Светящийся циферблат часов показывал час ночи, но в холле Крессида ясно услышала какой-то звук. Прошло более трех часов, как закончилась вечеринка. Не позволив себе испугаться, девушка вскочила с кровати, накинула халат и распахнула дверь.

Она придушенно вскрикнула, увидев прямо перед собой улыбающееся и ничуть не смущенное лицо Джереми. В руках он держал папку для эскизов, у его ног крутилась кошка.

— Мы с Мимозой решили совершить путешествие в Париж и подняться на Эйфелеву башню. Мимоза немного нервничает, но я считаю, что оттуда открывается потрясающий вид.

Нет, он не может быть столь самонадеянным, чтобы рассчитывать на большее, чем поцелуй.

— Вы сошли с ума? По дому гуляют сквозняки, а вы только что встали после гриппа! К тому же сейчас глубокая ночь.

— Просто я слишком предусмотрителен, — туманно объяснил свой визит Джереми. — И не забывайте, живя здесь, я выполняю обязанности охранника. Когда мне было плохо, вы присматривали за мной, теперь я присмотрю за вами.

— Вы не можете провести здесь ночь! К тому же нельзя воспринимать глупые шутки всерьез!

— Ваше чувство юмора сильнее, чем у Мимозы. Она не находит, что привязывание к ее хвосту жестянки необычайно смешное развлечение.

— Дети бывают жестоки, что с них взять...

— Вы когда-нибудь видели, чтобы на улице в десять часов вечера, в темноте, в тумане шалили дети?

Крессида встретилась с его взглядом и вновь ощутила приступ необъяснимого волнения. Она с грустью подумала, что Джереми так и не пригласил ее на танец.

— Я не так наивна, как вы думаете. Есть некоторые вещи, в которые я... не верю. — Крессида вызывающе вскинула голову, словно защищаясь от притягательного обаяния этого красивого мужчины.

— Вот и славно, — тоном врача, успокаивающего капризного пациента, сказал Джереми. — Я решил сегодня ночью поработать в вашей квартире, и вам придется с этим смириться. Так что идите в постель и постарайтесь уснуть.

— Если уж вы вознамерились остаться здесь, то не удобнее ли будет работать в гостиной?

Он насмешливо поднял брови.

— А понравится ли это Тому?

— Да что вы все время беспокоитесь о нем! — Джереми оставил без комментариев эту реплику, но на его губах промелькнула улыбка. Он проводил Крессиду до спальни и уселся за стол в гостиной.

Затем усадил Мимозу, которая благосклонно позволяла использовать себя в качестве натурщицы, на столе рядом со стоящими в вазе розами.

— Превосходно, — сказал Джереми, — теперь мы закончим наше восхождение на Эйфелеву башню. А вы, мисс, засыпайте, больше вы ни на что не годитесь.

Крессида подумала, что не сомкнет глаз, зная, что Джереми совсем рядом. Она поймала себя на мысли, что не знает, как быть, если он осмелится переступить порог спальни. Крессида даже не догадывалась, что место Тома в ее сердце уже прочно занято Джереми Уинтером и что к ней пришла любовь, о которой мечтает любая девушка.

— Спокойной ночи, — откликнулась Крессида. — Между прочим, Арабиа допускает, что все, происшедшее сегодня, неспроста. Казалось, я должна ненавидеть ее за эксцентричные выходки, но я не могу, напротив, мне хочется заботиться о ней. И я ни в малейшей степени не заинтересована в ее деньгах, даже если они у нее есть, в чем я сильно сомневаюсь. Большинству ее украшений в базарный день цена десять пенсов за дюжину, или я ничего не смыслю в драгоценностях.

— Спите, — повторил Джереми. — Мы с Мимозой возьмем вас в Париж в следующий раз.

— На Эйфелеву башню... это так утомительно, — пробормотала Крессида, поудобнее устраиваясь на подушках.

— Париж прекрасен, — возразил Джереми. — Булонский лес и Монмартр. Цветущие каштаны на Елисейских полях. Комната, которая выходит окнами на Сену и собор Парижской Богоматери. Тюльпаны и настоящие мимозы. Кофе с круассанами, сады Тюильри... Или, возможно, вы, как Мимоза, предпочитаете фонтаны на пляс де ла Конкорд?

