Они тоже видели сцену, когда женщина на экране изображает акт самоудовлетворения. При этой мысли у меня мурашки по спине побежали. Но ничего не поделаешь — если бы я на этом месте вскочила и бросилась вон из зала, как бы это было воспринято? Нет, надо было держаться до победного конца.

И он не заставил себя ждать. Родители от души поблагодарили меня за «лучший фильм — исследование подсознательного, который они когда-либо видели», «фильм, в котором Линч продемонстрировал чудеса фантазии».

Ну ни хрена себе! Оказывается, Долговременная Стратегия Избежания Негативных Эмоций Родителей оказалась излишней: они не оскорбились в лучших чувствах, а моя репутация благовоспитанной, хорошей доченьки отнюдь не пострадала, а лишь упрочилась. Хотя фильм этот в будущем никогда не обсуждался, и даже сейчас я вряд ли осмелюсь напомнить о том походе в кино своим папе и маме.

Упомянутый фильм принес мне и кое-какую выгоду. Дело в том, что я вскоре решила посмотреть «Малхолланд-драйв» еще раз и прихватила с собой моего приятеля Руперта, наказав ему сжимать мою ладонь каждый раз, когда он почувствует, что у него встает от увиденного на экране.

Руперту пришлось сжимать мою ладонь все девяносто минут экранного времени. После фильма я сунула его в такси, привезла к себе, и мы оттянулись на чем свет стоит.

Так что какой-никакой хеппи-энд все же состоялся.

11 ноября, пятница

Мыс Гарри сжимали друг друга в объятиях.

— Буду скучать, — сказала ему я.

Он кивнул, я заметила блеснувшие в его глазах слезы и сама была готова расплакаться.

— Я тоже.

Я посмотрела на своего друга — самого старого друга на свете, — и сердце кольнуло. Почему этот человек отделен от меня тремя тысячами миль? Появится ли когда-нибудь в моей жизни тот, кого я буду воспринимать так, как Гарри? Способна ли я полюбить кого-нибудь так, как Гарри?

И мне вдруг захотелось признаться ему в своей любви, сказать о том, какое место он занимает у меня в душе, что нет на свете никого, кроме него, что он один в своем роде, что расставание с ним — боль и мука для меня.

Словно угадав мои мысли, Гарри взял меня за руку.

— Не надо ничего говорить, — сказал он. — Я все и так знаю.

Я улыбнулась ему сквозь слезы, и мы еще раз крепко обнялись.

— А теперь иди, Эбби. До скорого.

И вновь улыбнулся мне.

Кивнув, я подхватила багаж и пошла к такси. Когда я садилась в машину, Гарри позвал меня.

— Всего тебе хорошего, — пожелал он, и мы оба поняли, что он хотел этим сказать.

12 ноября, суббота

— Вы — самая лучшая моя пассажирка, — вполголоса объявила мне стюардесса в самолете на Лондон.

— Правда? — ответила я, вдыхая аромат ее очень приятных духов и скользнув взором по довольно глубокому вырезу узкой белой форменной блузы.

— Да, вы здесь самый приятный человек — вы такая вежливая. Скажу своим коллегам, что прозвала вас «милая пассажирка».

Я скромно улыбнулась, стараясь не смотреть на округлый бюст идеальной формы, колыхавшийся в какой-нибудь паре дюймов от моей физиономии.

— Ну, спасибо в таком случае. И вы тоже очень предупредительны.

— О, мне это только в радость, — сказала она, подавая мне виски, — знаете, всегда приятно, когда на борту милый пассажир. Вроде вас.

Наши пальцы невольно соприкоснулись, когда я принимала из ее рук пластиковый стаканчик. Едва заметный момент. И в то же время значимый. Будь мы в другом месте, я истолковала бы его куда яснее.

— Вам подходит? — осведомилась стюардесса, показывая на виски. — Я специально открыла для вас бутылку, но вот только не знала, сколько содовой добавить.

И замолчала, дожидаясь, пока я не попробую. Вдруг мне стало до ужаса неловко. В самолете кроме меня еще две сотни человек, а она стоит и ждет, желая узнать, довольна я или нет, будто я здесь одна такая. Рука моя едва заметно дрожала, и я подумала, уж не турбулентность ли тому виной. И действительно ощутила некоторые ее признаки, правда, между ног.

