– Ого! – Андрей, к собственному удивлению, понял, что испытывает к индейцу, несмотря на все его преступления, самую настоящую симпатию.

– Вот тебе и «ого»! Время было смутное, шел передел страны, и во всей этой суматохе скромный индейский шаман отыскал себе неплохо оплачиваемую работу. Вот только трудился он не очень долго. Детективы выслеживали его почти два года, но в итоге остались ни с чем. Шакал опять испарился, как будто его никогда и не было.

– И куда он снова подевался?

– Неизвестно. – В голосе Игоря послышалась грусть. – Возможно, его укусила гремучая змея, или он упал с обрыва, или получил пулю в затылок от пьяного ковбоя, решившего сорвать свою злость на первом попавшемся краснокожем. Хотя есть одна вещь, не поддающаяся объяснению.

– Револьверы! – Мысленно Андрей накинул себе призовых очков за находчивость. – Если револьверы забрал Шакал, как твой дядя мог выкупить их у Сантьяго?

– Ты прав. – Игорь ухмыльнулся. – Все упирается в револьверы. Как гласят семейные хроники, примерно через пять лет после бойни на празднике новый глава Сантьяго обнаружил револьверы, висящие вместе с поясом на дверной ручке. К сожалению, семья как раз начала испытывать денежные затруднения, поэтому нанять очередную армию детективов не было никакой возможности. Револьверы были убраны подальше. Причина этого очевидна: никто не хотел иметь дело с оружием, принадлежавшим погибшему брату и убившим отца.

Так револьверы и лежали некоторое время, пока глава семьи не ушел в страну Вечной Охоты. Один из его потомков, перебирая старые вещи, наткнулся на фамильное оружие и решил, что на его бедрах эти пушки будут смотреться очень круто. Сам понимаешь, у выпендрежа нет границ, он имеет место быть у любых народов и рас. Впрочем, парень револьверы долго не проносил. В городке случился очередной праздник, на котором проходили состязания по стрельбе. Наш молодой пижон, по праву считавший себя неплохим стрелком, решил поучаствовать в соревновании, но не смог даже достать оружие из кобуры и прострелил себе ногу. После этого револьверы засунули назад в сундук, однако, – Игорь опять сделал театральную паузу, – в скором времени снова извлекли на свет божий. Очередной «идальго» решил покрасоваться и показать свою ловкость на ближайшей охоте. В итоге из револьвера был серьезно ранен лучший друг стрелка, а сам незадачливый охотник вывихнул себе руку отдачей. А теперь, мой юный пистольеро Андрей, скажи, у тебя нет никаких мыслей?

– Я считаю, Шакал что-то сделал с револьверами. – Андрей постарался вложить как можно больше равнодушия в эти слова. На самом деле он боялся лишний раз повернуть голову в сторону револьверов, опасаясь, что они сведут его с ума. Оставалось только одно – поддерживать беседу в нужном русле.

– Думаю, ты прав. За более чем столетнюю историю пребывания этих револьверов в семье Сантьяго вокруг них происходило много чего непонятного. Не важно, кто брал их в руки: профессиональный стрелок или неопытный парнишка, – все заканчивалось одинаково. Оружие словно бунтовало против хозяина, отказываясь стрелять туда, куда ему было нужно. Количество несчастных случаев превзошло все разумные пределы. Одному наиболее упрямому стрелку, который вознамерился укротить «проклятые» револьверы, они прострелили живот, сорвавшись с гвоздя, на котором висел пояс. Сам укротитель умер через пару дней. После этого в семье окончательно укоренилась мысль, что оружие нечистое. Расплавить револьверы или отправить их под молот кузнеца ни у кого не поднялась рука, поэтому, окропив их на всякий случай святой водой, снова спрятали. Так оружие и лежало нетронутым до тех пор, пока мой дядя не разговорил нынешнего главу Сантьяго и не выкупил фамильное сокровище. Причем испанец не хотел его продавать вовсе не потому, что это реликвия, а из-за нежелания навлечь беду на хорошего человека. Но дядя был очень настойчив… В общем, в итоге револьверы попали к моему родственнику, а от него – ко мне. Ну, и как тебе такая история? – улыбнулся Игорь.

