— Милая, это удар ниже пояса. Не ожидал от тебя такого.

Фелисити посмотрела на него и тяжело вздохнула. Сверхчувствительностью Тони явно не обладал. Придется растолковать.

— Извини, Тони, но, если ты снова будешь говорить о Саманте как об идеальной супруге, я ударю тебя еще ниже.

Лицо Тони приобрело тревожное выражение. Неужели домашняя работа и уход Саманты были связаны между собой? Он терялся в догадках. А вдруг Фелисити сделает то же самое? О женщины! Почему их так трудно понять?

— Ты ведь не подумываешь тоже уйти к другому, правда?

Фелисити невольно рассмеялась.

— Уйти к другому! Должно быть, ты шутишь. Я и без того слишком устала.

Тони успокоился и мило улыбнулся уголком рта.

— Слава Богу. А то я на минутку забеспокоился. — Он наклонился и поцеловал ее в кончик носа. — Если хочешь, то можешь нанять кого-нибудь в помощь.

— Очень любезно с твоей стороны, — сухо сказала Фелисити. Улыбка Тони тут же увяла.

— Но я не представляю себе, как мы будем расплачиваться.

— Не мы, а я, — поправила его Фелисити. — Это моя проблема. Я сегодня же дам объявление в местную информационную службу.

— Как знаешь, милая, — сказал Тони, выходя в коридор. Фелисити пошла следом и стала следить за тем, как он надевает твидовую куртку. — Мне давно пора, — сказал он, — иначе придется работать допоздна.

Он уезжает, думала Фелисити, глядя вслед длинной семейной машине, ехавшей по усыпанной гравием аллее. Уезжает, оставляет все позади, и ему даже в голову не приходит, что, пока он трогательно заботится о своих пациентах, кто-то должен сунуть его грязное белье в стиральную машину, а грязные тарелки — в посудомоечную, застелить постели и… Пруденс громко взвыла от нетерпения.

— И гулять с собакой, — сурово сказала она Пруденс. Та замахала хвостом, послушно сходила за поводком и положила его к ногам Фелисити.

Погода испортилась. Когда Фелисити ехала в деревню, ее настроение было таким же мрачным, как висевшие над головой грозовые тучи. Дождь в Лондоне тоже не был подарком судьбы, но в деревне он был просто невыносимым. Сырость, темнота и уныние, угрюмо думала она. По крайней мере, в городе были ярко освещенные витрины. А здесь ничто не рассеивало мрак. В довершение беды стекла машины запотевали, а дворники не справлялись со струями дождя. Утром Фелисити сделала лишь самое необходимое, но все равно опаздывала. Она бодро заявила Тони, что найдет кого-нибудь, но кого? О миссис Бальфур она не хотела и слышать; обостренная интуиция подсказывала ей, что нужно найти другую женщину. Ту, которую выберет она сама, а не ту, которая осталась со времен холостой жизни Тони. Но тут вставала другая проблема: может ли она себе это позволить?

Припарковавшись у церкви на дальнем конце деревенской площади, напротив почты, Фелисити увидела приходских дам (как она называла их про себя), высыпавших на улицу после встречи за чашкой кофе, которая была посвящена основанию нового фонда. Возглавляла шествие миссис Эпплби, жена старшего партнера Тони, видная издалека благодаря своему ядовито-красному зонтику.

Фелисити инстинктивно пригнулась, надеясь, что Алиса не заметит машину. Но, конечно, этого не случилось. От орлиного взора миссис Эпплби ничто не ускользало.

— Фелисити, дорогая! — послышался зычный голос, и красный зонтик двинулся к машине. — Мы только что говорили: какая жалость, что вы не можете присоединиться к нам!

Фелисити выпрямилась, собрала свои свертки и приспустила стекло, пытаясь, чтобы в машину не просочилась вода.

— Привет, Алиса, — с притворной любезностью сказала она. — Да, очень жаль. Но вы сами видите, что у меня слишком много работы. — Она неопределенно махнула рукой в сторону горы свертков.

Алиса заглянула в полуоткрытое окно, и от ее дыхания стекло запотело снаружи. Внутри тоже стал накапливаться туман, и Фелисити почувствовала досаду.

— Ничего страшного, — сказала Алиса, отчего стекло затуманилось еще сильнее. — Я скоро к вам сама заеду. — Она повернулась к кучке промокших женщин, окруживших машину. — Это, — сказала миссис Эпплби, взмахнув зонтиком и помогая себе свободной рукой, — новая жена доктора Хьюза.

