Но, в чем я не сомневаюсь, женщин у него была обширнейшая коллекция.

И надумай я перескочить границу, отделяющую студентку от преподавателя, меня бы непременно включили в нее.

Понимаете, невзирая на внешность, на неопрятность, этот мужчина был умен, и на меня это действовало не хуже возбудителя. Я чувствовала себя безграмотной деревенщиной, стоило ему заговорить о постмодернизме. Одно упоминания о Дерриде, и я сразу поднимала руки вверх. Краткий экскурс в Лётара, и я капитулирую. Молниеносная атака Маклуэна, и сердце начинает учащенно биться. И когда наш преподаватель заявил, что порнография — трансгрессивное движение против консерватизма, я была сбита с ног.

Мягко выражаясь, у меня произошло тектоническое смещение в сознании.

На его лекциях я обычно сидела, зачарованная его аргументацией, ловя каждое слово, и это вводило меня в состояние крайнего возбуждения — моя киска съеживалась. Не раз мне приходилось покидать лекционный зал и отправляться в туалет, чтобы там утихомирить ее. Иногда я даже садилась на задний ряд, чтобы там иметь возможность незаметно помастурбировать. И так продолжалось три года.

А после лекций следовали семинары — то есть, по сути, пьянка с преподавателями в близлежащих дешевых студенческих пабах. Я прекрасно ладила с ним, мы целые часы проводили в обсуждениях, спорах, причем иногда спорили, кто вольет в себя больше кружек пива. К нам присоединялись и другие студенты, но наш с ним контакт развивался на несколько ином уровне. Сексуальном.

Он буквально читал мои мысли. И не только потому, что я регулярно писала работы на темы феминизма, порнографии, сексуальности, но и потому, что секс был одной из наиболее часто обсуждаемых тем, и тут мы были с ним предельно откровенны. Если не сказать больше. Никто из студентов даже не догадывался, что их преподаватель любил связать партнершу, отстегать ее плетью, поддразнить, а потом уж по полной программе заняться с ней сексом. Я это знала.

Но, несмотря на это, ни он, ни я особо не вникали в суть сексуального влечения, окутывавшего нас, словно облако. Вне зависимости от того, что на близкие отношения студентов с преподавателями был наложен строжайший запрет, мне не хотелось обременять себя факторами, которые помешали бы нормальной учебе.

Я на самом деле жаждала знаний и гордилась этим. Впитывала в себя любую информацию и всегда стремилась быть самой лучшей студенткой. Получи я на экзамене по любому предмету меньше пятерки, я бы места себе не нашла, я из кожи лезла вон, чтобы быть круглой отличницей. А начни я спать с преподавателем, я бы уже не могла считать выставленные мне оценки объективными. Так что лучше уж и не пытаться. Я хотела истинных знаний, и меня не устроило бы, если бы после каждого экзамена или зачета я вынуждена была бы прикидывать, за что получила пять, — за знание предмета или же за постельные умения.

Таким образом, никаких интимных отношений между нами не было. Я благодарна судьбе за это, потому что понимала: итоговая оценка должна зависеть исключительно от знаний, полученных в результате постоянной, упорной работы.

Именно тот факт, что мы с моим любимым преподавателем не спали, и обусловил мое отношение к учебе. Я тогда поняла, что нет большего наслаждения, чем спорить с тем, кто стимулирует твой интеллект, в особенности если в этом процессе присутствует и физиологическая составляющая.

И сейчас я жду не дождусь новой встречи с Джейми. Мне не терпится воспроизвести тот жесткий, откровенный секс, вкупе с которым он мне преподнесет и тренинг для мозгов.

18 октября, вторник

Вчера мы побеседовали с Питом, коллегой по работе. Предметом обсуждения было число партнеров, при котором получаешь максимальное наслаждение. Должна сказать, в этом смысле я переплевываю Пита. Беседа проходила как бы на двух уровнях.

— Со сколькими ты уже переспала? — полюбопытствовал Пит. (Я желаю знать, каков твой опыт, — шлюха ты, или нет.)

