Уничтожив храмы египетских царей, они стали строить новые культовые сооружения. Они стали писать свои имена египетскими иероглифами и присваивать себе титулы фараонов Египта. Своих детей они называли египетскими именами. Отношения между египтянами и завоевателями настолько улучшились, что их можно было даже называть хорошими. Уже мы стали нарекать новорожденных гиксосскими именами. Как, например, «Апопи»…
– Как это переводится?
– Стив, в египетском папирусе, украденном у нас англичанами и хранящимся сегодня в Британском музее говорится о том, что «Апопи» – это «христианский папа»
– Не может быть, – пробормотал я и, спохватившись, попросил Хасана продолжать дальше.
– Гиксосы нанесли урон нашему Маат, но они не смогли уничтожить культ мертвых. Как вам наверняка известно, Маклин, умершего фараона и ближайших к нему вельмож снаряжали для путешествия в иной мир.
Затем во времена Среднего царства произошла «демократизация» культа мертвых. Любой человек после смерти становился Осирисом и мог рассчитывать на новую жизнь. Я не хочу, чтобы вы думали о мрачности заупокойного культа. Напротив, наше частое обращение к мыслям о смерти не имеет ничего общего с тем мрачным культом, который существовал в Мексике. Веселись сегодня, так как завтра ты умрешь. Радости земные более реальны, чем грядущие.
Доктор Хасан умолк, встал из-за стола и пересек комнату. Взявшись за ручку двери, он распахнул ее и повернувшись ко мне, сказал:
– Прошу вас следовать за мной, господин любопытный журналист.
2
Мы спустились по лестнице на первый этаж. Умело лавируя между посетителями, уже заполнившими музейные залы, мы последовали в комнату, где находились папирусы.
Подойдя к одному из почерневших от времени манускриптов, который висел на стене под защитным стеклом, эль-Салех недовольно буркнул:
– Черт, когда я научу их вовремя вытирать пыль со стекол…
Я достал из кармана свежий платок и с готовностью протянул его директору. Он взглянул на него так, будто я извлек живого скорпиона и, не прореагировал на мой жест доброй воли. Хасан поправилочки, сместив их с краешка носа поближе к переносице. Всмотревшись в иероглифы, он стал уверенно переводить:
– «Ты будешь переплывать на пароме, будешь повора чивать обратно, ты будешь плыть по водам потока, и твоя жизнь начнется снова.
Твоя Ба не отделится от твоего тела, и твоя Ба станет божественной вместе с благословенным умершим. " Совершенные Ба будут беседовать с тобой, и ты бу дешь равным среди них, получая то, что дается на земле.
Ты будешь иметь силу над водой, будешь вдыхать воз дух и будешь пресыщаться желаниями твоего сердца. Тебе будут даны твои глаза, чтобы видеть, и твои уши, чтобы слышать. Твои уста говорят и твои ноги ходят Твои руки и твои плечи будут двигаться для тебя, твое тело будет плотным, твои мускулы будут расслаблены, и ты будешь ликовать всеми своими членами.
Ты осмотришь свое тело и найдешь его целым и здоровым, никакого зла не причинено тебе С тобой будет твое собственное сердце, у тебя будет твое прежнее сердце.
Ты направишься на небо, и ты проникнешь в подземный мир в любых обличьях, какие тебе понравятся.»
Закончив чтение, Хасан счел необходимым пояснить мне:
– «Ба» – это душа человека. Ее изображали в виде птицы с человеческой головой. Благодаря заклинаниям из книги мертвых, умерший египтянин мог в качестве Ба принимать любые формы.
– Вы большой знаток папирусов? – спросил я.
– Это моя единственная страсть, – с достоинством произнес директор. – Папирусы – древнейшие книги мира. Для меня – они увлекательнее любых романов Форсайта или Агаты Кристи.
– Забытые голоса свидетелей прошлого, – поддакнул я.
– Даже сегодня нет каталога множества египетских папирусов, рассеянных по всему земному шару, – вздохнул эль-Салех. – Какая с вашей точки зрения самая модная профессия?
