Был бы здесь хотя бы Аллен. Все-таки родная душа! Но брат Мелиссы «ладил» с мачехой — если только это возможно — еще хуже самой девушки. И, поступив в университет в Бостоне, носу не казал в родное гнездо даже по праздникам.

Пока она предавалась безрадостным мыслям, сзади раздались тихие шаги. Сильные руки схватили девушку за плечи, развернули. Джералд с видом заговорщика в мгновение ока увлек ее в один из выходящих на галерею темных коридоров.

— Скорее! Давай сбежим отсюда! — со смехом произнес он, таща ее за собой.

— Куда мы? — наконец сумела выдохнуть ошеломленная Мелисса. — Разве тебе не полагается сейчас быть внизу, с гостями?

— Ничего, обойдутся без меня хоть немного. В конце концов, сегодня не мой праздник, — снова засмеялся Джералд, порывисто обнимая ее и награждая быстрым коротким поцелуем.

Из бездны горечи — на вершину блаженства! Уже не споря, Мелисса почти бегом поспешала за возлюбленным. Она пошла бы за ним хоть на край света! Но пункт назначения оказался куда прозаичней — его спальня.

— Тут нам никто не помешает.

Торопливо захлопнув за собой дверь, Джералд сгреб Мелиссу в охапку и с видом пирата-победителя швырнул на широкую старинную кровать.

И как всегда, когда они оставались вдвоем, Мелисса уже не могла думать ни о чем, кроме мужчины, которого любила всем сердцем, кроме того блаженства, что испытывала в его объятиях, под градом его поцелуев. У нее даже мысли не пронеслось в голове, что, может, Джералду стоило хотя бы запереть дверь изнутри.

Тайные любовники были всецело поглощены друг другом, когда дверь спальни скрипнула, и тишину комнаты нарушил пронзительный яростный вопль.

Подскочив от неожиданности, Мелисса увидела, что на пороге стоит одна из девиц, пытавшихся строить глазки Джералду в тот вечер. А в следующую минуту, не успела девушка прийти в себя от потрясения, в комнату хлынули гости, привлеченные криками разгневанной соперницы.

Все остальное слилось в один непрерывный кошмар. Даже спустя десять лет память Мелиссы была способна выхватить из этого кошмара лишь отдельные пугающие фрагменты. Паника, с которой она нашаривала на кровати смятое платье. Гнев и отвращение на лице матери Джералда. Ужасное, испепеляющее чувство стыда, горящие щеки.

Ледяным тоном миссис Морган велела сыну спускаться обратно к гостям, а заливающуюся слезами Мелиссу велела препроводить домой, на расправу мачехи.

И расправа не замедлила себя ждать. Кларе не хватило ума — а может быть, и желания — представить историю в том виде, в каком ее только и можно было представить: как досадный эпизод, который лучше всего предать забвению. Нет, мачеха выжала из скандала все, что могла. Она стенала, заламывала руки, твердила, что навеки опозорена и никогда не осмелится больше появиться на людях — а все из-за отвратительного, непристойного поведения падчерицы. Мелисса сделала их семью притчей во языцех, их больше никогда не пригласят ни в один приличный дом!

Клара так долго и упорно твердила это, что даже мистер Халлидей, человек в общем-то кроткого и безобидного нрава, поверил: его дочь покрыла семью несмываемым позором и единственный способ поправить дело — это отослать ее подальше, причем надолго.

Спору нет, для Клары это был и вправду удобный случай избавиться от ненавистной падчерицы. Что же до Мелиссы, то ее уже волновало только одно: она не получила ни весточки, ни единого слова ободрения от того, кого любила всем сердцем.

Изнывая от тоски, она несколько раз умудрялась ночью выскользнуть из дома и отправить возлюбленному одно за другим три отчаянных письма с мольбой о помощи. Три письма, ни на одно из которых она не получила ответа.

В результате ухищрений мачехи в один «прекрасный» день отец призвал дочь к себе и объявил ей свое — точнее, Кларино, — решение. Мелисса не вернется в пансион. Она отправится в Австралию, в семью дальних родственников Клары, и закончит образование заочно.

