Несмотря на то что воздух Таиланда убийственно напоминал турецкую сауну, Паттайя привела меня в немой восторг: после серого дождливого Питера буйство красок и запахов казалось нереальным! По дороге из аэропорта я любовалась высокими буддистскими храмами и старыми пагодами, тут и там попадались позолоченные статуи Будды, вокруг которых привольно расположились обезьяньи семейства, чувствовавшие себя так же комфортно, как цыганский табор на Казанском вокзале, и нагло выпрашивающие бананы у прохожих.

Отель был небольшой, но уютный. Красные стены, до третьего этажа увитые темно-зеленым плющом, белые балконы, бассейны с голубой водой, окруженные пальмами, запах еды и пряностей из открытого ресторана – я поняла, что представляла себе рай именно так. Получив ключ на ресепшен, я поднялась в номер с полутораспальной кроватью, просторной ванной комнатой, истошно гудящим кондиционером и балконом с видом на бассейны.

От пропитанного паром жаркого воздуха мои волосы сами собой закрутились в причудливые локоны страсти, а одежда стала влажной, как белье в плацкартном вагоне. Я залезла в душ, смыла с себя дорожную пыль, потом переоделась в джинсовые капри и яркую нарядную блузку и пошла вниз – изучать постояльцев.

Народу в ресторане было немного. Первыми я заметила русских – компанию из четырех мужиков в шортах и майках – толстых, громких, с золотыми цепями «а-ля девяностые» и лицами после недельного запоя. Сидя за столом, заставленным всевозможной едой, они громко смеялись, чокались и явно были довольны жизнью.

Больше соотечественников не наблюдалось. Два стола занимали компании немцев с пухлыми детишками, были китайцы, зачем-то увешанные фотоаппаратами даже в ресторане, и еще пара десятков личностей невнятной наружности и национальности.

Только один шикарный мужик привлек мое внимание: это был огромный, почти двухметрового роста негр, с длинными спортивными ногами, тонкой талией и рельефным накачанным торсом. Казалось, рукава его футболки вот-вот лопнут под напором этих железных мускулов!

У негра была короткая модная стрижка с выбритыми полосками на висках, пухлые губы и неожиданно прямой и красивый нос. Я еще никогда не видела человека, к которому бы так подходило определение «сексуальный жеребец». По воздуху словно плыл пьянящий запах феромонов, вкрадчиво проникая в женские носы, – даже седые евростарушки в инвалидных креслах нервно оглядывались и поправляли «гульки» на головах, исподтишка разглядывая черного мачо. А тот сидел в окружении двух мулаток модельной внешности и, казалось, совершенно не замечал, какое впечатление производит на окружающих.

Увы, но мне оставалось только облизнуться, как Тузику на банку тушенки, и вспомнить, что я дала себе слово не размениваться на мужчин. Через десять минут я почти убедила себя, что это практически единственная причина, по которой я не завела бурный роман с красавцем прямо в ресторане.

Решив, что поесть в отеле можно всегда, я отправилась прогуляться по окрестностям в поиске чего-то более экзотического.

Сначала я прошлась по курортной зоне, гуляя от одного отеля к другому. После осеннего Питера краски вокруг меня были такими же нереальными, как в рекламе нового плазменного телевизора: синее небо с белоснежными облаками, голубая даль моря, бассейны с прозрачной водой самых разнообразных форм и размеров, фонтаны, клумбы ярких цветов, маленькие купели, заполненные розово-сиреневыми нимфеями.

Кафельно-мраморные очаги туристической цивилизации сменялись вдруг зелеными парками с буйной тропической растительностью – пальмами, лианами с огромными розовыми цветками, высоченными деревьями с вывороченными наружу корнями, похожими на скрюченные руки дряхлой старухи-великанши.

Я сфотографировалась со слоном с умными влажными глазами, который гулял под присмотром пожилого смуглого погонщика, почесала толстое волосатое брюшко улыбчивому шимпанзе, покормила орехами огромных ручных попугаев и отправилась в город.

Зная мой полнейший топографический кретинизм, Юлька нарисовала мне подробный план с пометками «Сюда ходи, туда не ходи, тут ешь, там не ешь. Еда в желудок попадет – совсем мертвый будешь!»

