Консул кивнул в сторону «Ан-74», из которого по трапу уже спускались на летное поле, нагруженные баулами и какой-то поклажей, первые пассажиры.

– Они займутся поиском одного из двух пропавших граждан. А также позаботятся о том, чтобы в ближайшие два или три дня, пока позволяет погода и если в том будет необходимость, расконсервировать пригодное для жилья и размещения строение.

– Мне показывали фото– и видеосъемку ангара. Объект ведь сгорел не полностью, не так ли?

– Да, частично. Но его восстановлением займутся несколько позднее. Сейчас нужно будет забросить группу спасателей в поселок и продолжить поиски второго «зимовщика».

– Это разумная мысль. А эти ваши спасатели… – Губернатор кивнул в сторону самолета, где крепкие мужчины в пуховиках и комбинезонах выгружали поклажу на мототележку. – Кто-то из них уже бывал здесь прежде? Они знают острова? Знакомы ли они с нашей спецификой?

– Как минимум двое из прилетевших уже бывали прежде на Шпицбергене, – сказал консул. – Люди они подготовленные, имеют при себе все необходимое для выполнения своей задачи. С ними на борту вертолета отправится наш сотрудник, опытный человек, который уже прежде зимовал в этом поселке. Времени прошло немало. По здешним меркам арктической зимы – почти вечность. Прогноз по спасательной операции… гм…

– Не слишком оптимистичный? – уловив заминку, сказал губернатор. – У нас такое же мнение.

– Да, это так. Но… Но пока не будут найдены тела двух наших пропавших граждан, а именно Антона Кривцова и Николая Пинчука, или пока не будет выяснена их судьба, поиски решено не прекращать.

– Ну что ж. Мы готовы оказать вам всяческую помощь.

– Поэтому я попросил бы, господин губернатор, сократить до минимума юридические формальности. С тем, чтобы прибывшие на архипелаг спасатели и следственная бригада могли как можно скорей приступить к работе.

– У нас и так крайне упрощена процедура оформления, господин генеральный консул, – спокойным тоном сказал Ингерман. – Что касается двух озвученных вами пожеланий… Я не возражаю против отправки партии спасателей или специалистов в Пирамиду. Это ваше право.

– Благодарю, господин губернатор.

– Но вот что касается расследования известных вам ЧП… Тут одной моей власти или моего слова недостаточно.

– Уточните, господин губернатор, о чем речь?

– Вашим «компетентным товарищам» придется согласовывать все действия, каждое из проводимых ими мероприятий на архипелаге. И согласовывать не только с моим офисом, но и с теми их коллегами, сотрудниками нашего Министерства юстиции и полиции, что уже вскоре, менее чем через час, прилетят к нам из Осло.

– Эй, Ильина! – Бортинженер, следивший за выгрузкой, остановился возле сидящей на откидном кресле пассажирки. – А ты почему не выходишь? Или решила с нами остаться?

– А и осталась бы, Света, – с улыбкой произнес вышедший из кабины второй пилот. – У нас как раз в штате бортпроводницы не достает…

– Какой мне с этого будет интерес? – посмеиваясь, спросила девушка. – Сами вы все женатые, обременены семьями и детьми. И перевозите вы не олигархов, а работяг, полярников и разные железяки и ящики. Нет, не интересно… Ладно, с вами тут хорошо, но пойду-ка я на выход.

Ильина надела шапочку, убрав под нее заплетенные в две косы светлые – пепельного оттенка – волосы. Застегнула молнию на куртке, сверху набросила капюшон. Натянула варежки поверх перчаток. Она поднялась на борт в Мурманске первой, и первой уложила в грузовой отсек, расположенный за съемной пластиковой перегородкой, свой багаж. Именно по этой причине ей пришлось дожидаться, пока все тринадцать пассажиров – она четырнадцатая и как бы вне списка, чуть не зайцем проехала, – прилетевших в Лонгйир на этом полярном извозчике «Ан-74», заберут свои вещи, тем самым откроют доступ к ее багажу.

Ильина поднялась из кресла. Из кабины вышел и командир.

– Не отпускайте ее, пока не заплатит выкуп!

