– Готово, Петровна!

Они взяли шайку с «бурдой», ковшик и скрылись в парной, плотно закрыв за собой дверь.

– Девки, подгребай париться, уже поддавать пошли! – раздался чей‑то звонкий и радостный крик, и толпа у двери стала стремительно увеличиваться.

Из‑за двери вывалились обе тетки.

– Ну? – не терпелось кому‑то.

– Гну! – сердито ответила Петровна. – Дайте пару осесть.

Она снова нырнула за дверь. Нетерпение толпы нарастало. Через пару минут Петровна выскочила обратно.

– Давай запускай, не томи! – закричали ей.

– Сейчас, бабоньки, минутку еще, – попросила она.

– Да сколько можно? Запускай! – возмущались в толпе.

– Ладно, где мой веник? – вскинула голову Петровна.

Ей сунули в руки плотный дубовый веник, и она повернулась к двери, скомандовав:

– Только быстро и все сразу, ясно?

– Ясно! Давай! – ответил ей нестройный хор.

Дверь распахнулась, и толпа голых женщин разом ломанулась внутрь. Света на успела опомниться, как оказалась на самой верхотуре, ошеломленная, ошалевшая. Неимоверный жар оглушил и потряс ее, воздух был настолько раскален, что им невозможно было дышать. Адское пекло сдавило тисками голову, заставило бешено колотиться сердце. Света инстинктивно сделала то же, что и все вокруг, – присела на корточки, стараясь держать голову как можно ниже.

«Чтоб тебя с твоей баней!..» – вспомнила она об Андрее.

Она с превеликой радостью сию же секунду удрала бы отсюда, но, во‑первых, путь к отступлению был отрезан плотной людской стеной, а во‑вторых, Света поймала насмешливый взгляд той самой женщины в фетровой шляпе, оказавшейся радом с ней.

«Ах, так?! – возмутилась про себя она. – Думаешь, мне слабо? Ошибаешься, дорогая моя! Я еще тебя здесь пересижу!»

Света решила терпеть. Терпеть во что бы то ни стало. Со всех сторон раздавались довольные стоны и кряхтения. Судя по ним, эта пытка доставляла кому‑то огромное наслаждение. Света прикрыла рот ладонью – так легче было дышать – и постаралась расслабиться. Отчасти ей это удалось, она обратила внимание на необыкновенные ароматы, которыми был пропитан горячий воздух парной. Тут были и мята, и эвкалипт, и хвоя, и еще что‑то незнакомое, мягкое и душистое.

Жар начал спадать, многие встали во весь рост, а Петровна так и вовсе уже хлесталась веником, довольно покряхтывая. Света тоже осторожно выпрямилась – и ничего, оказалось вполне терпимо. Она посмотрела на женщину в шляпе и, встретившись с ней взглядом, победно улыбнулась. Та улыбнулась в ответ и протянула ей свой веник, попросив:

– Пройдись по спине, а?

Света охотно взяла веник и принялась со всей силы яростно лупить ее по согнутой дугой спине. Ей казалось, что женщина должна немедленно взмолиться о пощаде, остановить ее, но та молчала и лишь изредка чуть слышно то ли бормотала что‑то себе под нос, то ли просто мычала. Света так усердно махала веником, что рука у нее быстро устала, и она, тяжело дыша, остановилась.

– Хватит? – сердито спросила она. Женщина, утирая с лица пот, повернулась к ней и взяла свой веник.

– Да, сразу видно, что ты никогда в жизни его в руках не держала, – усмехнулась она. – Кто ж так парит? А ну, ложись, – кивнула она на освободившуюся лавку.

«Она сейчас убьет меня», – мелькнула у Светы мысль, но отказаться было невозможно, это означало струсить, и она обреченно легла на горячие доски.

Зажмурив глаза, она замерла в ожидании ответной экзекуции. Но вместо обжигающих хлестких ударов Света почувствовала лишь, как по телу одна за другой пробегают приятные волны горячего воздуха. Женщина в черной фетровой шляпе вовсе не собиралась ей мстить, она только хотела дать почувствовать новичку всю прелесть русской парной.