– Потрясающе, – только и смог вымолвить Андрей.

Дальнейший разговор никак не налаживался. Игорь рассказывал истории о своих похождениях: о борьбе с партизанами и повстанцами и об охоте на крокодилов при помощи автоматического гранатомета, а перед глазами Андрея стояла одна-единственная картина, нарисованная его богатым воображением. Низенький индеец, стоящий перед столом, за которым четырнадцать трупов, беснующаяся вокруг толпа, дикий смех, загадочная фраза и пустота… Наконец Игорь заметил, что его собеседник находится, мягко говоря, в иной области реальности, и решил пойти на крайние меры.

– Не грусти, пистольеро, – своим обычным панибратским тоном начал он. – И вообще, засиделись мы тут с тобой, а на улице еще светло. Пошли погуляем!

– А как же дети? – Андрей вдруг вспомнил о своих прямых обязанностях.

Игорь усмехнулся:

– Я им там пару фильмов поставил хороших. Часа четыре смирно просидят, еще и ныть будут, если мы досмотреть не дадим. Кстати, у меня появилась интересная мысль! А давай проверим, действительно ли эти револьверы прокляты?!

– В каком смысле? – Каменев изумленно поднял бровь.

– В прямом! Патроны для них у меня есть. И винтовку свою прихвачу, а то она, бедная, на меня уже обиделась за то, что не беру ее никуда. Заодно тебя стрелять научу.

Андрей еще даже не успел ничего возразить, а Игорь уже снял винтовку с оленьих рогов, извлек из-под стола две жестяные коробки, одну из которых тут же открыл, продемонстрировав гостю патроны. Оба револьвера были тут же заряжены и вложены в кобуры.

И тут появилась первая проблема: пояс с револьверами упорно не хотел налезать на Игоря. Мастер, делавший амуницию для худощавого наследника Кортеса, явно не подозревал, что через сотню с лишним лет ее попытается примерить преемник Ильи Муромца. После пяти безуспешных попыток Игорь вынужден был отступиться, потому что кожа пояса подозрительно скрипела, намекая на то, что готова разорваться в любую секунду. Недовольно пробурчав себе под нос что-то на иностранном языке, Игорь передал пояс Андрею. Тот поначалу смутился, но тем не менее натянул ремни на бедра и с радостью заметил, что наследие идальго на нем смотрится гораздо лучше, чем самодельная опояска с игрушечными револьверами. Игорь удовлетворенно кивнул:

– Прямо Джон Уэйн в молодости. Жаль, что на меня ременная сбруя не налезла. В свое время пообщался я с одним ковбоем, который показал пару трюков с оружием и заверил, что с моими навыками мне на Диком Западе цены бы не было. Ну, ничего, потом, когда собственный пояс дошью, я тебе все продемонстрирую.

– Постой. – Андрей вдруг насторожился. – Если этому поясу, как и револьверам, больше ста лет, разве он не должен был испортиться?

– Считай это тоже индейской магией. Честно признаться, я сам не понимаю, как при таком грубом хранении вся эта амуниция не сгнила или не исчезла в желудках крыс и мышей. Ладно, пойдем, у нас часа полтора есть, потом уже темно будет.

– А ничего, что мы в таком виде? – робко попытался протестовать начинающий ковбой.

Вместо ответа, Игорь молча нахлобучил ему на голову шляпу и легким толчком отправил к дверям.

– У нас же игра, ты что, забыл? – напомнил Андрею завхоз уже на улице. – В прошлом году мы тут в партизан играли, и уверяю тебя, если бы в то время в окрестностях шарилась рота эсэсовцев в полном обмундировании, на них бы вряд ли обратили внимание. А сейчас мы ковбои, и никто не станет вникать, боевое у нас оружие или игровое.

– А если милиция остановит? – продолжал возражать Андрей, внезапный инфантилизм которого явно перешел в крайнюю стадию.

– А это уже мои проблемы, – успокоил его мудрый наставник. – Я давно дружу с местным участковым, который выписал пару бумажек со штампами, позволяющих мне спокойно таскаться по лесам со всей своей артиллерией. К сожалению, на танки и боевые самолеты действие этих документов не распространяется.

– А у тебя что же, и танк есть?