– Конечно, Юсуф. Спрашивайте.

– Какие у вас есть пожелания... касательно меню на этот вечер?

– Меню? – Иван удивленно уставился на «мажордома». – На этот вечер?

– Да. Ведь сегодня праздник... как я понимаю?

– Праздник?

Юсуф улыбнулся кончиком губ.

– У нас здесь, вообще-то, не принято праздновать Новый год. Но вы наш гость! А пожелания гостя для нас – закон.

Иван только сейчас сообразил, о чем идет речь. Ну да, точно! Ведь сегодня... тридцать первое декабря! Миллионы людей готовятся отпраздновать наступление Нового года. Наряженная елочка, Санта Клаус или Дед Мороз, в зависимости от страны и обычаев; салат оливье, шампанское, конфетти, бенгальские огни… Неужели это все существует: и новогодние праздники, и залитая электрическими огнями Москва, и мирная жизнь с ее простыми, в сущности, заботами и радостями? Да, судя по собственным воспоминаниям, существует, но где-то в другой жизни, в параллельном измерении, на другой планете...

– Мы накроем поздний ужин в столовой, – сказал после паузы Юсуф. – В одиннадцать вечера по местному времени, если не возражаете.

– Какие могут быть возражения, Юсуф? Но...

– Если у уважаемого гостя праздник, для нас это тоже – большое событие.

– Я не хочу никого обременять. К тому же, такого рода праздники не отмечают в одиночестве...

Иван, хотя и вынужден был импровизировать, не случайно воткнул в их диалог фразу про одиночество... Вдруг «мажордом» проколется? И что-то скажет о только что приехавшей на виллу женщине?

Юсуф удивленно вскинул правую бровь.

– Может, вас чем-то не устраивает хонум? Достаточно одного вашего слова...

«Следи за базаром, – подумал про себя и о себе же Иван. – А то из-за тебя девчонку накажут...»

– Нет, нет, меня все устраивает. Решительно все. Но насколько мне известны традиции...

Он не закончил фразу, но «мажордом» его прекрасно понял.

– Хонум не будет праздновать с вами за столом. Но она, пока вы у нас в гостях, в полном вашем распоряжении.

«Что в лоб, что по лбу, – усмехнулся про себя Козак. – Вот уж поистине, Восток – дело тонкое».

– Так какие у вас будут пожелания, уважаемый Иванджон? Я передам повару, он уже отправился на кухню.

– Спасибо, Юсуф. Что-нибудь на ваш вкус. Может быть, Жанна что-нибудь подскажет в этом плане?

«Мажордом», сохраняя на лице вежливую полуулыбку, слегка кивнул. Но про Жанну опять не захотел говорить.

– Так я могу искупаться в бассейне? – на всякий случай переспросил Иван. – Или это будет... не совсем удобно для других?

– Купайтесь сколько угодно и в любое время. Я уже говорил, что все, что только есть в этом доме, включая души и чувства обитающих здесь людей, полностью в вашем распоряжении!

«Мажордом», считая разговор законченным, намеревался оставить гостя наедине, но теперь уже Иван решился задать ему вопрос.

– Юсуф, могу я спросить?

– Да, конечно.

– Могу я узнать имя достопочтенного хозяина этого великолепного дома?

Парень вновь вскинул брови.

– Я думаю, вы с ним скоро увидитесь. В свое время.

– Гм... – не дождавшись более конкретного ответа, Иван попытался совершить обходной маневр. – Видите ли... Я бы хотел передать слова благодарности. За теплый прием, за доброе ко мне отношение...

– Хорошо. Я передам хозяину, не сомневайтесь. Да вы и сами скоро сможете это сделать. – Юсуф продемонстрировал белозубую улыбку. – Вы ведь нас еще пока не покидаете, Иванджон, не так ли?

В первый день и в первые минуты своего пребывания на вилле, когда его сопроводили в галерею, где он увидел этот самый бассейн, возле которого он сейчас расположился, удобно устроившись в шезлонге, Иван подивился этому, как восьмому чуду света.

