Ты не понимаешь, подумала она, прикрыв глаза, чтобы не видеть озлобленного и в то же время огорченного лица Майкла. Где ему понять Ралфа, полного теплоты, заботливого, как нянька, предупредительного, с чудесным чувством юмора. О таком муже мечтает любая женщина.
— Я отвезу тебя домой.
Майкл с трудом влез в машину, и Линда почувствовала себя виноватой за то, что втянула его во все это. У него и без того полно неприятностей. Чего стоит одно болезненное и изнурительное лечение, на которое Майкл согласился, лишь бы встать на ноги. Вот почему он обостренно отреагировал на враждебность Ралфа. И все-таки странно, ведь никогда и ни с кем Майкл не разговаривал резким тоном, по крайней мере, Линде этого слышать не доводилось. Какая муха его укусила?
Она села на переднее сиденье и увидела специальные приспособления, с помощью которых инвалиды управляют автомобилем, после чего чувство вины вспыхнуло с новой силой. Майкл и так страдает из-за своей беспомощности, а стычка с Ралфом подлила масла в огонь. Зря я приехала сюда, зря здесь осталась, ругала себя Линда всю дорогу.
Часом позже, собираясь лечь в постель, она долго разглядывала себя в большом зеркале, врезанном в дверцу шкафа. Лицо сердечком, большие фиалкового цвета глаза с пушистыми длинными ресницами, маленький прямой нос и традиционный для англичанок прелестный цвет лица «персик со сливками». Я ведь совсем не похожа на Мегги, подумала Линда с горькой усмешкой. У сестры тяжелое квадратное лицо, жидкие темные волосы без малейшего завитка, а темно-карие глаза делают ее похожей на отца. Нет, не надо думать о Мегги. Сердце Линды болезненно сжалось. Зачем я поехала к сестре, поддалась соблазну попытаться разрушить стену между ними… А в результате разбила сердце Ралфу и похоронила все хорошее, что было между нами. Нет, мне не вынести этой агонии, не вынести! Когда Линда спустя несколько часов погрузилась в тяжелый беспокойный сон, лицо ее было мокрым от слез.
Линда не любила воскресений. Все дни недели, особенно субботы, проходили в ресторанной суете с полудня до позднего вечера, да к тому же Майкл постоянно находился рядом. Но по воскресеньям он ездил проведать мать, живущую в соседнем графстве, а без его дружеского внимания у Линды оставалось чересчур много времени, чтобы думать о своем горе.
Лежа в постели в первое воскресное утро после возвращения в ее жизнь Ралфа, Линда тяжело вздохнула. На противоположной стене беззаботно отплясывал солнечный зайчик. Минули три дня после злополучной стычки у ресторана, и она ни разу больше не видела Ралфа, хотя от Майкла знала, что он где-то рядом. Майкл счел себя обязанным разузнать, что ее муж снял маленький коттедж на окраине городка.
— Он подписал договор аренды на три месяца, — заключил Майкл угрюмо, и обычно мягкий взгляд его голубых глаз посуровел. — Что он затевает, Линда, как ты думаешь?
Она пожала плечами. Хотелось бы знать. Очень хотелось бы. Но что бы он ни задумал, вряд ли пойдет ей на пользу, в этом она не сомневалась.
Линда спустилась вниз позавтракать вместе с миссис Хьюстон, соблюдая ритуал, которого особенно строго придерживалась старушка, большую часть времени проводившая в одиночестве. В это утро на завтрак были тосты со взбитыми яйцами, жуя которые Линда имела глупость задать вопрос, о чем вскоре пожалела.
— Вы ничего не слышали о Ралфе за последние два дня?
— О твоем муже? — Миссис Хьюстон внимательно посмотрела на Линду. — Ничего с тех пор, как он заходил сюда. Это было наутро после моего знакомства с ним, девочка.
— Он заходил к вам на следующее утро? У Линды душа ушла в пятки, но все же оставалась надежда, что она неправильно поняла слова хозяйки, и она с Ралфом встретилась где-то случайно.
— И вот что я тебе скажу, девочка. — Миссис Хьюстон продолжала изучающе смотреть на нее. — Я никогда не питала теплых чувств к американцам, но этот… — Она допила пятую за это утро чашечку чая и продолжила: — Он то, что надо.
Завуалированный упрек был для Линды сродни пощечине. Разве может она объяснить пожилой женщине, что полностью с ней согласна? Ралф действительно то, что надо. И даже лучше.
