В ту пору я еще не вошла во вкус. То есть мне всегда нравился куннилингус, мне было это приятно, но если бы меня спросили, чего мне хочется больше, я бы однозначно предпочла обычный секс.

И еще, частью игры было заставить Карла умолять меня отдаться ему, он увлекался этим так, что, бывало, сунет мне голову между ног и лакомится моим пирожным, будто весь день у него во рту маковой росинки не было.

Я тут же хваталась за него, пытаясь перейти к главному, Карл начинал меня упрашивать, мол, дай мне еще немного побыть «там». Ладно, почему бы и нет, думала я, ложилась, и он продолжал прерванное занятие.

Осознание того, что, лаская меня языком, Карл возбуждается, возбуждало и меня, и я всегда спрашивала себя: ну что такого он в этом находит? Мне-то никогда не доставляло особого наслаждения взять у кого-нибудь в рот. Может, все дело в особом привкусе моей киски? Или же он чувствовал, что и я тоже завожусь?

Одним словом, он ловил кайф и, наслаждаясь сам, заставлял наслаждаться меня, и я понимала, что слишком уж эгоистично себя веду. Завалюсь, бывало, на спину, он старается, а мне и в голову не приходит предложить ему «69». Карл даже не заикался о минете, не говоря уже о том, чтобы силой заставить меня сделать это, как пытались другие. Может быть, именно это и пробудило во мне желание исследовать его и вернуть ему то, что я получила от него.

Увидев Карла, вытянувшегося на постели, я все же решила порадовать его. Вкус оказался отменным. Это меня приободрило — я стала делать минет более основательно, не забывая касаться и головки. Карл взвыл от блаженства.

Ладно, пока что все получается. Карл чуть приподнял бедра, так чтобы мне было удобнее. Дыхание Карла участилось. Он едва не зарыдал от удовольствия.

И мои усилия воздались мне сторицей.

Первое: Карл просто обезумел — взбрыкнув, точно конь, он во весь голос застонал.

В следующую секунду я уже с ума сходила от желания.

Я не могла сказать, произошло ли это по милости Карла, но до жути захотелось отдаться ему.

Карл будто читал мои мысли. Схватив мою попку, он вошел в меня. Несколько раз дернувшись, мы одновременно кончили. Здорово.

И поэтому, когда Карл связался со мной сегодня, чтобы сказать, что снова скоро будет в Лондоне, я даже обрадовалась. Нельзя сказать, что я сейчас сплю и вижу, чтобы со мной кто-нибудь переспал, но к чему отказываться от того, что само идет тебе в руки?

Жду не дождусь.

21 сентября, среда

Я — ханжа. Шарлатан. Надувала.

Сколько я распиналась о том, что, дескать, сама только украдкой поглядываю на мужские достоинства. И вот меня застукали.

А ведь, казалось, все идет лучше некуда. Мы с Чарли в последние дни работали вместе, участвуя в одном небольшом проекте, и успели за это время сдружиться. Это был не только обычный поверхностный флирт — сексом пахло вполне отчетливо. Хотя мы пока что не могли заняться им сию минуту, было ясно, что в ближайшем будущем это непременно произойдет.

Когда сегодня утром я увидела Чарли в футболке с треугольным вырезом, то не могла оторвать взора от его груди. Нет, я не говорю просто о мужской груди — не она меня способна взволновать. Я имею в виду выбивающуюся из-под воротничка рубашки или красующуюся в вырезе майки поросль.

В точности так же, как вид туго обтянутых тканью женских грудей возбуждает во мне желание приложить к ним ладошки, так и волосы на груди мужчины — суть приглашение запустить в них пальчики.

Вырез на майке Чарли довольно широк, а поросль доходит у него чуть ли не до кадыка.

Такое способно свести меня с ума. Единственное, о чем я могу думать, так это о том, каков этот мужчина нагишом, — если его грудь напоминает тайгу или леса Амазонии, то что же простирается ниже пояса. Каждый раз, когда Чарли чуть нагибался ко мне, я имела возможность как бы невзначай заглянуть ему под майку и видеть роскошные темные заросли. Зрелище гипнотизировало меня — я была не в состоянии отвести взгляд.

