Насытившись, Сюзанна вытерла салфеткой губы, отодвинула от кровати столик с подносом – и внезапно почувствовала на себе чей-то взгляд. Она подняла глаза.
Он стоял в проеме двери – высокий элегантный мужчина лет тридцати восьми. Темные туфли, темные брюки, белый халат, белая рубашка с галстуком в зеленых тонах. Лицо у него было привлекательным, пожалуй, даже чувственным, с правильными чертами, словно вышедшее из-под резца гениального скульптора. Голубые глаза, преисполненные каким-то сиянием, чудесным образом сочетались с его темной шевелюрой; пышные волосы зачесаны назад.
– Мисс Тортон, – проговорил он. – Счастлив видеть вас бодрой и свежей. – Он подошел ближе к кровати. У него была приятная улыбка, приятнее даже, чем у Тельмы Бейкер. – Я ваш лечащий врач доктор Макги. Джеффри Макги.
Он протянул ей свою руку, и она слегка пожала ее. Ладонь была сухой, пожатие сильным, но в то же время мягким, бережным.
– А я думала, что моим врачом будет доктор Витецкий.
– Нет, он у нас главврач, он начальник над всем медицинским персоналом больницы, – пояснил Макги, – а я буду заниматься непосредственно вами. – В его голосе чувствовались и надежная мужская сила, и мягкая обволакивающая доброта. – Я был дежурным врачом как раз в тот день, когда вас доставили к нам в приемное отделение.
– Но вчера доктор Витецкий сказал…
– Вчера у меня был выходной день, – перебил ее Макги. – У меня два дня выходных от моей частной практики и всего один выходной день от обходов в больнице. Так вот, я до сих пор не понимаю, как это вы умудрились выбрать для своего возвращения в сознание именно этот день. Вы лежали без движения три недели, двадцать два дня я не переставал думать о том, как вывести вас из этого состояния, и – на тебе, – вы выбираете именно тот день, когда меня нет в больнице. – Макги покачал головой, изображая и обиду, и огорчение. – Да мне и сообщили-то об этом только сегодня утром. – Он нахмурил брови, взглянув на мисс Тортон с насмешливым упреком. – А теперь, мисс Тортон, – продолжал подшучивать он, – если вы намерены преподносить нам еще какие-либо чудеса, то я настаиваю на моем присутствии при них. Как же иначе я смогу в них поверить и разделить с вами славу победы? Договорились?
Сюзанна в ответ только рассмеялась, приятно удивленная шутками доктора.
– Конечно, доктор Макги, я согласна.
– Ну и прекрасно. Отлично. Я рад, что нам удалось договориться. – Он улыбнулся. – Как вы себя чувствуете сегодня утром?
– Уже лучше, – ответила она.
– Уже готовы провести вечер в баре и потанцевать?
– Может быть, отложим до завтра?
– Так, значит, и договоримся. – Он взглянул на поднос с остатками завтрака. – Я вижу, у вас появился аппетит.
– Я попыталась съесть все, но не смогла.
– Именно так сказал Орсон Уэллс[4].
Сюзанна от души рассмеялась.
– Ну что же, начали вы неплохо, – сказал доктор, показав на поднос. – Вам поневоле приходится начинать с небольших порций, тут ничего не поделаешь. Но не беспокойтесь, вы быстро восстановите свои силы. Вы даже сами не заметите, как дела пойдут на лад и вы окончательно выздоровеете. Сегодня утром кружилась голова, были боли?
– Нет, не было ни того, ни другого.
– Давайте-ка я проверю ваш пульс, – сказал он, собираясь взять ее запястье.
– Пульс уже измерила миссис Бейкер незадолго до завтрака.
– Я в курсе. Я просто искал предлог, чтобы вновь дотронуться до вашей руки.
Сюзанна снова рассмеялась.
– Вы так не похожи на других врачей.
– А вы считаете, что врач обязан быть строгим, деловым, серьезным и без чувства юмора?
– Совсем не обязательно.
– Вы считаете, что мне следует взять в пример доктора Витецкого?
– Безусловно нет.
– Он велик-к-колепный врач, – продолжал Макги, мастерски подражая польскому акценту Витецкого.
– Я в этом не сомневаюсь. Но подозреваю, что вы ему ни в чем не уступаете.