— Зачем он приходил? — тихо спросила она.
Миссис Хьюстон с легким укором покачала головой, не мигая глядя на вспыхнувшее лицо постоялицы.
— Мне кажется, это касается лишь меня и его, не так ли? Согласна? Не в моих правилах вмешиваться в чужую жизнь, ты ведь знаешь. Так что спроси у него, когда вы встретитесь.
В по-хозяйски властном голосе миссис Хьюстон не было и тени осуждения, но у Линды пропало желание продолжать беседу. При других обстоятельствах она по справедливости оценила бы твердость характера пожилой женщины, но сейчас ей захотелось вытрясти из бедняги душу.
— Вряд ли я когда-нибудь еще увижу его, — тихо ответила Линда, и в ту же секунду, будто в доказательство поспешности этого вывода, прозвенел звонок на входной двери.
— Она дома, миссис Хьюстон? Услышав голос Ралфа, Линда судорожно проглотила кусок тоста, который словно кость застрял в горле. Она попыталась запить его чаем, на глазах у нее выступили слезы. В этот момент гость лениво переступил порог маленькой, залитой солнцем комнаты.
— Доброе утро. — Он даже не улыбнулся, а его глаза все с той же холодной яростью изучали ее, лицо же словно окаменело.
— Я как раз говорила миссис Хьюстон, что вряд ли увижу тебя снова. — Линда, наконец, прокашлялась и смогла заговорить.
Прежде чем ответить, Ралф окинул ее долгим взглядом, от которого Линда затрепетала. В этот момент в комнату вошла миссис Хьюстон, и выражение его лица вновь стало учтивым.
— Размечталась?
Тон был самый сердечный и обманул миссис Хьюстон, спокойно отправившуюся на кухню еще за одной чашкой, но не Линду.
Она видела тяжелый взгляд угольно-черных глаз мужа.
— Мы идем на прогулку, пообедаем в каком-нибудь трактире, — сказал он негромко, нарушив напряженную тишину.
Миссис Хьюстон не спешила обратно, явно полагая, что поступает тактично.
— Если у тебя другие планы, отмени их.
Надменность последней фразы была просто вопиющей, все существо Линды воспротивилось беспардонному диктату. Сидя с непроницаемым лицом, она ответила как можно спокойнее:
— Мне очень жаль, Ралф. Боюсь, я не смогу…
— Виноват, я неясно выразился. Я не приглашаю тебя, я говорю, что тебе придется сделать.
— Но послушай…
Она не договорила. Глаза Ралфа сузились, подбородок вздернулся, и Линда беспомощно вжалась в кресло. В его глазах она вдруг заметила не просто злость, а почти животную ненависть. Я боюсь его! Эта догадка просто сокрушила Линду. Перед ней совсем не тот Ралф, которого она знала в короткий период головокружительного ухаживания и первые месяцы замужества. Неотразимый красавец, мужественный и чувственный, он был теперь бесконечно далек. А у этого человека угрюмое выражение лица, холодные глаза, которые прежде светились любовью и теплотой, а теперь дух захватывает от ужаса, когда заглядываешь в их бездонную черноту.
— Тебе здесь нравится?
Он медленно оглядел крохотную, заставленную мебелью комнатку, и Линда видела, что его раздражение сменилось любопытством. И тут же память услужливо подсунула картинку сказочного дома, который Ралф купил в Лондоне. Паркетный пол, покрытый дорогими персидскими коврами, изысканная антикварная мебель, одинаково комфортная и эффектная, прекрасные живописные картины, бассейн, размерами вполне пригодный для олимпийских состязаний, и повсюду густой аромат оранжерейных цветов, ежедневно меняемых в вазах одним из слуг задолго до пробуждения хозяев.
Именно изобилие цветов больше всего поразило Линду, когда она впервые переступила порог дома, а позже, после свадьбы, она однажды недоуменно спросила мужа, зачем он велит выбрасывать красивые и еще совсем свежие цветы. Его ответ запомнился ей дословно, она возвращалась к нему снова и снова последние три месяца.
— Мне так нравится. — С этими словами он, держа Линду за руки, поцеловал кончик ее носа. — Они должны радовать глаз своей красотой, а, когда их коснется увядание, на них будет больно смотреть. Мне не хочется видеть их умирающими или поблекшими, дорогая. Сам процесс тления мне отвратителен.