— Порядочная женщина не обсуждает подобные вещи, — парировала я. — Право женщины скрывать возраст, вес и число любовников. (Что конечно же предрассудки, не более того; я сказала бы тебе все начистоту, не будь я так уверена, что ты уцепишься именно за последнее.)

— Ладно, чего уж там — я не собираюсь наклеивать на тебя ярлыки. Просто спрашиваю из чистого любопытства. В общем-то, это ерунда, сколько их у тебя было. (Лучше бы их было меньше, чем у меня баб, в противном случае я почувствую себя ущемленным.)

— Это не ерунда, вот потому-то я тебе и не скажу. Просто есть вещи, о которых не рассказывают. (Ты бы в обморок упал, если бы узнал, сколько.)

— Пойми, это для меня не суть важно. Я просто решил поинтересоваться у тебя. Пусть их даже пять сотен, на меня такое не действует. Просто это свидетельство тому, что ты — человек бывалый, что весьма недурно. (Все-таки, надеюсь, что их не так уж и много.)

- Я вполне серьезно тебе говорю — не скажу, и все. Вы, мужики, всегда составляете представление о женщине по числу ее любовников. (И все ханжеские догмы вроде той, дескать, что приемлемо и допустимо для мужчины, никак не приемлемо для женщины, я заранее отметаю.)

— Я не из тех. Давай вот как сделаем: я запишу на листочке бумаги, со сколькими переспал я,а ты посмотришь и скажешь, больше у тебя их или нет. (То есть, я могу взять цифру с потолка, любую, которая покажется мне достаточно внушительной, чтобы ты знала: перед тобой тоже не новичок.)Пит что-то нацарапал на листке бумажки и подал его мне, причем намеренно дотронувшись своими пальцами до моих. Развернув записку, я улыбнулась. (Спорить могу на что угодно — он насочинял лишь бы произвести на меня впечатление. Мальчик, да ты одуреешь, стоит мне назвать мое число. К чертям собачьим, может, все-таки не мучить его и сказать?)

— Ну так как там у тебя? — не терпелось узнать Питу. (Будем надеяться, что у тебя мужиков меньше. Пусть их будет меньше!)

Я помолчала.

— В общем; умножь свое число на два, — ответила наконец я. (Боже, да его как минимум утроить следует, и то не могу ручаться за достоверность.)

— Правда? — воскликнул Пит. — О-го-го! То есть, я имею в виду — так это здорово, правда. Класс. Но это ведь нормально — у одних опыт большой, у других поменьше. Все равно классно. (Вот же шлюха. На кой черт мне к ней клинья подбивать, если она такая. Хорошо хоть теперь буду знать!)

— Вообще-то, не так важно, сколько у человека было партнеров или партнерш. Для меня главное — качественная сторона: ну, там, ум, энергия, жизнерадостность, открытость, не говоря уже об эмоциональной близости. Вот из всего этого и складывается великий секс, как я его понимаю. (Сюда следует приплюсовать и способность не делать далеко идущих выводов, не судить по отрывочным фактам, а ведь, если судить по твоей растерянной мордашке, именно этим сейчас и занята твоя голова.)

— Согласен. Ох, мне надо бежать на площадку. Спасибо за веселый разговор. (Не уверен, что еще раз затрону эту тему с тобой.)

— Да, тебе тоже. Приятно все-таки узнать, что есть еще среди нас откровенные люди. (Но ты не из них, к стыду твоему.)

Пит по-приятельски чмокнул меня в щечку и отчалил, оставив меня стоять со скомканной бумажкой в руках.

Вот же дурак. Начинаю понемногу ненавидеть мужиков.

19 октября, среда

Из головы не выходит разговор с Питом. Как можно судить о чьей-либо сексапильное по числу сексуальных партнеров? Почему это должно играть роль? Разумеется, определенную роль это играет. По своему опыту, оказавшемуся для Пита неподъемным, знаю: реакция мужчин на количество партнеров женщины бывает трех родов.

1) Испуг

Такие мужчины, хоть и впечатлены сексуальным опытом женщины, буквально ослеплены количеством партнеров, поражены и, естественно, чувствуют себя в обществе такой женщины не совсем уверенно, поскольку она имеет все шансы обогнать их по части сексуального опыта.