Никакие мольбы не помогли. Мистер Халлидей, всегда такой мягкий, раз в жизни проявил несгибаемую решимость. Возможно, впрочем, что дополнительным стимулом для него послужила возможность сэкономить кругленькую сумму на дорогостоящем частном пансионе, где училась Мелисса.

Не успев прийти в себя от потрясения, оглушенная, растерянная и предельно несчастная девушка внезапно перенеслась из американской осени в царство австралийской весны. Все цвело и радовало глаз, но она оставалась слепа к окружающей красоте.

Ни роскошь тамошней природы, ни доброта семьи, в которой Мелиссе предстояло жить, — просто непонятно, как такие милые люди могли находиться в родстве с мегерой вроде Клары! — ничто не могло преодолеть ее депрессии. Она писала Джералду и сообщила ему свой новый адрес, но на эти письма, как и на прежние, ответа не получила.

Следующие два года прошли словно во сне. Уже потом Мелисса поняла: лишь самодисциплина и занятия помогли ей выстоять и вновь обрести себя. Мало-помалу она смогла даже полюбить край, в который ее занесла судьба, его необычную природу и культуру коренных жителей.

Больше всего времени понадобилось для того, чтобы смириться с горькой истиной: роман, значивший для нее так много, для Джералда был лишь мимолетным и ничего не значащим эпизодом, мелким флиртом. Какую горечь ощутила Мелисса при этом открытии! Она словно бы в одночасье повзрослела. Как смешны были ей теперь прежние беззаботная наивность и доверчивость.

С тех пор прошло десять лет. Она сумела забыть те короткие, безумные минуты полного, ничем не омраченного счастья, что когда-то пережила в объятиях Джералда… Но теперь они встретились вновь. И разящие воспоминания сами собой поднялись, всплыли на поверхность, а с ними воскрес и призрак былой боли, былой горечи.

С печальным вздохом Мелисса медленно отошла от окна и вернулась в постель. Вновь мысленно перебрав события той далекой поры, она сумела обрести некое подобие душевного равновесия. Да и усталость потихоньку брала свое. Мелисса засыпала. Последнее, что пришло ей на ум, было: если она и получила тяжелый урок, то усвоила его хорошо.

Теперь, став старше, мудрее, опытнее, она твердо знала: никогда и ни за что больше она не позволит себе стать жертвой коварного обаяния Джералда.

Мелисса забылась тяжелым сном. А когда наконец проснулась, чувствуя себя совсем разбитой, обнаружила, что уже давным-давно рассвело и в окна комнаты льется яркий солнечный свет.

И еще выяснилось, что в спальне она не одна. Джералд как раз вошел в комнату и опустил поднос с кофе на тумбочку возле кровати. Должно быть, его стук в дверь и разбудил Мелиссу.

— Привет! Я тут подумал, может, тебе захочется начать утро с чашечки кофе.

Хотя утренний его наряд отличался скорее небрежностью, чем элегантностью, а щеки явно требовали бритья, Джералд выглядел, как всегда, неотразимо. Молодой женщине мгновенно вспомнился вчерашний поцелуй.

Что и говорить, ситуация сложилась весьма щекотливая, если не рискованная. И хотя при утреннем свете, в джинсах и в рубашке Джералд казался менее опасным, чем накануне вечером, облаченный лишь в халат, но все же, все же… Чем скорее она уедет из этого дома, тем лучше!

— А который час? Я долго проспала? — поинтересовалась Мелисса, сообразив, что оставила часики в ванной.

— Пустяки. Всего десять. — Джералд задумчиво глядел на сонную красавицу. Волосы Мелиссы разметались по подушке, лицо выглядело юным, почти детским.

— Десять часов? — ужаснулась она. — Обычно в это время я давно на ногах. Сейчас встаю…

— Можешь не торопиться, — рассмеялся он. — Я уже звонил в аварийную службу относительно ваших труб. Мне сказали, что неполадки куда серьезней, чем казалось на первый взгляд, и что ремонт еще не закончили. В лучшем случае ты сможешь вернуться домой к вечеру, и то, если повезет. Кроме того, сегодня, если мне не изменяет память, воскресенье, так что на работу тебе не идти. Или у тебя весь день забит деловыми встречами?