– Благодарю вас. Ваш комплимент должным образом отмечен, и он, безусловно, обеспечит вам маленькую скидку, когда я буду подводить окончательные итоги.
Макги все еще продолжал удерживать в своей руке ее запястье. Наконец он взглянул на часы и посчитал пульс.
– Я буду жить? – спросила она, когда он закончил.
– Никаких сомнений не может быть. Вы теперь будете выздоравливать на всех парах. – Он все еще не отпускал ее руки. – А если серьезно, то я честно думаю, что шутки между врачом и пациентом только на пользу последнему. Поднимается тонус, а с ним и жизненные силы организма. Но дело в том, что некоторые люди на дух не переносят, когда с ними шутят люди в белых халатах. Для таких людей, вероятно, лучше, когда врач как бы несет у себя на плечах всю тяжесть мира, наверное, им от этого становится легче. Так что, если мои шутки вас раздражают, я могу «убавить громкость или вовсе выключить звук». Самое главное для меня, чтобы вы чувствовали себя удобно и верили в тех людей, которые заботятся о вашем выздоровлении.
– Нет-нет, что вы, продолжайте, ваши шутки меня вполне устраивают, – уверила доктора Сюзанна. – Больше того, они просто необходимы, от них поднимается настроение.
– Вам вовсе не из-за чего быть мрачной. Самое худшее у вас позади.
Отпуская ее руку, он слегка сжал ее напоследок.
К своему удивлению, Сюзанна почувствовала – ей жаль, что это рукопожатие так быстро кончилось.
– Доктор Витецкий сказал мне, что у вас были какие-то провалы в памяти, – продолжал Макги.
Сюзанна нахмурилась.
– Наверное, теперь их стало меньше, чем вчера, да и все остальное, видимо, рано или поздно вспомнится. Хотя вспоминать еще придется многое.
– Я собирался поговорить с вами на эту тему. Но прежде мне надо завершить обход больных. Я вернусь через пару часов, и, если вы не возражаете, мы вместе поможем вашей памяти восстановить утраченные фрагменты.
– Конечно, я не возражаю, – ответила Сюзанна.
– А сейчас вам лучше отдохнуть.
– Ничего другого мне не остается.
– Но в теннис я вам пока играть запрещаю.
– Как же так! У меня же назначен матч с миссис Бейкер.
– Придется отменить.
– Слушаюсь, доктор Макги.
Она улыбкой проводила его до дверей. Он шел уверенной походкой, стройный и элегантный.
Он уже помог ей. Мрачные мысли сами собой улетучивались из сознания, и теперь она понимала, что все ее страхи были не чем иным, как порождением ее собственной фантазии, результатом ее слабости и неуверенности в своих силах; никакого иного объяснения просто не могло быть. Странное поведение доктора Витецкого больше не казалось ей заслуживающим внимания, да и сама больница теперь уже не казалась ей такой мрачной, как вчера.
Через полчаса, когда миссис Бейкер снова заглянула к ней, Сюзанна попросила принести зеркало. Когда она взглянула на себя, то тут же пожалела о своем опрометчивом желании. Из зеркала на нее смотрело бледное, вытянутое лицо. Ее зеленоватые глаза были воспалены до красноты, и вокруг них лежали темные круги, к тому же веки были опухшими. Вероятно, с тем, чтобы облегчить перевязки, ей отстригли со лба ее некогда длинные светлые пряди волос, не слишком заботясь о красоте. В результате получилось нечто убогое и уродливое. Кроме того, после трехнедельного сна волосы загрязнились до невозможности и скатались в неопрятные клочья.
– Боже, на кого я похожа! – воскликнула Сюзанна.
– Ну что вы, ничего страшного, – попыталась ее успокоить миссис Бейкер. – Просто несколько изможденный вид, вот и все. Все восстановится, уверяю вас. Вы снова наберетесь сил, на лице появится румянец, а круги под глазами исчезнут.
– Мне необходимо вымыть голову.
– Но вы же не сможете сейчас пойти в ванную, у вас еще слишком мало сил. К тому же мы пока не можем снять повязку со лба, вероятно, только завтра будут снимать швы.
– Нет-нет. Теперь, сейчас. У меня ужасно грязные волосы и голова. Я выгляжу жалкой, а от этого не прибавляется сил для выздоровления.