— А я говорю им: за кого вы меня держите, черт побери? За какую-нибудь вонючку? Тут вы здорово лопухнулись! Накося, выкуси, говорю я им. Вот и хиляйте отсюда! Аннабел визжала от хохота. Фелисити сморщилась, от души желая, чтобы в земле разверзлась черная дыра и поглотила всех троих. Она покосилась на Хилари и Саманту. То ли ей показалось, то ли Хилари действительно с завистью смотрела на ее облаченную в черное хохочущую дочь и пьяных родственников.

Она снова посмотрела на Хилари. Почему Саманта молчит и даже не пытается облегчить ей задачу? С тревогой следя за Аннабел, Фелисити постаралась улыбнуться, но улыбка у нее не получилась. Поэтому она махнула рукой и сказала:

— Моя дорогая Хилари, я не собираюсь ссориться с тобой. Тем более сегодня.

— Я не ваша дорогая, — громко ответила девочка, вызывающе глядя ей в глаза. — И не называйте меня так!

Последовала долгая неловкая пауза. А затем Саманта подтолкнула вперед двух довольно плотных мальчиков.

— Это Филип, а это Питер. Им уже по четырнадцать лет, — сказал Тони, бросаясь в пропасть. Он попробовал засмеяться, чтобы снять напряжение, но потерпел неудачу и пожалел, что утром не послушался своего внутреннего голоса и согласился на приход Саманты и детей. Не следовало вообще звать эту троицу, уныло подумал он, а Саманте не следовало приводить их. Мысленно свалив вину на Саманту (хотя бы частично), Тони слегка приободрился и подмигнул мальчикам. — Хотя они и близнецы, но не полные, — сказал он. — У Филипа глаза голубые, а у Питера карие.

Близнецы медленно двинулись к Фелисити, и она вздохнула с надеждой и облегчением. Мальчики были старше и казались намного более сговорчивыми, чем Хилари. Не такими враждебными. Скорее удрученными, чем недружелюбными.

— Привет. — Ее улыбка была встречена двумя ледяными взглядами, и Фелисити быстро поняла, что ошиблась. Ни тот ни другой не смотрели ей в глаза, но оба как зачарованные уставились в точку за ее левым плечом. Это могло бы вывести из себя и ангела, но Фелисити тем же дружеским тоном продолжила: — Я вижу, что с вами нужно держать ухо востро, иначе можно запутаться.

— Папа уже запутался, — равнодушно и громко сказал один из них. — Он всегда путает, у кого какие глаза.

Ага, Значит, это Питер. У него глаза голубые, а не карие. Фелисити велела себе запомнить это и обернулась к Тони.

— Как ты мог!

— Не стоит беспокоиться, — раздался другой тревожный голос. Это был мальчик с мягкими карими глазами, напоминавшими глаза Тони. Фелисити улыбнулась. Должно быть, это Филип. Он выглядел более сговорчивым и почти приятным.

— Не стоит беспокоиться, потому что у вас не будет возможности нас перепутать. — Голубые глаза первого мальчика были жесткими и немигающими. — Мы не вернемся в Оукфорд, пока вы не уедете. Мы все так решили.

Тони закрыл глаза. Саманта могла бы предупредить его. С чего он взял, что если дети передумали, то сменили гнев на милость? Мальчики вели себя еще хуже, чем Хилари. Это оказалось возможным.

— Не говори глупостей, — сказал он. — Фелисити никуда не уедет. Она будет жить со мной в Оукфорде. А вы будете видеться с ней, когда станете приезжать на каникулы. Мы договорились об этом с вашей матерью. Так что придется привыкать.

Глядя на стоявшую перед ней хмурую троицу, Фелисити думала, что, если бы их нога никогда не ступала в Черри-Триз, это явилось бы для нее большим облегчением. С нее вполне достаточно сегодняшней встречи.

Тони обернулся, увидел гнев, мелькнувший в ее голубых глазах, и испугался. Все рушилось на глазах. Он положил ладонь на ее руку.

— Не обращай на них внимания, милая. Я вовсе не спутал их. Голубые глаза действительно у Филипа. А карие действительно у Питера. Они просто морочат тебе голову.

