— Например? — осторожно спросил Тони.

— Самые простые вещи. Вроде налаживания нормального быта. И тогда я не смогу не обращать внимания на отделку. Я буду видеть ее все время. Это ты ее выбирал? Разочарованный Тони лег на спину и проворчал:

— Конечно нет. Разве я похож на мужчину, которому нравятся розовые оборки? Нет, отделку выбирала Саманта. Каждую паршивую оборку, ковер, картины. Все.

Судя по тону, декор спальни Тони тоже не нравился. Что ж, тем легче будет его сменить. Но Фелисити не отступала. Ей хотелось убедиться, что здесь не останется ни следа Саманты.

— Все? — переспросила она.

— Все. Даже кровать.

Фелисити рывком села. Тут было что-то еще; раньше это не приходило ей в голову, но теперь она думала — нет, чувствовала. Она пыталась найти подходящее слово, но ничего не приходило на ум. Спать в постели другой женщины было безнравственно. Внезапно ей в голову пришла успокаивающая мысль. Может быть, Тони купил новый матрас. Во всяком случае, она сама сделала бы именно так. Конечно, купил. И все же следовало спросить.

— Это та самая кровать? На которой ты занимался любовью, когда был женат?

— Конечно. — Тони выглядел сбитым с толку. — Хотя мы с Самантой… ну… перед разводом наша сексуальная жизнь сошла на нет.

Значит, он не сменил матрас.

— Рада слышать. — Ледяной тон Фелисити соответствовал ее чувствам.

— К чему ты клонишь? — Растерянность, написанная на лице Тони, теперь звучала и в его голосе.

— К тому, что для начала нам нужна новая кровать.

Тут Тони очнулся и тоже стремительно сел.

— Новая кровать! — воскликнул он с таким ужасом, словно речь шла о новом доме. — Но… — запинаясь, пробормотал Тони, — она стоила целое состояние и послужит еще лет десять.

— Только не мне, — решительно ответила Фелисити. Она представила себе мать. Та стояла на другом конце комнаты, смеялась и брызгала хересом на ужасный розовый ковер. Начало полдела откачало, часто повторяла Айрин и обычно следовала этой поговорке. — Нам нужна новая кровать и спальня. Конечно, ты понимаешь, что вторая жена не должна спать в постели первой.

Тони потянулся к тумбочке, взял очки и надел их.

— Раньше это тебя не волновало, — недоверчиво сказал он. — За последние четыре месяца мы достаточно часто занимались здесь любовью.

— Это другое дело. Тогда я еще не собиралась за тебя замуж. А теперь все изменится.

— Боже упаси! — Голос Тони стал заметно громче. — Я тебя не понимаю.

Взаимно, подумала Фелисити. Тупость Тони злила ее.

— Что тут непонятного? Нам нужна новая кровать. Неужели ты настолько бесчувственный?

Тони заскрежетал зубами. Он был расстроен. Об этом говорили углубившиеся морщины вокруг рта, до сих пор казавшиеся Фелисити симпатичными, и заходившие ходуном лицевые мышцы.

— Почему женщины всегда обвиняют мужчин в бесчувственности, когда не могут настоять на своем?

Они ссорились. Впервые в жизни. Эта мысль заставила Фелисити вздрогнуть. Она не хотела спорить, но уже не могла отступить.

— Потому что ты действительно становишься бесчувственным. Неужели ты не видишь в этом смысла?

— Вот именно, — ответил Тони. — Какой смысл бросать деньги на ветер? Бог свидетель, после свадьбы они нам очень понадобятся. Мне придется содержать тебя, Аннабел, Хилари, Филипа и Питера. Сама знаешь, дети стоят недешево.

— Тебе следовало подумать об этом заранее. — Это было нечестно, но слова сорвались с губ Фелисити раньше, чем она успела спохватиться. — Впрочем, — добавила она, почувствовав обиду, — я могу сама содержать себя и дочь. Я буду продолжать работать. Оливер Дикенс уже согласился присылать мне в Гемпшир все новые рукописи. Так что твои деньги мне не нужны.

— Ох, милая… — Тони обнял ее. — Не будем ссориться. Я не хочу, чтобы ты работала. После того как мы поженимся, мои деньги станут твоими.

Хотя Фелисити была напугана их первой ссорой, но еще не желала признавать себя побежденной.