Но ответа он не получил. Крессида, улыбаясь чему-то, уже крепко спала.

Проснувшись, Крессида обнаружила стоявшую у кровати мисс Глори с утренним чаем на подносе.

— Мистер Уинтер будет пить чай? — осведомилась она бесцветным голосом.

Крессида вскочила, едва сдерживая смех. Комната тонула в сером утреннем свете, и выражение лица мисс Глори казалось более ханжеским, чем всегда.

— Он все еще здесь?

— Да, спит в кресле.

— Бедный Джереми! Он одержим мыслью, что я нуждаюсь в охране. — Крессида ожидала, что мисс Глори поддержит ее и поднимет Уинтера на смех, но старая дева осталась серьезной.

— Может быть, он прав, — сказала она и выскочила за дверь.

Вскоре мисс Глори вернулась и с грохотом поставила чашку и блюдце на стол в гостиной. Шум разбудил Джереми, и мисс Глори как ни в чем не бывало сообщила, что уже начало девятого.

Заспанный Джереми появился на пороге спальни.

— Извините, я страшно виноват. Мне следовало уйти до рассвета.

— Нет, всему виной мое воображение, не стоило накручивать и вас, и себя. Ничего ведь не случилось.

У Крессиды было прекрасное настроение, несмотря на вчерашние события.

— Ничего не случилось, — подтвердил Джереми. Если не считать того, что пришло письмо от Тома. Хотите прочитать его сейчас же?

— Прочту после завтрака, — смутилась Крессида.

— У вас завидная сила воли, — усмехнулся молодой человек.

Крессида понимала, что должна рассердиться на него, но как приятно видеть в дверях своей спальни этого симпатягу и болтать с ним обо всем на свете. Она вспомнила, что вчера ночью он соблазнял ее рассказами о Париже, а накануне вечером, испугавшись за нее, или воспылав желанием, или просто воспользовавшись случаем, поцеловал...

— Мне пора идти, — с сожалением сказал Джереми. — Мы поговорим за ужином, а затем вы попозируете мне.

Одеваясь, Крессида думала об Арабии, которая заперлась в своей комнате, о мистических шутках, о беспокойстве Джереми за нее. Но на работе она будет в безопасности, потом пойдет на ланч в кафе за углом. Она не собирается ни в церковь, ни на кладбище и постарается вернуться до наступления темноты. Сегодня она не станет заниматься историей Люси. Она, как Арабиа, выбирает тактику страуса, предпочитая спрятать голову в песок.

Прежде чем уйти на работу, она поднялась по лестнице и постучалась к хозяйке дома.

— Кто там? — опасливо спросила Арабиа.

— Это Крессида. Пожалуйста, откройте. Я хочу поблагодарить вас за чудесную вечеринку.

— Я рада, что вам понравилось, — услышала она голос безумно уставшей семидесятипятилетней женщины.

— Арабиа, вы больны?

— Нет, дорогая, просто очень устала.

— Но почему вы заперли дверь?

— Хочется чувствовать себя в безопасности, — с горечью прошелестела старая леди.

— Арабиа, у вас разыгралось воображение. Никто не собирается причинять вам зло. Кроме того...

— Вы ничего не знаете, чтобы рассуждать об этом! — воскликнула старая леди с прежней энергией. — О, ненавижу этот дом, как я ненавижу его! Ах, если бы я могла оказаться в пустыне верхом на верблюде... — Было слышно, как Арабиа отошла от двери.

Крессида медленно повернулась и нос к носу столкнулась с мисс Глори, которая несла поднос с завтраком.

— Мисс Глори, что происходит с миссис Болтон?!

— Она боится, что ее отравят.

Неожиданный ответ обескуражил Крессиду.

— Отравят? Но это же абсурд! С чего она взяла...

— Абсурд или нет, но она заставляет меня пробовать все блюда, — отрезала мисс Глори. — Ей все равно, умру я или останусь жива. — Она забарабанила в дверь, крича: — Это я! Я! — И скользнула в узкую щель осторожно приоткрытой двери, которая тут же захлопнулась, и Крессида услышала, как повернулся ключ в замке.

В холле появился облаченный в стеганый халат мистер Моретти, который обиженно восклицал:

— Розовый бутончик! Вы забыли обо мне? Где вы, мой розовый бутончик?