– Зоолога?… – неуверенно предположил я.
– Прекратите шутить по любому поводу, – неожиданно вспылил Хасан. И тотчас успокоился, вспомнив, наверное, что согласно Маат, человек должен подавлять бурю в сердце и быть выдержанным, продолжил. – В древности завидовали даже не фараонам. Им было бессмысленно завидовать – все-таки живые боги. А из других занятий модно и престижно было стать писцом. Да, да… Писцом… Не солдатом или земледельцем, мясником или виноделом – они изнуряют себя день и ночь, получая в награду поврежденные спинные позвоночники, долги и уничтоженные грызунами урожаи. Только писцы имели благородную профессию, сопряженную с минимальным риском для комфорта и здоровья. Каким бы скромным не оказывалось происхождение писца, профессия приподнимала его над всеми остальными людьми. В случае удачного стечения обстоятельств он мог добиться богатства и могущества. И очень часто, Стив, дорога к власти пролегала через перо, а не через копье Писцы командовали армиями и даже высшие чиновники предпочитали, чтобы их изображали в обычной позе писца. Уважение египтян к письменности бы то культом.
– Как у китайских мандаринов? – спросил я.
Хасан подумал несколько мгновений.
– Наверное, у нашего народа это достигло больших размеров.
Он потащил меня к другому папирусу, гораздо лучшей сохранности, возле которого стояла миловидная девушка. Она с интересом вслушивалась в переводимый Хасаном иероглифический текст.
«Что касается тех ученых писцов, кто жил подобно богам,… их имена будут существовать вечно, хотя сами они ушли в небытие… и все их родственники забыты.
Они не сделали себе медных пирамид с надгробными плитами из железа .
Они сделали папирусный свиток - жрецом, творящим молитву, письменную доску - любящим сыном; книги поучений были их пирамидами, тростниковое перо - их ребенком, а каменные поверхности -женой… Более полезна книга, чем резная стела или прочная могильная стена. …
Человек разлагается, тело его - прах, и все его род ственники вымерли, но писания заставляют его жить на устах чтеца.
Книга полезнее, чем дом строителя или погребальная часовня в песках Запада…»
Это произвело на меня впечатление. Я смотрел на доктора Хасана и не сомневался, что в предыдущих жизнях, в одной из своих реинкарнаций, он был писцом, носившим жезл маршала в школьном ранце и, в конце концов, добившимся заслуженной славы и почета. Страсть, с которой он говорил, была тем фитилем, который, воспламеняясь, уничтожает все преграды на своем пути, превращая самые фантастические и дерзкие мечты в реальность.
Я почувствовал к директору эль-Салеху нарастающее уважение.
– Ведь вы не зря пересказали мне египетские представления о загробной жизни.
– Маклин, вы удивительно проницательны. Гиксосам удалось узнать многие секреты египтян, но они не добились самого главного – тайны вечной жизни.
– Вечная жизнь? Но это невозможно!
– Как я уже сказал, правление бога Тота продолжалось несколько тысячелетий Именно с помощью Тота сумели воскресить Осириса, превратив его в бога мертвых.
– Как это произошло'? – поинтересовался я.
– Против Осириса устроили заговор" более семидесяти членов его двора во главе с родным братом Сетом замыслили коварный план устранения Осириса. Пригласив его на банкет, заговорщики инсценировали шутливую игру-головоломку. Прекрасный сундук, изготовленный из дерева и золота был приготовлен как приз тому, кто смог бы поместиться в него целиком.
– Снова сундук. Из дерева и золота!
– Гости старались как могли. Один за другим они пытались завоевать приз, забравшись в него. Пришла очередь Осириса. Предчувствуя недоброе, он, тем не менее, лег внутрь сундука, идеально подошедшего ему по раз мерам. Не удивительно, ведь изготовлен был сундук точно по его росту. Немедленно заколотив ящик, все швы в нем залили расплавленным свинцом – не было даже дырок для воздуха. Сундук бросили в Нил, где он плавал некоторое время, пока не застрял в зарослях папируса в Восточной Дельте.