Улыбнулась взаимно, ямочки на щеках, ровные белые зубки… Ей было приятно мужское внимание, что уж там лукавить. Ребята из экипажа – ее старые знакомцы. В прошлом году на этом же борту летали на Землю Франца-Иосифа. А затем еще дважды, в августе и сентябре, отправлялись с группами туристов на «льдину», к Северному полюсу.

Она чмокнула командира в пахнущую табаком и одеколоном щеку, увернулась от объятий второго пилота. Бортинженер сам выдернул из грузового отсека два темно-синих баула, снес вещи Ильиной по трапику и аккуратно уложил на последний по счету вагончик мототележки.

– Света, ты обещала дать номер сотового! Местный, по которому с тобой связаться можно в Лонгйире или в Баренце.

– Неужели? Я что-то такого не помню. Спасибо, что поднес мои чемоданы!

– Мы денька через три или четыре опять прилетим в Лонгйир. Если, конечно, погода позволит… Так как тебя тут найти?

– Легко! Позвони в офис.

– Чей офис, не понял?

– Снежной королевы…

Девушка, обернувшись, помахала рукой выбравшимся из самолета на взлетку членам экипажа.

– Спасибо, что подбросили! Счастливо! И до новой встречи!..

Ильина сразу заметила у входа в здание терминала знакомые лица.

– Hei folkens! Hei Rogstad[12]!

– Hei Iljina!

Обнялись, потерлись, как чукчи или эскимосы, носами…

Эта забавная привычка у них осталась с детства. Мало кто из здешних жителей – а здесь, в Лонгйире, проживает преимущественно молодежь лет до тридцати пяти – имеет такой же стаж знакомства, как две эти чем-то похожие друг на дружку девушки, норвежка и русская. Отец Светланы, известный в определенных кругах полярник и ученый, доктор географических наук и член-корреспондент Академии наук Александр Николаевич Ильин впервые привез свою семью – жену и дочь – в Баренцбург, когда Светлане только-только исполнилось пять лет. В ту пору в поселке работала на постоянной основе небольшая группа геофизиков, геологов и гляциологов, которой как раз и руководил Ильин.

Условия для проживания там, кстати, были – и остаются – вполне комфортными. Детский сад, школа, где учатся дети шахтеров, персонала, командированных и администрации, Дом культуры, бассейн, спортзал…

Что касается семьи Ругстад, то отец Мэрит многие годы занимал на архипелаге должность старшего горного инженера. Ему были не чужды и научные интересы. Именно на этой почве херр Ругстад еще в довольно молодые годы познакомился с Ильиным. Какое-то время они вместе работали над существовавшим в пору заката СССР совместным советско-норвежским проектом по исследованию приполярных архипелагов – Земли Франца-Иосифа и Свальбарда-Шпицбергена. Да так крепко сошлись, что не прекратили общения и переписки даже после закрытия проекта: продолжали встречаться и дружить семьями.

Со временем, когда подросли девочки, – у Мэрит есть еще и старший брат – у них тоже возникли теплые дружеские отношения. Светлана, еще когда училась в старших классах, а затем и в пору учебы в МГУ, на зимних каникулах частенько гостила в приграничном Киркенесе и даже в Осло, где проживает бабушка Мэрит и семья ее тети. Ругстад-младшая тоже несколько раз приезжала в Россию – погостить у подруги. Весной или летом они непременно пересекались уже здесь, на архипелаге. Тот самый случай, когда место встречи изменить нельзя…

Этот суровый, но невероятно притягательный край тысячи островов, ледников и белых медведей и для семьи Ильиных, и для семейства Ругстад стал, по сути, вторым домом.

Обменявшись приветствиями с подругой, появлению которой здесь, в аэропорту, она была несколько удивлена, Ильина с улыбкой посмотрела на мужчину. На того, кто частенько хвостом ходит за Мэрит Ругстад. На того, кто уже по меньшей мере два года сохнет по этой холодной, как лед, красавице. На того, кто теряет в ее присутствии дар речи, к кому сама Мэрит относится снисходительно, зачастую даже не замечая его взглядов и самого его присутствия.

– Nе! Hei hei, Torensen! Hei, sveis[13]!