Честно говоря, город был довольно грязный, в воздухе пахло влажной листвой, пряностями и дерьмом трехлетней выдержки. Но я решила не придираться, тем более что вокруг было столько интересного: множество магазинов с яркими вывесками, всевозможные кафе, где жарили, парили и варили, зазывая туристов густым ароматом специй, кипящего масла и чего-то еще – явно физиологического происхождения, на чем лучше было не фокусироваться, дабы не лишать себя удовольствия отведать местную кухню.

Вскоре я поняла, что совершила ошибку, нацепив на себя праздничный наряд из синтетики: воздух был чудовищно влажный, блузка на мне пропиталась по́том и ароматами города, и я мечтала только об одном – сорвать с себя одежду.

Очень кстати прямо на улице продавали хэбэшные футболки с яркими картинками, и я объяснила улыбчивой продавщице, что желаю приобрести ее товар. Но как назло, все футболки были маленькие, мы перерыли огромную гору шмоток, но ничего подходящего не нашли.

Продавцы одежды со всей улицы стали проявлять неподдельный интерес, заинтригованные нашим копошением в куче тряпья. Моя продавщица что-то прокурлыкала им на своем языке, те закивали и стали обсуждать проблему, оценивающе оглядывая мою упитанную фигуру.

Вдруг один щелкнул языком, что-то сказал, видимо, предлагая подождать, и быстро скрылся за углом. Через десять минут он вернулся, волоча связанный куль с одеждой, из которого извлек огромную футболку с фотографией улыбающейся обезьяны, чешущей лысый череп спереди и размашистой надписью на непонятном языке сзади. Эта огромная футболка – «фо биг американ вумен», – как объяснили мне продавцы, пожалуй, вполне могла бы сойти за платье.

Я быстро переоделась между двумя натянутыми простынями и гордо зашагала дальше. Тайцы начали радостно смеяться птичьими голосами и кивать мне вслед, показывая на мое приобретение, что я оценила как радость продавцов, сумевших удовлетворить запрос привередливого покупателя.

Так я побродила по центру еще с полчасика, сопровождаемая бегущими за мной мальчишками и переливистым смехом встречных аборигенов: видимо, миниатюрные тайцы не часто видели стокилограммовых теток в футболках с изображением кривляющейся обезьяны на груди.

Вскоре я устала рассматривать рекламные плакаты и нюхать жарящуюся прямо на улице саранчу и решила, что настало время зайти в один из ресторанчиков и отдать дань национальной тайской кухне. Посмотрев на Юлькин план, я быстро нашла заведение, отмеченное красным крестиком с пояснением: «Здесь можно поесть морепродукты, но не бери ничего дороже десяти евро!»

Я ухмыльнулась над вечным Юлькиным стремлением сэкономить мои деньги и взяла меню из рук маленького улыбчивого официанта. Названия блюд были написаны на тайском и английском языках, что мало прояснило ситуацию, поэтому я просто решила ориентироваться на цены: могу я один раз в жизни позволить себе гульнуть на полную катушку?! Чтобы потом, когда мамины пророчества насчет помоек сбудутся, я могла бы долгими зимними ночами на теплотрассе рассказывать своим новым друзьям-бомжам, как хавала лобстеров и улиток за сотню евро!

Недолго думая, я ткнула пальцами в «сифуд» за восемьсот батт и фирменное блюдо ресторана с совершенно непонятным названием по цене полторы тысячи батт за порцию. Таец выпучил глаза, нервно замотал головой и показал мне на морепродукты за триста. «Еще один эконом! – подумала я, вспоминая Юльку. – Что ж всем так жалко моих денег?» – и опять показала на свой первоначальный заказ.

Официант задумался, потом просветлился лицом и стал спрашивать на смеси плохого английского и жестов, сколько человек я жду на трапезу. «I’m only!» – гордо ответила я настырному тайцу, который снова загрустил и стал настойчиво тыкать пальцем в дешевое блюдо.

«Может, он решил, что у меня нет денег?» – обиженно подумала я, достала из кошелька веер купюр, гордо помахала перед носом у опешившего официанта и нетерпеливо указала нахалу в сторону кухни: «Гоу, гоу!» – давай, типа, хавчик неси, неча тут мои баблосы считать!