Светлана Игоревна Бестужева-Лада

Новое амплуа

Глава перваяСчастливый холостяк

Просыпаться не хотелось отчаянно. Собственно говоря, в этом особой необходимости и не было, никаких неотложных или даже срочных дел на первую половину дня не намечалось, поэтому полусонный рассудок требовал продолжения просмотра красивых снов, а вполне отдохнувший организм желал пробудиться и функционировать в дневном режиме.

Победил все-таки организм, поскольку рефлексы древнее разума. С тяжким стоном, который мог разжалобить даже видавшую виды кровать, Кирилл принял сначала полусидячее положение, а потом сел и стал нашаривать босыми ногами тапочки. В принципе, он предпочитал ходить босиком, но делать уборку любил еще меньше, чем просыпаться, поэтому по дому обычно передвигался обутым. Исключительно из санитарно-гигиенических соображений.

Соображения эти на данный момент подкреплялись еще и тем, что три дня назад Кирилл отпраздновал свой день рождения. Было пито, едено, но многое пролито или уронено на пол, причем по всей квартире. Так что требовалась не просто уборка, а уборка генеральная, что само собой подразумевало наличие женской руки. А вот с этим в данный момент наблюдались определенные проблемы. Хотя и не неразрешимые, но достаточно ощутимые по целому ряду причин.

Благополучно дожив до тридцати трех лет — пресловутого возраста Иисуса Христа, — Кирилл, в принципе, был вполне доволен своей жизнью. Хотел стать актером — и стал им. Пусть не пришлось (и вряд ли придется, если смотреть правде прямо в глаза) сыграть Гамлета или, на худой конец, Хлестакова: в одном из небольших столичных театров Кирилл только числился, но ролей почти никогда не получал. Денег, соответственно, тоже.

Зато каждый раз, когда режиссеру очередного отечественного боевика по сюжету требовался «благородный бандит», без Кирилла обойтись было невозможно. Он умел весьма многозначительно молчать, поигрывая пистолетом (кастетом, ножом, гранатой), а большего от него и не требовалось. Пронзительно-голубые глаза, пышная каштановая шевелюра, «ковбойский» загар и непременная двухдневная щетина гарантировали пристальное внимание прекрасного пола. Так что на хлеб хватало.

На масло же удавалось регулярно зарабатывать в рекламных роликах. Начисто лишенный комплекса великого артиста, Кирилл соглашался рекламировать что угодно — лишь бы платили. Реклама тоже была бессловесной, чаще всего Кирилл должен был просто источать мужское обаяние, созданное определенной маркой лосьона после бритья, туалетной воды или удачно и вовремя принятого лекарства. Но актер не роптал, а спокойно выполнял все указания создателей рекламных роликов. За что и ценился соответствующе.

Кстати, его чаще узнавали в магазинах и на улицах, нежели прославленных мэтров, хотя бы потому, что в реальной жизни Кирилл был точно таким же, как и на экране. Именно по этой причине его частенько приглашали на всевозможные богемные и полусветские тусовки, а приятелей и приятельниц — было немеряно. Добавить к этому собственную, хоть и малогабаритную, но все-таки двухкомнатную квартиру недалеко от центра, а также умеренно подержанную иномарку и станет понятно, что жизнь действительно удалась. Во всяком случае, на данном конкретном этапе.

Всего вместе взятого Кириллу вполне хватало, чтобы без проблем «снимать» приглянувшихся девушек, столь падких на актеров. У него и без профессионального шарма проблем с женщинами отродясь не было. Точнее, с пятнадцати лет, когда в него по уши влюбилась первая школьная красавица двумя классами старше и в два с половиной раза умнее и опытнее, чем он. Влюбилась — и, взяв инициативу в свои нежные ручки с черно-золотым по последней моде маникюром, быстро превратила смазливого и разбитного мальчишку в уверенного в себе мачо.