— И очень успешно, — ответила Фелисити, окончательно отбрасывая слабо теплившуюся у нее надежду стать образцовой мачехой. Этот нимб задушил бы ее. — Но запомните, — сказала она самым холодным тоном, на который была способна, — когда вы приедете в Оукфорд, не пытайтесь играть со мной в эти дурацкие игры. Я буду справедливой и отзывчивой и стану ждать того же от вас. Если мы договоримся об этом с самого начала, то прекрасно поладим друг с другом.

Мальчики дружно повернулись к ней спиной, бросились к матери и вцепились в ее руки, обтянутые лимонным шелком, с такой силой, словно от этого зависела их жизнь. А потом все четверо устремились к выходу. Пирс с явным облегчением пошел за ними.

Мерзавцы, злобно подумала Фелисити. Все. В том числе и Саманта.

— Проклятье! Думаю, не стоило так говорить. Фелисити, ты их расстроила. — Тони с опозданием понял, что это бестактно, и застонал. — Ох, Фелисити! Извини, но они выглядели такими обиженными.

Фелисити пропустила его слова мимо ушей. Никакие извинения не могли смягчить ее гнев. — Их обида не идет ни в какое сравнение с моей! — выпалила она.

Тони, которому пришлось выбирать меньшее из двух зол, решил, что утешить Фелисити будет легче, чем детей. Сначала он успокоит их, если удастся, а уж потом займется ею.

— Я должен восстановить мир, — сказал он. — Извини меня, милая. — Он оставил Фелисити на попечение стоявшей рядом тещи и быстро последовал за квинтетом.

— Почему мужчины всегда ударяются в панику при малейшем намеке на трудности? — пробормотала Айрин.

Фелисити разрывалась между желанием разреветься и крикнуть Тони, чтобы он вернулся. Однако поскольку ни то ни другое было недостойно леди, она стояла молча и дымилась от негодования. Наконец она повернулась к матери.

— Можно подумать, будто я сказала, что поставлю их к стенке и расстреляю одного за другим!

— А что, неплохая мысль! — злобно хихикнула Айрин.

— И ты еще смеешься! — уставилась на нее Фелисити. — Это ты их пригласила!

— Да, милая. Но откуда я знала, что они окажутся такими ужасными? Впрочем, все мы не ангелы. В том числе и ты.

— Пожалуйста, избавь меня от своих банальностей! — огрызнулась Фелисити.

Решив подкрепиться, она устало взяла бокал сшампанским с подноса проходившей мимо официантки. Я смогу вынести этот день только в том случае, если напьюсь в стельку, в припадке плохого настроения подумала она. Конечно, мать права, люди не ангелы. Здравый смысл подсказывал ей, что дети Тони вели себя так, потому что обижались на своих родителей. Кроме того, она понимала, что им с Тони придется не раз говорить о детях, и предвидела трудности, с которыми им придется столкнуться. Следовало познакомиться с ними заранее, вместо того чтобы держать Тони при себе. Но слишком поздно; ущерб уже нанесен. Брак — это компромисс. Нужно преодолеть враждебность и достичь компромисса с семьей. Компромисс, компромисс! Какая гнетущая мысль. За девять лет вдовства она шла на компромиссы только тогда, когда дело касалось Аннабел. Но это тоже не давало стопроцентной гарантии успеха. Хватит ли ей терпения? Фелисити не была в этом уверена. А теперь, после знакомства с детьми Тони, она сомневалась, что сможет полюбить их.

— Мама, — несчастным тоном сказала она, — мои усилия создать счастливую семью безнадежно провалились.

— Не безнадежно, — прервала ее мать. — Просто они не принесли немедленного успеха. Только не думай, что ты никогда не сможешь найти с ними общий язык, раз не сумела сделать это с первой попытки.

— Лучше не напоминай, — ответила Фелисити.

— Милая, я предупреждала тебя, что быть второй женой нелегко.

Фелисити посмотрела на другой конец газона, где стоял Тони с семьей. Шляпа Саманты беспокойно раскачивалась то вверх, то вниз, а уТони был жалкий, умоляющий вид. Проклятье! — думала Фелисити, чувствуя себя чужой. Этот маленький клан изолировался от всех, они никогда не допустят меня в свой круг! — Но ты не предупредила меня, что битва начнется уже в день свадьбы, — устало сказала она.

— Препояшь чресла, — загадочно ответила мать, — и начинай бой, если хочешь победить.

— Препоясать чресла! Эти мерзкие дети смотрят на меня так, что мне могут понадобиться рыцарские доспехи!