Поняв это, Света успокоилась и расслабилась. Веник порхал над ней, постепенно опускаясь все ниже. Вот уже его листочки начали легко касаться ее тела, как бы деликатно ощупывая его: от кончиков ног – вверх, к плечам. С каждым новым проходом эти касания становились все смелее, десятки крошечных зеленых ладошек мягко ласкали кожу, погружая тело Светы в сладкую бессильную негу. Банный жар проникал все глубже, размягчал мышцы, пробирал до самых костей. От этого удивительного ощущения у Светы совершенно неожиданно по позвоночнику пробежал холодок – в таком‑то пекле! Ей вдруг безумно захотелось немедленно испытать на себе всю силу и мощь березового веника. И тут, словно почувствовав ее нетерпение, на распаренное тело обрушились полновесные, тяжелые удары. Снова снизу вверх, от стоп к плечам, раз за разом прикладываясь от всей души и оставляя на коже свои влажные листочки, принялся охаживать ее веник‑чародей! Это было так здорово, так мучительно‑сладко, что Света, не сдержавшись, блаженно застонала.

– Ну как? Жива? – наклонилась к Свете ее добровольная банщица.

В ответ Света смогла лишь умиротворенно и благодарно улыбнуться.

– Тогда переворачивайся, – последовала очередная команда.

Света легла на спину, непроизвольно прикрыв одной рукою грудь, а другой – низ живота.

– А ну‑ка, убери руки! – прикрикнула на нее женщина. – Ничего с твоими прелестями не случится, только слаще станут, – усмехнулась она.

И опять летал в жарком душистом воздухе парной волшебный веник, то интимно‑нежный, то безжалостно‑мучительный. Силы совсем оставили Свету, тело стало казаться чужим, уже не подвластным ее воле. Да и воли‑то у нее, похоже, больше не осталось – всю до капельки выпарил банный жар...

– Все! Для первого раза – хватит! Теперь вставай и дуй за мной, – Света услышала сквозь звон в ушах чей‑то далекий голос.

Она покорно поднялась с лавки и, пошатываясь от изнеможения, осторожно спустилась вниз, к выходу. Дверь распахнулась, парилка выдохнула их обеих, окутанных клубами пара, из своего раскаленного чрева. Женщина бросилась к бассейну, увлекая за собой совершенно обессиленную Свету, и, отшвырнув в сторону веник и шляпу, с разбегу ухнула в воду. Вынырнув на поверхность, она обернулась к стоящей в нерешительности Свете и недоуменно выдохнула:

– Ну?!

«А‑а‑а... Помирать, так с музыкой!» – отрешенно подумала Света. Непослушными ногами она ступила на край бассейна и, зажмурив глаза, с утробным стоном рухнула вниз...

Ее раскаленное докрасна тело не ощутило холода воды – только сразу перехватило дыхание, и Света почувствовала, как тысячи тончайших иголок впились в каждый сантиметр ее кожи. Немного побарахтавшись, она выбралась из воды. Тело снова горело – на этот раз от бесчисленных легких покалываний, остатки сил утонули в бассейне, Свете надо было срочно сесть, а еще лучше – лечь. Она беспомощно озиралась в поисках своей наставницы, без ее указаний Света была не в состоянии уже и шагу ступить.

– Пойдем‑пойдем, я тебя сейчас чайком угощу, – подошла сзади она. – Тебя звать‑то как?

– Света, – едва ворочая языком, представилась она.

– А я – Вера.

Вера помогла Свете закутаться в чистую простыню и усадила на кстати освободившееся по соседству место. Из сумки был извлечен огромных размеров термос, и в руках Светы появилась кружка с ароматнейшим чаем, заваренным на душистых травах, листьях смородины и брусники. Прихлебывая обжигающий напиток, Света постепенно приходила в себя, отходя от изнурительного знакомства с русской баней. Вера, хорошо понимая ее состояние, с вопросами не приставала, дав новичку время спокойно оклематься.

Допив чай, Света сходила за своими вещами, окончательно переселившись к новой знакомой. Они с Верой налили по второй и, под духмяный чаек, начался неспешный разговор.

– Так ты в самом деле здесь в первый раз? – спросила Вера.

– Не только здесь, вообще – в русской бане.

– Что ж, хорошее дело начать никогда не поздно. И что же, интересно знать, тебя сюда привело? Наверное, ради красоты на муки пошла? Жирок согнать хочешь? – подмигнула Вера.

– Да нет, – расслабленно протянула Света, – просто затеяла дома ремонт, и сейчас моя ванная – одни сплошные руины...

– Так ты что, только помыться сюда пришла? – изумилась Вера.