— Как твои деньги могут стать моими, если большая их часть принадлежит ораве твоих детей?

— Милая, трое еще не орава. К тому же двое первых близнецы, так что это не в счет. У тебя тоже могут родиться двойняшки, и ты внезапно сможешь оказаться матерью троих детей. — Тони прижал ее к себе. — Подумай об этом.

Фелисити подумала, и эта перспектива напугала ее.

— Я больше не хочу детей, — решительно сказала она, надеясь, что Тони испытывает те же чувства. Только теперь до нее дошло, что они многое не обсудили. Внезапно она ударилась в панику. Нужно было поставить все точки над «1». — Почему ты заговорил об этом? Ты хочешь еще?

— Боже избави, — ответил Тони. — Я уже сказал, что жить мы будем небогато. Развод стоит дорого. Я продолжаю платить за него столько, что по спине мурашки бегут. И просто не могу позволить себе новых детей.

— Вот и хорошо, — откликнулась Фелисити. Внезапно ею овладели новые тревоги. Она всегда думала, что врачи люди богатые. У них были большие дома, «рейнджроверы», яхты, лошади и материальные блага, о которых большинству и мечтать не приходилось. Так почему у Тони все по-другому? Почему он продолжает платить за развод?

— Тони, — осторожно сказала она, — до сих пор мы никогда не говорили о деньгах. Я думала, что ваши финансовые дела с Самантой улажены. Ты развелся, Саманта забрала детей и то, что ей причиталось, и на этом все кончилось. Не считая приезда детей на школьные каникулы. — Чего она боялась до судорог, но не признавалась в этом даже самой себе. Раз она любит Тони, то полюбит и его детей; в конце концов, они его продолжение. Логика была безупречная, однако при одной мысли о предстоящем приезде детей она неизменно обливалась холодным потом. Страх усугублялся тем, что это знакомство ей только предстояло.

— Я действительно развелся, — сказал Тони, — и Саманта действительно забрала детей. Но нельзя говорить, что все кончилось, потому что дело касается детей. На это уходит изрядная доля моего дохода. Во-вторых, мне пришлось повторно заложить дом, чтобы выплатить Саманте ее долю.

— Ох… — пролепетала Фелисити. Конечно, так оно и есть. Видно, она слишком ослепла от любви, чтобы обращать на это внимание.

— Да. — Тони снял очки и устало положил их на подушку, как будто эта мысль утомила его. — Так что пока я не расплачусь за дом, мне будет не до маргариток.

— Ох… — снова пролепетала Фелисити. Повторная закладная. Плата за обучение. Недостаток денег! Внутри зашевелился червячок сомнения. Возможно, ее мать была права. Четыре месяца совсем немного. Возможно, она слишком мало знает Тони, чтобы выйти за него замуж. Возможно, ей следует поискать для нового брака ничем не обремененного человека. Впрочем, привлекательные холостяки подходящего возраста, как правило, педики. Внезапно будущее, до того рисовавшееся ей в розовом свете, поблекло. Фелисити обвела глазами спальню. Спальню Саманты. Отделанную в розовых тонах. — Ради Бога, раз все это так сложно, зачем тебе понадобилось делать мне предложение?

Тони протянул руки и привлек ее к себе.

— Милая, потому что я люблю тебя, — серьезно сказал он. — Честное слово. На самом деле все не так мрачно. Просто в данный момент трудновато, но это пройдет. Чтобы легче было расплатиться за дом, я дополнительно устроился на полставки в городскую больницу Уэстгэмптона, так что беспокоиться не о чем.

Опасения Фелисити ослабели. Беспокоиться не о чем. Если Тони говорит, что все будет в порядке, значит, так оно и есть. Она хотела верить этому. Точнее, верила. В конце концов, у нее тоже был кое-какой доход.

— Раз так, мои жалкие пятнадцать тысяч в год тоже пригодятся.

— Ну, если ты твердо решила продолжать работать… Да, пригодятся, — признался Тони. Осталось уладить последний вопрос.

— Но кровать и отделку спальни все-таки придется сменить.

К ее облегчению, Тони смягчился.

— Конечно, милая, — сказал он и поцеловал ее. Фелисити ответила на поцелуй.

— Когда?

— Как только мы сможем это себе позволить.