И вот в очередной раз он нагнулся ко мне, и передо мной как на ладони предстали его соски. Я с трудом подавила в себе желание протянуть руку и прикоснуться к ним, погладить их, пальцами раздвинув буйные заросли. Один вид такой роскоши возбудил во мне желание — неужели этот субъект не понимает, что со мной делает?

Ясное дело, он все прекрасно понимал, это было у него на лице написано. Чарли уставился на меня — он перехватил мой взгляд к себе в вырез. Теперь уже ничто не могло скрыть моего любопытства — я попалась с поличным. Он догадался, и я поняла, что он догадался.

Я почувствовала, что краснею; единственное что я смогла — по-идиотски улыбнуться. К моему облегчению, Чарли в точности так же по-идиотски улыбнулся мне в ответ. Каким-то образом мы сумели перевести разговор в серьезное русло и сгладить неловкость момента.

Потом я засекла, как он глазеет на мой бюст, и удивительным образом восприняла это чуть ли нее как благодать, ибо понимала, что в этом смысле и у самой рыльце в пушку. Я заслуживала лечения. В особенности после того как он понял, что у меня слюнки текут.

26 сентября, понедельник

Судьбе было угодно, чтобы я удостоилась вторичного напоминания о Карле, вот только не так, как мне бы хотелось.

Отец снабдил меня одной программкой, которая аккуратно рассортировывает все фотки на компьютере в отдельные папки. Очень полезная штуковина.

Одна трудность — если программа находит мою эротическую фотку, сделанную Карлом бог знает когда, которая так с тех пор и не открывалась, ей это невдомек — она тут же великодушно распахивает ее на все семнадцать дюймов монитора. Перед глазами моего папеньки.

— Эбби, подойди сюда, пожалуйста, — донесся его голос из соседней комнаты. — Думаю, тебе стоит на это взглянуть.

И повернул монитор ко мне.

А на фотке я, полуголая, если не считать чулочков и тончайших трусиков-«танга». Попка гордо выпячена на всеобщее обозрение, длинные черные волосы величавой волной спадают на спину. Комп выдал меня с потрохами. Думаю, родителю не составило труда узнать меня.

И тут я мгновенно вспомнила ночь, в которую Карл снимал меня. Предварительно содрав с меня одежду, он стал умолять чуток попозировать ему перед камерой, так сказать, запечатлеть момент. Сначала я пыталась заслонить лицо, а он продолжал снимать, пока не исчерпал запас кадров. А потом Карл, стащив с меня и «танга», как водилось, как минимум на полчаса прилип к моей киске. На десерт он решил взять меня прямо на полу кухни. Боже, как славно тогда все прошло.

А ныне папа лицезреет дочь в таком вот виде. Хуже не придумаешь. Я оказалась припертой к стенке. Попа моя, отрицать это смешно.

— М-да, здорово, нечего сказать. Пойми… я… я не знал, что это здесь находится. — Отец был явно смущен. И тем не менее продолжал смотреть на экран монитора. — Каким образом это оказалось на моем компьютере? И кто тебя снимал?

Я вспомнила, как несколько лет назад Карл послал мне это собрание — у меня тогда еще не было своего компа, — а я возьми да загрузи незабвенную коллекцию на папенькину машину. Отец ждал ответа, я судорожно пыталась внятно соврать, но ничего толкового на ум не приходило.

Ничего.

— Это… так, ерунда. Один приятель щелкнул. А я забыла перенести на свой. Что тут такого — моя попа, только и всего?

Я нервно хохотнула.

И тут в комнату вошла мать. Великолепно. Мои родители в полном составе уставились на снимок своей дочери в весьма легкомысленных «танга» и чулочках, выставившей напоказ свою пятую точку. Неописуемо. Лучше просто быть не может.

— Как попала твоя порнографическая карточка на этот компьютер? — осведомилась мать, сразу беря быка за рога.

— Какая это порнография? Это моя задница! — стала обороняться я. — Ерунда. Вот взгляните! Вполне безобидная вещь, шутка, только и всего. Да и лица толком не видно.

Мать, медленно розовея, смотрела на меня.

— Надеюсь, ты не посылаешь такие… вещи на тот сайт знакомств… чтобы завлечь мужчин? — заикаясь от волнения, спросил отец.