Наверное, у хозяина особняка, как и у владельцев некоторых соседних вилл и дворцов, возведенных, судя по новеньким фасадам, в последние годы, уже при Карзае и американцах, не уступающих размерами той вилле, где он гостит, и тоже заметно, броско выделяющихся на фоне серой кабульской действительности, денег куры не клюют. Бассейн здесь метров пятнадцать в длину и пять в ширину. Достаточно глубокий – примерно два с половиной метра. Можно лишь гадать, откуда местные берут воду в таком не маленьком для афганской столицы объеме. То ли устроены подземные цистерны-резервуары, то ли идет отбор воды из реки Кабул, то ли скважины пробурили... кто его знает. Если у заказчика есть деньги на его причуды, то найдутся и те, кто воплотят их в жизнь. Благо современные инженерные технологии позволяют решать еще и не такие сложные задачи.

Кстати, вода в бассейне не застойная, чистая, с едва уловимым запахом какого-то хлорсодержащего вещества с добавкой ароматизатора. В душевых и в кранах – чистейшая вода, мягкая, пропущенная, вероятно, через систему фильтров и озонатор.

Отец, проведший в Афганистане суммарно три года, участвовавший в модернизации построенного советскими же спецами в шестидесятых в Кабуле домостроительного комбината и некоторых других объектов городского хозяйства, рассказывал Ивану (разговор был в начале девяностых), что в афганской столице главная проблема – это отсутствие нормального водоснабжения и канализации. По современным нормативам для удовлетворения потребностей хомо сапиенс требуется не менее пятидесяти литров воды на человека. В Кабуле, находящемся в долине одноименной реки с крайне неуравновешенным характером, на высоте около тысячи восьмисот метров над уровнем моря и с огромными перепадами высот в разных частях и районах города, большинство населения вынуждено довольствоваться едва ли не «пустынной» нормой, потребляя от трех до пяти литров воды в сутки... А тут, по местным меркам, такая роскошь.

Иван повернул голову на звук.

– Hi, Ivan! А вот и я.

Через боковую дверь в галерею вошла высокая молодая женщина в коротком атласном халатике, доходящем ей до середины бедра. Иван поднялся на ноги. Увидев, кого и что, если говорить о фактуре, скрывали мусульманские одеяния, едва сдержался, чтобы не выдать вслух нечто вроде «ух ты!» или «ох и ни фига себе...»

Так вот ты какая, значит, Жанна?!

Перед ним была отнюдь не девушка, не пигалица, вроде той же Ханумы, но молодая женщина в полном соку, в самом расцвете. С виду ей лет тридцать (гадать об истинном возрасте женщины, не имея под рукой ее паспорта, занятие почти бесполезное). Волосы средней длины с мелированием, с оттенками прядей-полос от пепельного до светло-янтарного и медового. Очень ровно подстрижены; с боков по одной линии чуть ниже уха, спереди – ровная челка. Такая прическа, кажется, называется «каре».

Лицо с высокими скулами, выразительными зелеными глазами и красиво очерченными губами принадлежит стопроцентной европейке. Несколько, правда, портит впечатление тяжеловатый волевой подбородок... Но все же эту женщину можно назвать красивой без всяких натяжек.

Кожа очень гладкая, матовая, даже как бы чуть светится изнутри. Ровный золотистый загар, скорее всего, результат посещения солярия. Она могла быть немкой, или славянкой, или даже скандинавкой... Хотя ее имя и довольно заметный акцент – она грассирует и говорит с легким прононсом – указывают на то, что эта дама – либо француженка, либо жительница франкоговорящей провинции какой-нибудь страны со смешанным населением, вроде Канады или Швейцарии.

Сама Жанна, казалось, не замечала устремленного на нее мужского взгляда. Она кивнула Козаку как старому знакомому. Прошла мимо него по бортику бассейна. Подойдя к столику с напитками, взяла нечто, похожее на пульт. Щелкнула кнопкой; лампы освещения поменяли цвет с дневного на закатный; стекла галереи, сквозь которые сочился натуральный дневной свет, стали не только непрозрачными, но и как будто покрылись пленкой амальгамы, превратившись в зеркала...

– Так будет лучше, не правда ли?

– Да, конечно... Просто замечательно.

– Как вода?

Она подошла к свободному шезлонгу. Неспешно развязала поясок. Находясь спиной к наблюдающему за ней мужчине, сняла халатик. Редко какая женщина может позволить себе такой ракурс. Но у Жанны была великолепная фигура: стройные длинные ноги; округлые ягодицы видны почти полностью, разделенные полоской материи всего в палец шириной; прямая спина, высокая шея... При росте под сто восемьдесят сантиметров она сложена весьма гармонично.