— Если вам не нравится, могу принести еще, — предложила она.

Я быстро попробовала виски. Казалось, вкуснее и быть не может. Пропорция содовой была выдержана идеально — далеко не каждый опытный бармен способен на такое. Но дело было не в этом. Она ждала моей реакции. Поощрительной.

— Ой, как вкусно! — разыграла я удивление. И еще отхлебнула. — Прелесть! Большое вам спасибо, все очень хорошо. Благодарю вас за такое внимание к моей особе.

Стюардесса облегченно вздохнула, а я вновь старательно избегала даже мельком взглянуть на ее обтянутые блузой груди. Как и на набухшие соски, проступающие сквозь тонкую ткань.

— Рада, что доставила вам приятное. Если захотите повторить — или еще что-нибудь, — просто вызовите меня. Меня зовут Келли.

И пристально посмотрела на меня.

— Спасибо, непременно воспользуюсь этим, — ответила я, отметив мимоходом ее красивые зеленые глаза, мягкий, чувственный рот. — Вы очень любезны.

— Вы тоже очень милая, — ответила мне стюардесса. — Так что звоните, если понадоблюсь.

Улыбнувшись, она направилась дальше.

Я сидела со стаканчиком виски в руке и смотрела ей вслед. Какая фигура! Мечта ваятеля! Я попыталась собраться с мыслями. Следует ли это расценивать, как флирт? Что означают эти двусмысленные жесты? Сколько еще я выдержу, чтобы не отправиться в туалет и не удовлетворить себя, воспроизводя в памяти этот мимолетный эпизод?

К чему вообще ждать? Уж пять минут спустя, я поднялась и направилась в туалет. Черт возьми, очередь. Я терпеливо ждала, поглядывая на свои набухшие соски, мысленно заставляя их опасть. Без толку.

— А вот и наша милая пассажирка.

Повернувшись, я увидела стюардессу, с которой мы несколько минут назад расстались. Я улыбнулась, а она проскользнула за моей спиной по проходу. И хотя он был узкий, двое вполне могли разминуться. Я была слегка шокирована — но отнюдь не разочарована, — тем, что Келли намеренно задела меня.

Вдохнув уже знакомый сладкий аромат духов и ощутив прикосновение ее грудей к спине, я поняла, что еще немного — и я не выдержу. Неудержимо захотелось схватить ее за ягодицы, изо всех сил прижать к себе и взасос поцеловать, запуская руки под блузу.

Но все произошло очень быстро. Она ушла по своим делам, я же продолжала стоять в очереди в туалет, изнемогая от охватившего меня желания и чувствуя сырость между ног. Нет, надо действовать. И поскорее.

Едва туалет освободился, как я буквально ринулась туда и предалась мастурбации, попутно представляя себе стюардессу по имени Келли, как она сидит у меня коленях с задранной до пояса юбкой и с сосками грудей у меня во рту.

Не успела я опомниться, как кончила. Оргазм был стремительный, яркий и прекрасный — как и мой визит в Нью-Йорк.

14 ноября, понедельник

Я чувствовала себя отдохнувшей, посвежевшей — Нью-Йорк встряхнул меня, и я была готова мужественно встретить все испытания на жизненном пути. Включая и ситуацию с Блоггером. Если наши отношения для него больше чем просто секс, тогда, может быть, стоит еще раз попытаться — теперь-то мы оба в Лондоне!

Но мне почему-то не хочется спать с Блоггером, пока я не удостоверюсь, что и он настроен примерно так. А то снова все напорчу.

А выжидать трудновато — я жажду доброго секса.

19 ноября, суббота

По иронии судьбы после той самой встречи с южанином-богомольцем я уже по возвращении в Лондон почти на весь вечер застряла в компании религиозных фанатиков.

Вот так, ни больше ни меньше. Помешанная на сексе атеистка на сборище ярых богомольцев. Это было для меня пыткой, утонченным издевательством. Куда там все былые эксперименты в духе садомазо.

Следует пояснить, что ничего подобного на субботний вечер я, разумеется, не планировала. Я была приглашена к кому-то из своих пожилых родственников, рассчитывая, что если вдруг моему двоюродному дедушке приспичит спеть пару псалмов, то это еще куда ни шло. Но оказаться на конгрессе в честь Билли Грэхема, [14]где множество народа распевало хоралы и псалмы под аккомпанемент оркестра!