Она могла бы сказать «вторая жена», подумала Фелисити, укладывая свертки в две пластиковые сумки для продуктов и выбираясь из машины. Неумолкаемый шум дождя перекрывал звук голосов, и она решила свести обмен любезностями до минимума, чтобы не промокнуть окончательно.

Рада познакомиться с вами. — Фелисити улыбнулась полукругу бледных лиц и ощутила, что все они мысленно сравнивают эту неказистую незнакомку с предыдущей женой доктора Хьюза, ослепительной и безотказной Самантой, которая, если верить Алисе Эпплби, так много делала для деревни.

— Мне ужасно жаль, но я не могу постоять с вами, — решительно сказала она. — Мне нужно успеть к дневной почте. — С этими словами она повернулась к ним спиной и быстро пошла через мокрый газон к зданию почты.

Тяжело дыша, промокшая Фелисити бросила свертки на стойку. Если повезет, Оливер Дикенс получит их в понедельник утром. При этой мысли она испытала облегчение. По крайней мере, часть дела сделана. Осталось дать объявление.

— О Господи, миссис Хьюз! — сказала почтмейстерша, увидев гору свертков. — Вы что, заранее рассылаете рождественские подарки?

— Книги, — лаконично ответила Фелисити. — Я их читаю. Это моя работа.

— Серьезно? — Почтмейстерша по очереди клала свертки на весы. — Замечательная работа. Легкая. Я бы с удовольствием ею занималась.

Фелисити закусила губу. Легкая! Если бы она знала…

— Сколько с меня?

— Семнадцать фунтов десять пенсов, пожалуйста. — Проштемпелевав последнюю бандероль, почтмейстерша наклонилась так, что ее губы оказались на одном уровне с узкой амбразурой в стеклянной перегородке, отделявшей ее от посетителей. — Конечно, — доверительно сказала она. — Я сама очень люблю читать. Вот только времени не хватает. А мой муж считает это ерундой.

— Тогда скажите ему, что он ошибается, — бросила Фелисити. — Книги лучшее, что есть в жизни.

— Ого! Серьезно? — Почтмейстерша поправила очки и уставилась на собеседницу.

— Да, серьезно! — громко ответила Фелисити, взяла сдачу и вышла.

— Эта новая миссис Хьюз немного странная, — заметил следующий посетитель, протягивая пенсионную книжку.

— Ну, она из Лондона. Это многое объясняет, — ответила почтмейстерша, быстро штемпелюя книжку.

Выйдя с почты, Фелисити под дождем побежала в сельскую информационную службу. Она вынула заранее заполненный бланк и вручила его мужчине, сидевшему за стойкой. Сегодня это был мистер Смитсон, работавший здесь неполный день и занимавшийся сменой объявлений на местной доске.

Не скрывая любопытства, он медленно прочитал объявление вслух, а затем сказал:

— Когда от доктора Хьюза ушла первая жена, хозяйство в доме вела миссис Бальфур.

— Знаю. Он говорил мне. — Похоже, в этой мерзкой дыре все знают всё. Фелисити вынула кошелек и решительно открыла его. Она хотела только одного: заплатить за объявление и уйти.

— Может быть, позвонить ей и спросить, не согласится ли она вновь взяться за эту работу?

— Нет, спасибо, — сказала Фелисити тоном, который ее мать всегда называла тоном премьер-министра. — Тот, кто придет в Черри-Триз, будет работать у меня, а не у доктора Хьюза. Я хочу сама подобрать человека.

— Я только пытаюсь помочь, — обиженно ответил мистер Смитсон.

— Я знаю и очень вам признательна. Но предпочитаю выбрать помощницу сама. — Фелисити не было дела до мистера Смитсона. Когда Аннабел предложила помогать ему менять объявления, тот отказался, заявив, что на девочек ее возраста положиться нельзя.

— Это дискриминация по половому и возрастному признаку! — воскликнула пришедшая в ярость Аннабел. Фелисити с ней согласилась, хотя в глубине души подозревала, что мистер Смитсон прав. Но его отказ означал, что Фелисити придется поглубже залезть в собственный кошелек, чтобы обеспечить дочь деньгами на мелкие расходы. Одного этого было достаточно, чтобы занести мистера Смитсона в черный список.