Превращение, правда, оказалось с сюрпризом. Новоявленный мачо довольно быстро сообразил, что на одной девушке свет клином не сошелся, а разнообразие в этом вопросе — вообще штука очень и очень приятная. Первая любовница сумела внушить ему уверенность в собственной неотразимости, а заодно научить двум-трем приемчикам, действующим на прекрасный пол просто убийственно. Ученик, однако, оказался неблагодарным и после полугода африканских страстей учительницу элементарно бросил, не затрудняя себя выяснением отношений.

Удивительно, но это сошло ему с рук. Хотя, возможно, имело место некоторое сходство натур, и ученик учительнице тоже успел надоесть. Скорее всего, именно так и было, поскольку приятельские отношения сохранились, а время от времени даже случались вспышки прежних чувств. Каких только чудес на свете не бывает!

Но с тех самых пор и по сей день девушки, точно сговорившись, вешались на шею Кириллу с утомительным однообразием, не давая ему ни малейшего шанса хотя бы поиграть в завоевание неприступной красавицы. Впрочем, Кирилл так привык к мгновенным победам, что наверняка страшно удивился бы даже чисто символическому сопротивлению. Точнее, просто не знал бы, что с ним делать. Одно дело — просто съесть вкусное пирожное и совсем другое — долго и старательно его выпекать, рискуя при этом создать нечто совершенно несъедобное. Вот Кирилл и не рисковал.

Да и не было у него особой охоты идти на какой-то риск. В конечном итоге, женщины значили для него примерно столько же, сколько вкусная еда и хорошая выпивка. А иногда проведенный в одиночестве вечер приносил куда больше удовлетворения, чем самая изысканная ночь любви. В принципе, он сам прекрасно понимал, что никаких особых душевных устремлений у него не было и вряд ли возникнет, что он — самый обыкновенный представитель мужской половины человечества, хотя скорее относится к лучшей его части, нежели к худшей.

— У тебя нет цели в жизни, — сказала ему как-то одна из мимолетных пассий. — Ты начисто лишен честолюбия и амбиций.

— Это плохо? — осведомился Кирилл.

— Это ненормально. Человек должен к чему-то стремиться. Например, сделать себе состояние. Или карьеру. Или жениться на самой красивой в мире женщине.

Кирилл с некоторым интересом посмотрел на девушку, которая была очень даже недурна собой, а в придачу оказалась чуть ли не философом. Как сказал один из поэтов современности: «Любимая, да ты и собеседник?!»

— А зачем? — после паузы поинтересовался Кирилл.

— Что — зачем?

— Зачем мне состояние? Я достаточно зарабатываю.

— Тебе что, не нужны деньги? — чуть ли не задохнулась от изумления девушка.

— Почему не нужны? Деньги нужны всем. Но состояние… Что я с ним буду делать?

— Жить в свое удовольствие.

— А чем я, по-твоему, занимаюсь?

— По-моему, ты существуешь на грани выживания. Квартира у тебя маленькая, машина — старая…

Кириллу стало смешно.

— Малыш, а если бы у меня были шикарные апартаменты, зашибенная тачка, яхта и вилла на каких-нибудь островах, тебе было бы слаще со мной в койке кувыркаться?

— Одно другому не мешает, — с некоторой растерянностью отозвалась его собеседница. — И вообще богатые люди…

— Как мне кто-то говорил, богатые и очень богатые люди имеют кучу проблем с психикой, во-первых, и с сексуальной жизнью, во-вторых. Оно мне надо?

— Ну-у… почему обязательно проблемы? Мы могли бы, например, совершить кругосветное путешествие на яхте. Или…

— Мы? — иронически приподнял брови Кирилл.

— А разве я тебе не нравлюсь?

— Детка, ты прелесть, но мне с тобой пока и без яхты хорошо. А если поругаемся посреди океана? Бросать тебя за борт в набежавшую волну? Или самому топиться?