобладал на какую-то долю секунды над экзотическими запахами сандалового дерева и жасмина. И пока он вдыхал аромат ее духов, воспоминания полностью овладели его рассудком.

Бритт перевела взгляд на девочку и легонько ущипнула ее за щечку.

— Вы только посмотрите, это же не ребенок, а просто конфетка. Ах ты моя прелесть!

Дженифер спрятала личико на плече у отца, а он смотрел, как Бритт целует его дочку в макушку. Элиот восхищался ею так же, как она восхищалась его ребенком. Индия была не так уж и далеко: стоило ему увидеть эту женщину, как он снова оказался там. И все же, если говорить правду, слишком много перемен, чтобы считать за ничто прошедшие три года.

— Я взял вашу машину. Энтони сказал, что вы не будете возражать.

— Конечно нет.

Он хотел забрать у Бритт дорожную сумку, но она не отдала ее. Они пошли к выходу и какое-то время молчали. Затем Бритт сказала:

— Надеюсь, Одри хорошо о вас позаботилась.

— О, она просто восхитительна. Мне кажется, что она так же не могла нарадоваться на Дженифер, как и Энтони. Я даже хотел, отправляясь в аэропорт, оставить с ней Дженифер, но девочка еще дичится на новом месте и капризничает больше обычного.

— Ну и отлично, что вы решили встречать меня с ней. Я ведь впервые вижу вашу милую крошку.

— Мы и с вами-то видимся второй раз в жизни, — сказал он.

— Да, тогда у нас было гораздо меньше возможностей поближе познакомиться, чем теперь. И давно пора. Я достаточно времени провела в семействе, чтобы почувствовать себя его членом, только вы один все еще загадка для меня. В сущности, мы совсем друг друга не знаем, не так ли?

— Да, я ведь единственный из клана Мэтлендов, кто вечно болтается на периферии. Обо мне и сказать-то ничего определенного нельзя, кроме того, что я всегда отсутствую. Добавлю: к сожалению. Потому что семейство стало интересовать меня гораздо больше с тех пор, как в нем появились вы.

Бритт взглянула на него и слегка улыбнулась.

— Вы, кажется, пытаетесь мне польстить?

— Конечно. А почему бы и нет?

Они подошли к багажному отделению, и Бритт сняла свой чемодан с ленты транспортера. Элиот, хоть и держал на руке ребенка, но чемодан не позволил ей нести, отобрал у нее и направился к выходу. Распорядившись погрузкой вещей в багажник, Бритт направилась к водительскому месту, и скоро они ехали по аллее мемориального парка Джорджа Вашингтона.

— Наверное, это не подарок — вернуться домой, где уже обосновались гости, — сказал Элиот. — Но мы, надеюсь, недолго будем обременять вас. Скоро я подыщу какую-нибудь квартирку. Вообще-то я мог пока остановиться в гостинице, но Энтони так усердно меня приглашал…

— Уверяю вас, что я так же рада принять вас у себя, как и Энтони, — сказала Бритт, и это звучало вполне искренне.

Но Элиот все же сомневался. Да, она с участием отнеслась к нему в Индии, даже, можно сказать, с пылким участием. И, однако, упрекнула его в тот индийский вечер, обвинив в цинизме, правда, с некоторыми извинениями. Вообще он явно чувствовал какую-то связь с ней, нечто вроде взаимопонимания. Интересно, чувствует ли и она нечто подобное? Нет, трудно понять, что она действительно думает о нем. Одно только можно сказать с полной уверенностью: она жена Энтони и все еще для него запретна.

— Я сожалею о кончине вашего дядюшки. Вы были близки с ним?

— Нет, особой близости у нас с ним никогда не замечалось. Вернее, мы были в плохих отношениях.

— В таком случае эта поездка не слишком омрачила ваше сознание.

— Естественно, я переживала за тетушку. Они с дядей Эрлом прожили вместе около тридцати лет.

— У них были дети?

Бритт отрицательно покачала головой.

— Мы с сестрой жили в их семье, тетушка нас и вырастила.

— Выходит, россказни насчет того, что вы явились из лесной глухомани, правда? И о сиротстве в придачу?

— Понимаете, в последний раз я видела своего отца, когда мне было четыре года, и даже не знаю, жив ли он. Так что фактически вполне можно считать меня сиротой. А такие вещи люди обожают обсуждать где-нибудь на коктейль-приеме, стоит вам повернуться к ним спиной и отойти на два шага.

— Вас это задевает?

— Да нет, пожалуй. Я привыкла. Как-то Энтони объяснил мне, что если люди судачат о тебе, значит, ты что-то из себя представляешь, так что я перестала обращать на это внимание. — Она взглянула на него. — Вы тоже рано лишились отца, не так ли?

— Мне было тогда семь лет. Единственные родственники, которые остались у меня со стороны отца, — это пара троюродных братьев, которых я знаю чисто умозрительно. Мать была единственным ребенком в семье. Так что наше сиротство объединяет нас с вами.

Бритт протянула руку и легонько похлопала девочку по ножке.

— Зато у вас теперь есть дочурка.

— Да. Она — вся моя семья, — ответил он и поцеловал детскую головку.

— Папа, кто это? — спросила Дженифер, показывая на Бритт.

— Это дедушкина жена. Она живет с ним в его доме.

Дженифер обдумала это и спросила:

— А почему?

— Ну, как вам нравится детская дотошность? — Элиот взглянул на Бритт.

— Дженифер, у тебя есть плюшевый медвежонок? — спросила она.

Девочка засунула палец в рот и кивнула.

— Ну вот, твой плюшевый мишка живет с тобой, потому что ты его любишь, по той же причине и я живу с твоим дедушкой.

Дженифер взглянула через папино плечо на заднее сиденье и спросила:

— Папа, а где мой мишка?

— Он остался у дедушки, ангел мой. — Элиот посмотрел на Бритт и подмигнул ей. — Мы еще, как вы видите, понимаем все буквально. Философское проникновение в смысл любви придет, я думаю, позже.

— Лет в двадцать пять, наверное, — сказала Бритт.

— А может, и после тридцати пяти, как в моем случае. Иногда такое происходит лишь после того, как жизнь преподаст жестокий урок.

Она поняла, что он имеет в виду Моник, и подумала, какую боль, наверное, причинил ему этот разрыв, особенно учитывая наличие ребенка.

— Я сочувствую вашей беде, Элиот. А мы так надеялись, что у вас с Моник все наладится.

— Есть вещи, которые невозможно изменить, — сказал он.

— Она что, отказалась от ребенка навсегда?